Ну вот ни разу не скопированная сказка для детей младшего школьного возраста
Давным-давно, когда корабли ещё ходили под парусами, моряки курили большие трубки а пираты грабили испанские галеоны с золотом, жила-была где-то посреди Атлантического Океана русалка и звали её Ариадна.
Прекрасная лицом девушка с рыбьим хвостом, Ариадна беззаботно резвилась в бурных холодных водах океана и с интересом наблюдала за косяками сновавшей вокруг рыбы. Море было её домом и она развлекалась день и ночь, прыгая на штормовых волнах и плавая наперегонки с тунцами. Но холодное, покрытое чешуёй сердце русалки не обливалось кровью при виде растерзанной акулой старой рыбы, погибшего дельфина или выброшенной на берег китовой туши. Ей было чуждо сострадание, а себя она почитала единственной владычицей морскою, вольную судить рыб и отмерять срок жизни по неосторожности не успевших скрыться при её приближении морских жителей по своему королевскому усмотрению. Лишь одно чувство испытывало это холодное сердце и лишь однажды: страх, ползучий страх за свою жизнь, когда заигравшуюся в бурных волнах русалку вынесло далеко на берег, на широкий и хмурый пляж, где настырный песок набивался в жабры и едва не задушил её, пока Ариадна, хрипя, ползла обратно к спасительной воде.
Но годы шли, а русалка, не подвластная законам земного мира, всё так же беззаботно рассекала волны океана, не состарившись ни на миг. Рядом с ней сменялись поколения рыб и крабов, семьи дельфинов взрослели и старились у неё на глазах, но ни на миг не сдвинулась стрелка часов для Ариадны, всё так же весёлой и молодой.
Но вот, однажды, играя с поднимающим водяные армады тайфуном где-то у берегов южных островов, русалка увидела, как огромный кит с тремя длинными тонкими зубами на спине борется с штормом всего в нескольких плавниках от неё. Шкура кита натужно скрипела, когда он поднимался на гребень очередной волны, но он почему-то упорно отказывался нырять, и Ариадне вдруг показалось, будто бы она увидела издалека кого-то очень похожего на неё саму на спине у странного морского животного. Охваченная любопытством она нырнула под волну, чтобы подплыть поближе – но вдруг страшный грохот раздался наверху, и вынырнув на поверхность, она увидела на месте кита лишь плавающие на поверхности щепки и мусор.
"Он всё-таки нырнул!" – подумала русалка и устремилась под воду, но и там не было ничего, кроме новых обломков и грязм. Она уже отчаялась, когда вдруг прямо перед её лицом проплыло что-то... необычное.
Странный предмет был не похож на кусок деревянной китовьей шкуры, а скорее напоминал бесформенную дохлую рыбу. Но что привлекло внимание Ариадны, так это необычные плавники предмета, неожиданно похожие на её собственные руки. Заинтригованная, она схватила его и потащила к поверхности, чтобы разглядеть получше.
Вынырнув с тяжёлой ношей, она, с трудом удерживая равновесие на хвосте, в последний раз дёрнула свой груз и, для удобства, бросила на болтавшуюся на затихающих волнах доску, что удачно подвернулась под руку. И вдруг, почти неслышный среди шума ещё не оставившего борьбу моря, раздался истерзанный стон.
Она сперва насторожилась, удивлённая незнакомым звуком. Затем успокоилась, решив было, что рядом не поздоровилось какой-то чайке, но вот стон повторился, а в следующий момент её взгляд встретился с глазами моряка.
Ариадна пришла в себя лишь спустя много часов, когда тёплые воды Гольфстрима напомнили ей о пройденном в рекордный срок расстоянии. Нет, её напугал так не стон: море равнодушно к страданиям, и отнюдь не впервые ей приходилось быть свидетелем мук живого существа. Но момент, когда усталые очи матроса встретились с её тёмно-зелёным, как волна, взором, отпечатался в памяти русалки навсегда. Она никогда не испытывала этого раньше, но сейчас разум её одновременно разбивался в дребезги и пылал от счастья: она была не одна, и, хоть это и продлилось ровно мгновение, ей удалось побыть с кем-то, подобным ей самой. И, как бы страшно это не было, ей захотелось увидеть человека снова.
