Однажды довелось мне прыгать с парашютом. Дело было на заре краха Союза: в августе 91-го случился ГКЧП, а в сентября я пошла записываться на парашютный спорт. Не то, чтобы я была несознательным гражданином, но парить в облаках, подставив ветру развивающееся лицо, возбужденно хлопая себя ушами по щекам, казалось мне верхом выражения гражданской позиции. Справедливости ради, надо отметить, что изначально я хотела записаться на мотоциклетный спорт: мототриал, эндуро и шоссейно-кольцевые гонки будоражили неустойчивую женскую психику эффектными картинками из серии «я в красивеньком шлеме на блестящем мотоцикле». Жирную точку в почти что эротических фантазиях поставил дядька в промасленном комбинезоне, хмуро смотревший куда-то поверх моей головы:
- Деточка, в стране с бензином напряженка, обвал экономики и дефицит, ты что не в курсе?
Но посмотрев на моё расстроенное лицо с глазами грустного сенбернара, добавил:
- Иди-ка ты лучше в аэроклуб. Небо, романтика, самолёт. И бензин у них есть, точно тебе говорю.
Так я оказалась в группе с красивым названием «Занятия парашютным спортом».
Опущу подробности теоретического курса и тренировочных прыжков с вышки и перейду сразу к учебным прыжкам с самолета.
В июне 92-го нас всей группой в составе 7 человек обучаемых привезли на аэродром «Коротич», что буквально в 15 километрах от Харькова. Не облётанных глупышей оставили в сторонке с глазами, полными решительного авиационного огня, наблюдать за приготовлениями к прыжкам. Несколько раз подряд проверили комплектацию парашютов, основного Д-5 серии 2 и запасного, выдали лётные ботинки, помогли надеть на себя всю амуницию и повели к самолёту. Перед посадкой ещё раз провели подробный инструктаж, что можно дергать, а что нельзя, куда смотреть и что делать в случае форс-мажора. Вся эта, несомненно, важная информация стройной шеренгой слов влетала в моё ухо и, смешавшись в кучу, как цветовые пятна на картинах импрессионистов, вылетала из другого, растворяясь в жарком июньском воздухе, потому что меня лично волновал только один вопрос: кто первый шагнет из раскрытой двери Ан-2. Инструктор неопределенно пожал плечом и глубокомысленно изрек:
- Да как-бы без разницы, но самолёт принято покидать по уменьшению веса, так что первым прыгает самый толстый.
И все посмотрели на меня. Ибо Соловушка образца 1992 года представляла собой гарную украинскую дивчину, круглолицую и полногрудую, со сметанными щеками, в которых легко могла уместиться вся херсонская степь и маленький кусочек Таврии. Поэтому выпрыгивать из самолета первой предстояло мне.
В самолёте все заняли места, согласно купленным билетам указаниям выпускающего. После зацепления карабина вытяжной веревки нервы натянулись как стальные канаты, до шага в вечность оставались считанные минуты. Получив команду «Приготовиться», я первой подошла к открытой двери, мокрыми от накатившего страха руками взялась за вытяжное кольцо парашюта и, глупо улыбаясь, по команде «Пошел», слегка нагнувшись, что есть сил оттолкнулась от порожка двери.
«501, 502, 503» - три секунды стабилизирующего падения, рывок вытяжного кольца и вот оно чудо – надо мной раскрылся белоснежный купол парашюта, словно огромное живое облако, он вздыхал и шуршал, а в мозгу зазвенели переливами звонкие колокольчики: «Ты прыгнула»!
Когда прошел первый шок от осознания себя как минимум «голубым беретом» с пожизненным правом купаться в августе в фонтанах с криками «За ВДВ!», я обрела способность здраво мыслить и рассуждать. С земли отчетливо доносился стройный хор голосов сопричастных и сопереживающих: «За-пас-ка! За-пас-ка!». Цветовые пятна в голове чудесным образом трансформировались в «Руководство по парашютной подготовке в авиации ДОСААФ СССР», я выдернула блокировочный шнур на запасном парашюте, поёрзала пятой точкой, усаживаясь поудобнее и огляделась по сторонам.
С высоты 1000 метров земля казалась гигантским мозаичным витражом в стиле арт-нуво: словно сплетённые в сложном рисунке, стебли диковинных растений воплощались в изумительной красоты композиции с текучими, плавно изгибающимися линиями. Внутренний художник ликовал и пил шампанское на брудершафт с Альфонсом Мухой, а высота между мной и искусством необратимо сокращалась, приближая реальную и, вероятно, болезненную встречу с землёй.
Когда до земли оставалось метров двести, я попыталась сгруппироваться и развернуться лицом к ветру, но фигушки там. Энергичное дергание строп в надежде перекрестить лямки привело лишь к тому, что меня болтало под куполом как куклу-марионетку из фильма ужасов, решившую взбунтоваться и придушить пол труппы театра, а поток ветра все также упорно дул мне в спину. От страха я поджала колени, практически уперев их в свои сметанные щёки, и рухнула в траву. Купол парашюта надулся, браво выгнул грудь и решил зажить самостоятельной жизнью, возомнив себя бригантиной, не меньше. Меня потащило по земле со скоростью маленького паровозика. В голове же наступил полнейший штиль и всё что я могла, это, зажмурив глаза, орать, периодически выплевывая изо рта траву и песок.
Не могу точно сказать, как долго меня тащило на пузе по земле, но по моим личным ощущениям я была примерно на границе с Польшей. Когда центробежная сила ветра начала стихать, мне удалось немного подтянуть нижние стропы под себя и слегка погасить купол. Движение моего живота по земле совсем замедлилось, купол хмыкнул, чихнул и плавно накрыл меня собой, стропиловый каркасный извращенец.
Отдышавшись и протерев глаза, я выползла из-под него на свет божий и, перевернувшись на спину, захохотала всей силой своих лёгкий. Смехо-истерика длилась минут пять. Подняться и сесть удалось только со второго раза. Повертев головой по сторонам, я упёрлась взглядом в две пары очень круглых, практически немигающих глаз. Одна пара принадлежала невысокой старушке в платке, с косой в одной руке и мешком травы в другой. Вторая пара восседала на кучерявой голове с маленькими рожками.
- Меееее…. – низким грудным голосом сказала коза.
- З глузду, ты што ли съехала, чого орёшь? – высоким фальцетом сказала старушка.
- Я больше не буду! – молитвенно сложив руки, честно пообещала я.
«Слава богу, это не смерть моя, хотя очень похоже.» - добавила про себя и на ватных ногах побрела на звук гудящих самолетов, отчитываться о выполнении своего первого в жизни прыжка. Солнце по-прежнему припекало, жаркий июньский воздух переливчато дрожал, лёгкий ветерок ласково колыхал траву и шептал мне прямо в ухо: «Ты прыгнула!».
Такие дела.
P.S. А какими видами спорта вы занимались? Рассказывайте в комментариях!