Мне попалась интересная публикация, "Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро", Михаил Кузмин. Я читал об этой истории прежде, из документальных источников, и был рад увидеть такую, в общем, удачную литературную обработку этого эпизода. Думаю, вам интересно будет прочитать - в конце концов это наша история, которая делалась на глазах всей страны. Но самое интересное будет в конце, в коротких выводах, которые мы сделаем, и в ошеломляющих фактах, которые сбережем до поры. Итак, до конца статьи передаю слово Михаилу Кузмину:
"Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро"
В числе пациентов Калиостро был бесноватый, Василий Желугин, которого родственники посадили на цепь, так как он всех бил смертным боем, уверяя, что он – Бог Саваоф. Жил он где-то на Васильевском острове. Первый раз, когда графа ввели к больному, тот зарычал на него и бросил глиняной чашкой, в которой давали ему еду. Чашка разбилась о стену, а Калиостро, быстро подойдя к бесноватому, так сильно ударил его по щеке, что тот свалился на пол, потом, вскочив, забормотал:
– Что это такое? Зачем он дерется? Уберите его сейчас же.
Вторая оплеуха опять свалила его с ног.
– Да что же такое? Что он все дерется?
Калиостро схватил его за волосы и еще раз повалил.
– Да кто есть-то?
– Я? Марс.
– Марс?
– Да, Марс.
– С Марсова поля? А я Бог Саваоф. - Калиостро опять его ударил. – Да ты не дерись, а давай говорить толком.
– Кто это? – спросил граф, указывая больному на его родственников.
– Мои рабы.
– А я кто?
– Дурак.
Опять оплеуха. Больной был бос, в одной рубахе и подштанниках, так что можно было опасаться, что он зашибется, но Калиостро имел свой план.
– Кто я?
– Марс с Марсова поля.
– Поедем кататься.
– А ты меня бить не будешь?
– Не буду.
– То-то, а то ведь я рассержусь.
У графа были заготовлены две лодки. В одну он сел с больным, который не хотел ни за что одеваться и был поверх белья укутан в бараний тулуп, в другой поместились слуги для ожидаемого графом случая.
Доехав до середины Невы, Калиостро вдруг схватил бесноватого и хотел бросить его в воду, зная, что неожиданный испуг и купанье приносят пользу при подобных болезнях, но Василий Желугин оказался очень сильным и достаточно сообразительным. Он так крепко вцепился в своего спасителя, что они вместе бухнули в Неву. Калиостро кое-как освободился от цепких рук безумного и выплыл, отдуваясь, а Желугина выловили баграми, посадили в другую лодку и укутали шубой. Гребцы изо всей силы загребли к берегу, где уже собралась целая толпа, глазевшая на странное зрелище. Больной стучал зубами и твердил:
– Какой сердитый, вот так сердитый! Чего же сердиться-то? Я не Бог, не Бог, не Бог, ей-богу, не Бог. Я Васька Желугин, вот кто я такой! А вы и не знали.
– А это кто? – спросил граф на берегу, указывая на родителей Желугина.
– Папаша и мамаша! – ответил тот, ухмыляясь.
– Вы можете его взять домой, рассудок к нему вернулся, – молвил Калиостро. Граф, желая отереть воду, струившуюся по его лицу, сунул руку в карман и не нащупал там табакерки, подаренной ему Государыней. Васька, видя озабоченное лицо Калиостро, засмеялся.
– Табакерочку ищете? А я ее подобрал! – И откуда-то, как фокусник, вытащил золотую коробочку.
– Где же ты ее подобрал?
– У вашей милости в кармане и подобрал.
Граф обвел глазами присутствующих и молвил:
– Рассудок к несчастному вернулся.
– Понятно вернулся, раз табакерку своровал! – раздались голоса.
Тут ударила пушка с крепости. Больной закрестился, залопотал: «Не Бог, не Бог!» – и хотел выскочить из шубы и пуститься бежать в мокром белье, но его удержали. На набережной был и асессор Исленев, и жена его; оба находились в сильном возбуждении, и асессор казался пьяным. Калиостро хотел было ехать домой переодеться, так как, не рассчитывая сам на ванну, не захватил с собою перемены платья, как вдруг к месту происшествия подкатила открытая коляска, в которой важно сидела Лоренца, а рядом нахмуренный Потемкин.
Лоренца выскочила к мужу и стала его расспрашивать, но снова толпа шарахнулась, расступилась, и глазам всех предстала Императрица с маленьким зонтиком и лорнетом у глаз. Коляска Государыни остановилась почти у самого тротуара. Обозрев мокрого Калиостро, разряженную Лоренцу, смущенного Потемкина, мокрого же в одном белье из-под шубы Желугина и прочих, Екатерина улыбнулась и промолвила:
– Да тут все знакомые! Я думала, наводнение, а это граф чудесит. Но что это за люди?
– Я не Бог, я не Бог, я Васька Желугин! – затараторил излечившийся, пытаясь выскочить из своего тулупа.
– Что это за шут? Юродивый? Екатерина нахмурилась.
– Разумейте языцы! – гнусаво и очень громко возгласил асессор и ударил себя в грудь. – Целитель и спаситель, граф Калоша, благодетель! – он тянулся поцеловать у Калиостро руку, жена его тянула за полу, ваточный картуз свалился, а за ним растянулся и сам асессор.
– Он пьян! – сказала Императрица. – Убрать, пусть проспится.
– Матушка, Государыня, десять лет ходил с раком!… – завопил было Исленев, но его подняли, уволокли.