Однако не все желания божьих тварей сбываются легко. Как бы не старалась Ариадна, преследуя идущие в Новый Свет корабли, люди встречали вызывающую шторм морскую ведьму проклятиями, вёдрами помоев через борт или даже залпами из мушкетов. Напрасно она пыталась знаками показать морякам свои мирные намерения: с каждой бурей, разыгравшейся по случайности вскоре после встречи с русалкой, слух набирал силу, и с годами превратился в устойчивое поверье. Старые моряки проводили часы в тавернах, за бутылку рома рассказывая салагам страшные истории о вызывающей самые бешеные вихри рыжеволосой девушке с рыбьим хвостом, а их слушатели с упоением слушали эти легенды, чтобы потом часами вглядываться в горизонт с палубы – не мелькнёт ли где русалочий хвост?
И со временем Ариадна оставила любые попытки поговорить с людьми. Они всё так же привлекали её, а тоска векового одиночества временами становилась практически непереносимой, но теперь она лишь подплывала по ночам к спящим парусникам и вслушивалась в тихие разговоры дежурных на ночной вахте, постепенно постигая их смысл. Хотя её привыкшее к солёной воде горло не могло повторить ни звука человеческой речи, она с лёгкостью запоминала её звучание, а с годами практики сам собой становился понятен и смысл. Понемногу, она узнавала всё больше о людях и их делах, и даже несмотря на то, что некоторые из них казались Ариадне слишком похожими на неё саму, большинство из них пришлись ей по нраву.
Однажды, тихой южной ночью, когда русалка дремала в тёплом и неглубоком южном море, океан над ней будто бы взорвался огненными всплохами и грохотом. Разбуженная Ариадна увидела, как тень большого корабля проходит над ней, выплёвывая огонь с одного борта – в сторону быстро приближавшегося фрегата, огрызавшегося в ответ рявканьем небольших носовых орудий. Над мачтами обоих суден развевался зловещий чёрный флаг.
Обломки падали в воду вместе с плохо закреплёнными на палубе вещами, когда ядра попадали в цель – а одно из них, неудачно срикошетив от толстой дубовой доски, чуть не упало всплывшей посмотреть на происходящее русалке на голову. Ариадна невольно отшатнулась.
Корабли сошлись в ближнем бою. Они шли параллельным курсом, выплёвывая друг в друга один бортовой залп за другим, старательно выцеливая крюйт-камеру врага и даже не пытаясь сойтись для абордажа – что не мешало матросам на верхней палубе фрегата стрелять в вражескую команду из мушкетов. Мачты падали, подсечённые удачно попавшими ядрами, стоны раненых, едва слышные за грохотом боя, наполняли воздух, а они продолжали сражение, ведомые злой волей своих капитанов. Обе команды, погибая под картечью, превращались в адских демонов ада, даже в агонии продолжающих битву. Смертельно раненый канонир с последним проклятием поджигал фитиль пушки – и падал возле неё, уже не слыша выстрела. На другом корабле юнга с пробитой грудью падал на горячие доски палубы, успевая ещё нажать на спусковой крючок мушкета – а его товарищи рядом, не замечая потери, с криками и руганью пытались потушить подбиравшийся к крюйт-камере пожар. Ариадна с благоговением наблюдала, притихшая и ошеломлённая безумием происходящего.
Наконец, всё было кончено. С пронзительным свистом ядро, выпущенное фрегатом, проломило обшивку носа его соперника – и тот исчез в огне и грохоте, уничтоженный взрывом собственного пороха. Но победный рёв команды победителей был тут же прерван взрывом ещё более мощным – разыгравшееся пламя добралось до их собственных пороховых запасов.
Лишь фейерверк горящих обломков, быстро попадавших в море, отпраздновал свою победу.
