У Пушкина тоже на смену баронессе Крюденер приходит графиня Елена Завадовская, о которой персидский принц Хозрев-Мирза сказал, что каждая ресница этой красавицы ударяет в сердце. Именно ей посвящено пушкинское стихотворение «Красавица», про которое долгое время думали, что оно имеет отношение к Наталье Николаевне.
Ей нет соперниц, нет подруг;
Красавиц наших бледный круг
В её сиянье исчезает.
Во всяком случае именно графине в альбом поэт вписал 16 строк, обращённых «святыне красоты». Хотя прошёл всего лишь год после его женитьбы на мадонне. Затем придёт черёд его ухаживаниям за Эмилией Мусиной-Пушкиной, позже — за фрейлиной великой княгини Елены Павловны, Анной Давыдовной Абамелек (Баратынской), которой увлекались и другие поэты: П.А. Вяземский, В.П. Шемиот, И.И. Козлов и С.Е. Раич. Редкая фрейлина, можно заметить, обходилась вниманием лишь царя и великих князей.
Здесь уместно сделать небольшую ремарку. Быть фрейлиной — это не только жизнь при дворе в роскоши и привилегии, но и нелёгкая служба: готовность исполнить приказы в любой момент на протяжении суток и при этом сохранять хорошее расположение, знание этикета при дворе и умение танцевать, изящно двигаться, поддерживать разговоры на самые разные темы.
Однако танцы танцами, а ещё ведь были так называемые «неофициальные» обязанности. Среди которых послужить «подарком на ночь» для знатного гостя императорского дома или стать любовницей самого правителя, независимо от собственного желания. Для кого-то по происхождению из родовитой семьи подобный поворот событий мог показаться оскорбительным, но отказаться от «интимных милостей» никто не мог.
Осенью 1835 года Анна Давыдовна будет отдана замуж за царского адъютанта Ираклия Баратынского, брата поэта Евгения Баратынского. А пока муж поднимался по службе (довольно скоро он станет генерал-губернатором в Ярославле), обладательница миндалевидных, очень красивых глаз и чёрных, как смоль, волос, блистала в свете. И заодно занималась литературными переводами. Переводила на французский язык Пушкина, Тютчева, позже — Лермонтова, Некрасова, на английский язык — Туманского, Апухтина, А. Толстого и на русский — Байрона, Гёте, Гейне.
В 1832 году Пушкин вписал в её альбом стихотворение «Когда-то (помню с умиленьем)…»
Вы расцвели — с благоговеньем
Вам ныне поклоняюсь я.
Так что Натали было к кому ревновать мужа, подозревая его в увлечениях, изменах, ухаживаниях. Впрочем, её постоянная ревность проявлялась не только к настоящим, но и к прошлым мужниным любовным похождениям. Вот только ревность у них была обоюдная. Конечно, ему не приходилось ревновать её к прошлому. Но настоящее дало о себе знать буквально сразу после переезда из Москвы.
В начале июля 1831 года появление признаков холеры заставило императорский двор переехать из Петергофа в Царское Село. Пушкин, планировавший несколько месяцев провести «в уединении вдохновительном, вблизи столицы в кругу милых воспоминаний», вдруг обнаружил, что тихое Царское Село забурлило, превратившись в столицу на выезде, а Царскосельский сад наполнился пажами, кадетами, фрейлинами.
Уже через четыре дня в письме в Полотняный Завод Наталья Николаевна сообщала своему деду:
«Я только что от графини Кочубей, которая была очень добра ко мне, расспрашивала много про мою семью и кончила тем, что предложила свои услуги, если они мне понадобятся. Ей поручено Императрицей передать мне, что Её Величество желает меня видеть и назначит для этого день. Я выразила графине своё смущение, как мне явиться ко двору одной; она была так добра, что хотела сделать всё возможное, чтобы самой меня представить. Я не могу спокойно прогуливаться по саду, так как узнала от одной из фрейлин*, что Их Величества желали узнать час, в который я гуляю, чтобы меня встретить. Поэтому я выбираю самые уединенные места» (фр.).
* Фрейлиной, выполнявшей поручение, была А.О. Россет.
Чем вызван интерес к Наталье Николаевне императрицы? Простым любопытством и желанием увидеть ту, о которой идёт молва, что она красавица? Нет, не только. Тут причина куда серьёзней. Желая сохранить внимание Николая I к себе, Александра Фёдоровна, как это ни парадоксально, старательно окружала себя красивыми женщинами. Так что её интерес к Пушкиной не случаен.
Прекрасно понимая, что в дальнейшем ожидает её фрейлин и молодых женщин, которым она открывала двери, ведущие в столь притягательный мир, где ценились тонкая талия, высокая грудь, привлекательные черты лица и умение танцевать, Александра Фёдоровна занималась, назовём вещи своим именем, сводничеством. У неё был большой опыт подбора девушек в императорский «гарем». Видимо, это позволяет многим нынешним авторам заявлять, что с супругой император прожил в согласии до самой смерти.
