- Сидела бы дома, куда в такую непогоду потащишься, не молодка уж, - ворчала Настя, вышедшая проводить соседку на автобус, проходящий мимо их деревни раз в день и останавливающийся всего на одну минуту, чтобы забрать пассажира, если таковой имеется, а то и без задержки пролетает.
Надо было торопиться. Но Тайка оглянулась на слова соседки, озорно и весело рассмеялась и шагнула в сугроб, приподняв полы своей новенькой шубки, которую по случаю юбилея подарил ей старший внук Лёнька вместе с путёвкой в санаторий.
Мечта всей жизни
Накануне отъезда всю ночь куролесила метель, все дороги, все тропинки сравняла, и Тая побрела просто по памяти, иногда проваливаясь чуть ли не по пояс.
«Вот чума, все полы охлещет… Да что ей, недорого досталась, не жалко», - ворчала Настя себе под нос.
Сказать, что кошка между ними пробежала из-за этой шубы, было бы зря, но что-то всё-таки порвалось в их прежних отношениях в тот день, когда Тая позволила Насте накинуть на плечи свою лёгкую и изящную обновку. Та даже не сразу отважилась на это, долго сопротивлялась и отнекивалась, голова её кружилась, и всё плыло перед глазами, но она изо всех сил старалась справиться с нахлынувшим волнением, и, наконец, справившись, замерла у зеркала.
Почему-то ей сразу вспомнились холодные и голодные годы сиротского детства, а потом и безденежной молодости, когда зимнее пальтишко было у них с сестрёнкой одно на двоих, изрядно поношенное, штопаное, перештопанное с воротником из крашеной кошки. Как по очереди ходили в нем в школу, а потом и на свидания.
Это только через годы тётушка Шура справила ей собственное пальто за то, что целую зиму у неё с Юркой проводилась. Сесть бы рядком да рассказать Тае, как она, Настя, всегда мечтала купить себе настоящую шубу, похожую на ту, которая была у военкомовой жены Степаниды.
Как не раз приходила в её сны странная женщина в чёрном, которая предлагала ей совершить обмен, то есть, отдать за шубу свою бессмертную душу. Как Настя колебалась, потому что не представляла, что такое душа, её же не потрогаешь, а шуба, она вот, только дунь, и запереливается, заиграет каждым волоском. Женщина торопила, а она всё колебалась и колебалась до тех самых пор, пока из тьмы не выступал образ бабушки, бабушка грозила ей пальчиком, и в этот момент Настя всегда просыпалась, так и не приобретя себе мечту всей своей жизни.
Растревожив память, Настя и не заметила, сколько времени простояла на крылечке, провожая соседку, продрогла совсем. Заторопившись в дом, она на пороге уже оглянулась и увидела, как выпустил пар, сорвавшийся с места автобус, значит, Тайка вовремя успела добрести до остановки и теперь уже млеет в тепле на мягком сиденье.
«Хоть бы тебя там обокрали!» - зло подумала Настя и сама внезапно содрогнулась от своих мыслей. Но, справившись с испугом, добавила: «Так ей и надо…»
Вольная птица
Дни тянулись за днями, ночи сменялись утрами, а Настя ничем не могла занять свои руки и голову, она ждала одного - того самого момента, когда вернется Тая из своего санатория. Десятки раз, будто кино, крутила ленту о том, как встретятся они на той же самой тропинке, и увидит Настя вместо роскошной норковой шубы на плечах Таи какую-нибудь задрыпанную куртчонку. Она уже ясно представляла, как упадёт Тая ей на плечо, как заплачет, рассказывая о том, что с ней случилось, и как, успокоив её, Настя опять всё в их отношениях расставит по прежним местам.
Но никто Таю не обокрал, наоборот, она вернулась помолодевшая и похорошевшая, то и дело заливисто смеялась, и, краснея будто девушка, рассказывала, как приударил там за ней один мужичок из Питера, вдовец, между прочим, который был согласен даже на переезд в её деревню.