Ариадна смотрела, как два догорающих остова погружаются в ласковые предрассветные волны. Масштаб боли, причинённой людьми друг другу, был непостижим для неё – и хотя странно было бы ожидать от холодного чешуйчатого сердца сочувствия, что-то всё же дрогнуло в нём, когда рядом с ней под воду погрузилось чудом не тронутое взрывом тело погибшего юнги.
Зачем, чего ради они это сделали? Русалка смотрела, как лицо мальчика, не успевшего наверняка встретить и свой пятнадцатый зимний сезон, медленно уходит на дно. Она много раз видела смерть мальков, даже молодых дельфинов – но они почти всегда встречали свою смерть в зубах какого-нибудь морского хищника, пожиравшего чужих детей ради собственного пропитания. А за что погиб человеческий малёк? За что погибла команда его корабля и её соперники?
Какой смысл был во всём этом, если сейчас обе команды лежат на дне, а оба корабля, ещё недавно рассекавших тёплые тропические воды, превращены в утлые обломки? И какой же храбростью обладают эти недолговечные существа, умирая ради своих неведомых целей с такой готовностью и самоотдачей...
Ариадна не знала. И глядя на место гибели двух кораблей, впервые в жизни, она почувствовала, что что-то в её груди дрогнуло и забилось, оплакивая столь бессмысленные смерти.
Следующие месяцы она провела в открытом море, избегая столкновений с любыми кораблями. Ариадна не могла найти себе места, и даже привычные игры с волнами и танцы с рыбами не приносили такого удовольствия, как прежде – а сами морские жители, казалось, стали сторониться русалки, не желая больше принимать участия в её странных забавах. Но Ариадна даже не заметила этого – все мысли её были поглощены картинами рокового сражения. Она пыталась отбросить их, пыталась снова быть беззаботной и беспечной, но всё тщетно. Сцены смерти моряков наполняли её разум раз за разом и неожиданно ярко вдруг осознала русалка, как мимолётна была её собственная долгая жизнь, показавшаяся ей вдруг лишь пронёсшейся мимо пёстрой каруселью без тревог, волнений и смысла. Ей самой уже не хотелось больше ни игр с волнами, ни бесконечных морских развлечений – но хотелось чего-то другого, что выделилось бы из калейдоскопа мелких жемчужин её воспоминаний сверкающим алмазом. Впервые в жизни, Ариадна пожелала найти для себя смысл.
И он нашёл её. Смысл налетел на Ариадну бортом мчавшегося на волнах торгового флейта, угодившего в шторм уже у самого берега. Команда из последних сил удерживала судно на курсе, но за стеной дождя несчастные понятия не имели о том, куда несёт их стихия – а волны толкали их, набирая скорость, к подводным рифам, острым, как бритвенные лезвия. Корабль был обречён и Ариадна это знала.
Рулевой торгового судна "Санта Мария" сначала не поверил своим глазам, а потом в ужасе завопил, привлекая внимание остальной команды. Теперь старому моряку была ясна причина жуткого шторма, в последний момент готового оборвать удачное плавание – в ревущих волнах перед носом корабля он отчётливо увидел пылающие рыжие волосы морской ведьмы, знаменитой губительницы кораблей и призывательницы шторма. И, как назло, порох для мушкетов отмок, не давая отогнать нечистую силу!
Ругань и угрозы капитана корабля не возымели никакого воздействия, когда, по принятому за считанные минуты единодушному решению команды, нос корабля отвернулся от назначенного курса, оставляя зловеще сверкающие рыжие отблески в воде по левому борту. А на следующий день, когда утреннее солнце развеяло облака, вместо наказания за неповиновение, удивлённые моряки получили от слегка бледного лицом боцмана по дополнительной порции рома – в честь чудесного спасения от смерти на недавно отмеченных на карте рифах. И уже ближе к вечеру, когда гавань уже показалась на горизонте, рулевому снова показалось, что он видит рыжие отблески в воде – но то, должно быть, было закатное солнце.