– А кто же эта дама? – дальше спрашивала Екатерина, снова поднимая лорнет, который она опустила на время выступления Желугина и Исленева.
– Моя супруга, графиня Калиостро.
Лоренца присела чуть не до земли. Императрица долго смотрела на нее и на Потемкина, наконец, молвила:
– Я и не знала, что графиня так хороша.
– Для меня хороша, она мне жена.
– Ну, я думаю, что графиня и не для одного графа хороша! – сказала Государыня и дала знак трогать, но, обернувшись, еще добавила: – Что это, граф, я слышала вздор какой-то. Думаю, что враки. Ведь ты же полковник испанской службы, а Нормандес уверяет, что нет у них в списках полковника Калиостро. Путает, наверно. Ну, будь здоров, не простудись.
Дела Калиостро пошли все хуже. Императрица стала к нему заметно холодна, с нею вместе и двор не так стал относиться к графу. Доктора с Роджерсоном во главе заволновались и стали распускать всякие сплетни про своего конкурента. Говорили, что он излечивает только нервозных субъектов или мигрени. Про ребенка, которого он вернул к жизни, уверяли, что тот был просто подменен другим. Барон Гейкинг и граф Герц злословили и острили насчет Калиостро во всех салонах. Сам Потемкин стал как-то неровен и не так часто беседовал с учителем, предпочитая почти открыто выставлять Лоренцу как свою любовницу. Это грозило скандалом.
Кавалер Карберон, Мелиссино и другие друзья советовали Калиостро уехать, тем более что Адам Понинский зазывал графа в Польшу, а шведский король Густав тоже передавал свое приглашение, специально прислав в Петербург полковника Толля. Проборовшись с врачами почти год, Калиостро выехал из Петербурга в апреле 1780 года, причем полиции донесли, что граф выехал из всех застав. Везде его видели, и везде он оставил свою подпись. Куда он выехал с заплаканной Лоренцой, было неизвестно, но приехал он тем же апрелем в Варшаву.
Выводы
Очень интересным мне показалось то, что Калиостро представился этому сумасшедшему как Марс, Громовержец. Мне тут же вспомнился другой человек, Филипп Низье, которого близкие друзья называли Марсом. Обязательно почитайте мои статьи об этом человеке, хотя бы вот эти:
Невероятные чудеса мсье Филиппа, Неведомый Мастер тавматург в России, И снова - Филипп Низье: величайший чудотворец всех времен и народов.
Марс, как известно, считается громовержцем. Вот подпись графа Калиостро:
Обратите внимание на молниеобразную стрелку. Среди исследователей жизни и наследия Филиппа Низье ведутся споры относительно его глифической подписи, которую он использовал очень редко, только в духовных документах. Серж Кайе в своей книге «Мсье Филипп, человек Божий», сообщает:
«Эдмон Дас, близкий к Филиппу, сообщал, что мсье Филипп, чья подпись заканчивается зигзагом и изгибающейся линией молнии, есть «сын грома».
Обосновывая свою точку зрения на том, что молния упоминается во многих священных текстах, Кайе связывает упоминание молнии с идеей божественного отцовства.
Интересно, что ученики Филиппа также в некоторых случаях модифицировали свои подписи – в виде молнии. Это делали Жерар Папюс, и Ивон Ле лу Седир, и Эммануэль Лаланд. Подпись Эммануэля Лаланда на свидетельстве о его браке с Жанной Мари Виктуар Филипп также содержит молнию.
Есть много интересных и хорошо документированных материалов по Филиппу Низье, которые связывают его с громом и молнией. К примеру, в журнале «Жиль Блаз» за 25 ноября 1904 г. бла опубликована статья г-на Луи Пелтье «Филипп – лионский волшебник». Она представляет собой интервью, данное автору Папюсом на эту тему. Приведу некоторые наиболее интересные отрывочки. Так, на вопрос журналиста «– А его силы ограничиваются этой необычной способностью к целительству?", Папюс ответил.
– Нет, он идет дальше. Г-н Филипп владеет силой воздействия на саму природу. Например, он говорит, что в определенное место попадет молния, и она туда попадает.
Сохранились интересные воспоминания, записи сразу нескольких очевидцев примечательной сцены, произошедшей в России. Как-то Филипп присутствовал на проповеди одного священника, который рассказывал о том, что чудесах, описанные в Библии, больше не происходят. На что Филипп Низье сделал критическое замечание, мол, не стоит ставить крест на чудесах. Это разозлило священника, и он воскликнул: «Пусть молния ударит в эту церковь, если я не прав». На что Филипп Низье просто провел рукой сверху вниз, как бы от неба в землю, и в тот же миг, к невероятному изумлению всех присутствующих, в церковь, в алтарь, ударила сверкающая молния!
Кстати, газета, издаваемая учениками Филиппа называлась "Молния". И, кстати, в народном сознании Илия, Предтеча Господень - тоже громовержец, в народных преданьях.
Вот, друзья, я просто размышляю вместе с вами, делюсь результатами некоторых своих поисков, заставляю вас думать самих. Я же не знаю сам всего - размышляю. Не буду тут делать каких-то выводов, а скорее возьму все это себе на заметку - пригодится. Вы уж простите меня за такие сложные, неудобоворимые вещи, которые я иногда представляю. Справедливости ради надо сказать, я стараюсь для всех - для детей и для профессоров. Каждый день стараюсь давать Евангелие в его простоте, но и в его бездонной глубине. Ну а там - как Бог даст, до кого дойдет, до того дойдет. За все слава Богу!