13 июля гуляющая по аллеям царскосельского парка императорская чета направлялась к переправе на маленький островок, на котором располагался павильон, именуемый «Турецкий киоск», где пара обычно изволила пить чай. И встретила чету Пушкиных, тоже прогуливающихся. Известно даже время и место встречи. Пути двух пар пересеклись в 8-м часу пополудни.
Императрица Александра Фёдоровна была на девятом месяце беременности*, поэтому все её прогулки с императором тогда совершались в английской коляске. Коляска остановилась, состоялся короткий разговор. Императрица сказала Наталье, что очень рада познакомиться и другие любезности. В завершение Пушкина услышала желание императрицы, чтобы она к ней пришла, и был назначен день, когда явиться. Сегодня в таких случаях говорят, это было предложение, от которого невозможно отказаться. Тогда это расценивалось иначе: вопроса «хочешь — не хочешь» не стояло, она вынуждена покориться.
* Это была её предпоследняя беременность. За 9 лет брака в семье Великого князя родились первенец Александр и три дочери. После восшествия мужа на престол Александра Фёдоровна подарила Николаю I ещё троих сыновей. Частые роды, три выкидыша на «почве» балов — Александра Фёдоровна любила танцевать буквально «до упаду» — подточили её здоровье. В результате, известно, что в 1832 году (осенью она родила Михаила) врачи запретили императрице дальнейшие роды и даже супружеские отношения. Было ли это основной причиной, или сказалась наследственность (если вспомнить любвеобильность его венценосной бабки), но Николай I, и без того не отличавшийся верностью, стал на маскарадах заводить одну любовницу за другой. При этом он, проведите параллель сами, тщательно следил за верностью Александры Фёдоровны. Говорят, он лично даже утверждал список тех, кому дозволялось танцевать с императрицей на официальных мероприятиях. Чаще раза в год одна и та же фамилия в этом перечне не повторялась. Лёгкое увлечение императрицы князем Александром Трубецким послужило быстрой высылкой ухажёра за границу.
В свою очередь Николай I умело, по-актёрски, усыплял бдительность Пушкина, который в тот момент был «сам обманываться рад»: император наконец-то оценил его. Это смахивает на анекдот, но в «Записках» А.О. Смирновой-Россет есть записанный ею с чьих-то слов разговор Николая I с Пушкиным:
«Николай. Мне бы хотелось, чтобы нидерландский король подарил мне дом Петра Великого в Саардаме.
Пушкин. Если он подарит его Вашему Величеству, я напрошусь в дворники.
Николай. Я согласен, а пока поручаю тебе быть его историографом и разрешаю заниматься в архивах».
Такое впечатление, что опасения «выдачи аванса» Николаем I… в счёт своих будущих отношений с его молодой женой у Александра Сергеевича не возникло. Неприятные для себя предчувствия у него тогда не шевельнулись. Или он их не проявил. 21 июля 1831 года Пушкин пишет Павлу Нащокину:
«Нынче осенью займусь литературой, а зимой зароюсь в архивы, куда вход дозволен мне царём. Царь со мною очень милостив и любезен. Того и гляди попаду во временщики...»
А 22 июля он сообщает П.А. Плетнёву:
«Скажу тебе новость... Царь взял меня в службу — но не в канцелярскую, или придворную, или военную — нет, он дал мне жалованье, открыл мне архивы, с тем чтобы я рылся там и ничего не делал. Это очень мило с его стороны, не правда ли? Он сказал: «Puisqu’il est marié et quil n'est pas riche, faut faire aller sa marmite»*.
* «Раз он женат и небогат, надо заправить его кастрюлю (другими словами: дать ему средства к жизни). (фр.)
Император Николай I любил каламбурить, когда был в хорошем настроении.
Хотя уже в этом письме Пушкина появляется новая нотка: он не хочет афишировать милости царя «(но да останется это, по многим причинам, между нами)». Может, всё-таки мелькает мысль, что «кастрюля» недвусмысленно адресована не поэту Пушкину, а его семье, то есть Натали.
Уважаемые читатели, голосуйте и подписывайтесь на мой канал, чтобы не рвать логику повествования «Как наше сердце своенравно!» Буду признателен за комментарии.
И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1 — 58). Нажав на выделенные ниже названия, можно прочитать пропущенное:
Эссе 44. Под венец Пушкин шёл неохотно, почти что по обязанности
Эссе 48. «Младое, чистое, небесное созданье»
Эссе 53. Жена Пушкина воскликнула: «Господи, до чего ты мне надоел со своими стихами, Пушкин!»