Морские истории расходятся быстро – их рассказывают друг другу в портовых кабаках, пересказывают на долгих вахтах и повторяют, глядя в горящие глаза молодых матросов. Когда же команда уважаемого даже пиратскими капитанами патрульного крейсера "Решительный", сойдя на берег после очередного рейда, наполнила фольклор историями о доброй волшебнице, что провела их сквозь едва не отправивший корабль на дно шторм, легенда о рыжеволосой морской деве окончательно переродилась, приобретя совершенно новое значение.
А что же Ариадна? А она трудилась, не покладая, чутьём опытного морского жителя разыскивая опасные бури и бросаясь в самое их сердце, чтобы вывести попавших в беду капитанов. Спасение кораблей стало для неё всем, ради чего можно жить – и хоть её и всё так же мучало одиночество и вынужденная немота, с каждым вошедшим в порт парусником на душе у неё становилось легко и спокойно. Она обошла всё морское дно рядом с морскими торговыми путями, чтобы знать, куда выводить обречённые корабли – и уже не представляла себе иной жизни. Но однажды, она опоздала.
Тот тайфун пришёл из ниоткуда, яростный, как божий гнев и внезапный, как удар молнии. За одну ночь он разметал все корабли, что ее успели спрятаться в надёжной гавани, по всему океану – и Ариадна не успевала сосчитать, сколько из них ей приходилось спасать, пока шторм бушевал день за днём, пожирая жизни и плоду трудов человеческих. Даже русалка может устать – и вот, наконец, спеша на помощь отбившемуся от флотилии корвету, она обнаружила на его месте лишь несколько досок, гонимых волнами в океан. Но когда она уже готова была оставить свою неудачу, гонимая желанием помочь ещё живым, до слуха её донёсся слабый стон.
Молодой моряк, раненый и едва живой от усталости, цеплялся за утягивающую его к верной гибели в бескрайних водах доску. Он едва ли встретил больше двадцати дождливых сезонов, но стихия неумолима даже к тем, кому природа ещё могла бы отпустить немного.
Но не в этот раз. Да, корвет отбился от своих – но Ариадна знала, что пока доску ещё не унесло, она могла бы доставить погибающего человека к каменистому берегу, скрытому за горизонтом. Она знала, что люди живут там и помогут ему – но берег был надёжно закрыт рифами, настолько сложными, что даже русалке опасно было бы в них заплывать.
Но разве могла она бросить человека на верную смерть?
Ариадна осторожно подхватила моряка и со всех сил заработала хвостом, стараясь удержаться вместе с ним на плаву. Она без отдыха плавала по волнующемуся морю уже больше недели, не успевая даже отвлечься на еду и сон – но тем более не было времени и сейчас. Даже если бы она дала себе короткую передышку, моряк не протянул бы столько: истощение и раны убили бы его ещё до того, как берег бы показался на горизонте. А потому она спешила, стиснув зубы и стараясь не думать об усталости. Спешила – и не думала о себе, всецело отдавшись лишь своей цели.
И вот, рифы выросли перед ней, преграждая путь для последнего рывка. С тяжёлым и хрупким грузом, не дававшим маневрировать, она медленно, практически с ювелирной точностью стала оплывать острые скалы, не забывая держать голову человека над водой, чтобы бедняга не захлебнулся. Да, она была вымотана: но в этих водах она прожила всю жизнь и знала, как избежать опасности! Самые жуткие рифы уже остались позади, осталось лишь обойти последние скалы, аккуратно подтолкнуть моряка на берег, и...
Волна ударила её в спину, сбив с толку и швырнув вперёд. Она не поняла, что произошло, но силы вдруг оставили её, а тупая боль в животе стала разливаться по всему телу – а за ней шло омерзительное оцепенение.
Она даже не увидела, какой обломок ударил её. Вода вокруг вдруг покраснела, а в глазах у неё помутнело, и руки сами собой стали разжиматься. В голове всё запуталось, она уже забыла, кто она, где, и что делает – это, правда, было что-то очень важное, что-то, связанное с этим слабо стонущим человеком у неё над головой...