- Как ты думаешь, Настька, соглашаться мне? Зиму будем мы с ним в городе жить, ни дров тебе, ни воды таскать не надо, а на лето, знамо дело, сюда, на свежий воздух. Вот жизнь-то будет, чистая малина…
И она, закрыв глаза, лениво потягивалась, будто невидимый кавалер уже стоял у неё за спиной и любовался своей зазнобой.
- А чего тебе не соглашаться, ты живёшь, как королева, детки выращены, внуки выучены, а правнуки – так это уж не твоя забота, у них свои бабки имеются… Вольная птица… Это не моё дело, только и вижу пенсию, когда получаю, разложу на кровати, как карты, - этому дать, этому дать, а тому, тем более, глядишь, самой опять грибы да картошку весь месяц жевать. Я увязла в своих детках, как в паутине…
- Всё ты верно про меня говоришь, Настька, только зачем мне сейчас такие проблемы? Мужичок-то он хоть и крепкий, помоложе меня годков на пять будет, да только всё равно скоро рассыпаться начнёт, а я тоже вот-вот начну скрипеть. Одну-то меня раз, Лёнька и заберет к себе, а двоих куда?
Она внимательно посмотрела на Настю:
- А тебе не надо ли мужичка-то? Я могу посватать… Две пенсии – это всё-таки не одна…
- Да кто же ко мне поедет, у меня же нет такой шубы, это он на твоё богатство позарился…
И, представив свое богатство, они обе громко расхохотались, повалившись на диван.
Так прошло ещё полгода, Тая больше так и не надевала ни разу свою роскошную шубу, куда в ней было ходить, не в магазин же баб дразнить, Настя тоже почти успокоилась, даже стала молиться по ночам, чтобы злое её пожелание не сбылось:
- Да и Бог с ней, с этой шубой, висит и висит, мне-то что, я вон куртку себе новую справила и рада… А Тайка так и ходит в прошлогодней, ей же неловко ещё и куртку покупать, раз шуба имеется…
Не рой другому яму
Летом Настя ходила к соседке пить чай, они сидели у речушки в загородке, которую соорудил тот же Лёнька для заезжих своих гостей. А когда все гости разъезжались по городам, место у реки служило пятачком, там собиралось на посиделки малочисленное деревенское население.
Сюда-то и прибежала однажды Настя, тряся телефоном и не имея сил что-нибудь выговорить. Она только заученно твердила: «Петька… Сынок… Петька… Да что же это, Господи?». Испугавшись самого худшего, Тая усадила Настю на лавочку, скомандовав Гальке, самой молодой из всех деревенских:
- За водой беги… И корвалол, корвалол не забудь… Да куда ты, чумная, ко мне беги, там не заперто…
Когда Настю отпоили и успокоили, она рассказала, что у её многодетного сына Петьки случилась беда. Пока они с женой были на работе, а детишки в школе, посетили деревню цыгане. Всё подчистую вывезли, а самое главное – унесли зимнюю одежду ребятишек, которую Петька незадолго до этого в городе купил, продав годовалого бычка. Вспомнив про бычка, Настя опять заревела в голос.
Вечером в дом к Насте потянулись односельчане, несли кто сотню, кто две. Настя понимала, что народ в деревне живёт бедно и что эти деньги для неё не спасение, но всё-таки такое неожиданное участие было ей приятно. Не пришла только Тая.
- Ишь, куркулиха, где же ей рассудить, поди, сидит взаперти да барыши свои считает. С собой на тот свет не унесёт, чего копить… Ну да Бог ей судья…
Тая пришла к ней только следующим вечером. Протягивая узелок, затянутый носовым платком, она произнесла, обнимая Настю.
- Вот. Бери. Тут хватит…
- Где взяла, Таечка?
- В город сегодня сгонялась, шубу свою продала. Ко мне ещё в санатории одна дама прицепилась: продай да продай, уж очень ей моя шуба полюбилась… Конечно, пришлось уступить, так она этого и добивалась, а то чего бы в магазине не купить…
- Как же я теперь?
- Ничего, ничего, мы ведь с тобой ещё не завтра умрём.
Дорогие читатели! Всем добра! Благодарю за лайки и комментарии!
Делитесь моими рассказами с друзьями в ваших социальных сетях, нажав кнопку "поделиться".