Последним усилием она изогнулась и толкнула вперёд. Сил уже не было, но новая волна подхватила их и вынесла на покрытый острой, впивающейся в нежную кожу девичьих рук галькой – но она уже этого не чувствовала. Взгляд Ариадны окончательно потух, и последним, что она увидела, уже не понимая этого, было лицо моряка, лежавшего рядом с ней, пока камни снизу пропитывались кровью. Стало очень темно.
Она открыла глаза. Почему-то камни стали очень мягкими – она знала, что галька должна ужасно колоться, но вместо этого она будто бы плыла на тёплой, мягкой и одновременно странно твёрдой волне... белого цвета? Ариадна вдруг поняла, что над ней – странная конструкция, наподобие корабельного борта из досок, только почему-то без налипших рачков и водорослей, а она сама лежит на чём-то очень мягком и белом. И ещё не хватает чего-то очень важного и знакомого, что было с ней всю жизнь. Она сосредоточилась, пытаясь понять, между делом осматриваясь вокруг. Её окружение больше всего напоминало подводный грот, каких она много повидала в своё время, но необычайно светлый и чистый, сделанный из того же материала, что корабли людей – или очень на него похожего. Но это было не самым главным, ведь не хватало... шума моря. Она подскочила на кровати (кровать! Да, люди так это называли! Она даже видела пару, когда кто-то выбрасывал всё лишнее с корабля) и напрягла слух, пытаясь удостовериться, что не ошиблась – но было совершенно очевидно, что шум отсутствует, как ни старалась Ариадна его уловить. Она села на кровати, озадаченная... и чуть не задохнулась, а потом громким криком выразила своё изумление: из под скромного, но нарядного ночного платья вместо привычного хвоста она увидела свои ноги! И следующей же мыслью она поняла, что дышит и кричит – уродливые рыбьи жабры пропали, как и немота!
Дверь на другом конце комнаты, ранее незамеченная, распахнулась и в комнату ворвался смутно знакомый человек, держащий в руках поднос с какими-то тарелками.
– Моя леди, вы очнулись! Прошу вас, не пугайтесь! Я наверняка обязан вам жизнью, так что счёл своим долгом приютить в доме своих родителей. Подумать только, выловить утопающего в Чёрном Рифе, получить такую страшную рану – и всё равно дотянуть до берега! Право, вы, должно быть, родились в воде... Но простите, я не представился: меня зовут Ганс, лейтенант Ганс Андерверген. Вы же не возражаете, если я угощу вас завтраком? Мать говорила, что вам нужно хорошо питаться после такого ранения... Моя леди? Прошу простить мою нескромность, но вы же можете говорить?..
Давным-давно, когда корабли ещё ходили под парусами, моряки курили большие трубки, а пираты грабили испанские галеоны с золотом, в небольшом колониальном городке сыграли свадьбу чудом спасшийся во время шторма молодой военный моряк Ганс Андерверген и его прекрасная рыжеволосая возлюбленная по имени Ариадна. Конечно, зажиточные жители города судачили о том, что сын достойной семьи с дворянской фамилией выбрал себе в жёны непонятно откуда взявшуюся девушку без родни и приданого, познакомившись с ней на краю смерти, но добрый и отзывчивый характер невесты за пару лет растопил сердца даже самых упорных старых ворчунов. У пары родилось много здоровых рыжеволосых детей, один из которых станет знаменитым адмиралом, а другой – отважным исследователем; другие же найдут себе достойные места в жизни и без громкой славы. Легенда о огненной морской волшебнице живёт в тех водах и поныне: моряки жертвуют русалке небольшие золотые украшения и игрушки, дабы отблагодарить её за помощь и всех спасённых людей. Говорят, что никто уже многие годы не видел русалку лично: но тем не менее, даже скучные люди, умеющие считать большие цифры подтверждают, что число кораблекрушений в этих когда-то опасных водах держится на рекордно низком уровне. А время понемногу идёт вперёд, оставляя за собой и печаль, и радость: и только то, что мы сделали для себя в этой жизни и то, чего мы достигли, остаётся неразмытым в вечно меняющемся калейдоскопе памяти.