Ощущая холодок вдоль позвоночника, он направился к выходу, но в этот момент за дверью раздался шум. Ян остановился и весь обратился в слух. Он различил шуршание, словно по ворсистой поверхности провели палкой. Затем отчётливо донеслись звуки шагов. Кто-то шлёпал босыми ступнями по линолеуму. Человек, если шагающее существо было человеком, прошёл мимо двери и дальше – вдоль стены комнаты. Донёсся характерный пластиковый щелчок. «Свет включили», – догадался Ян. Затем – ещё один щелчок, на этот раз металлический. Похоже, кто-то прошёл в ванную или туалет и запер дверь. Это предположение быстро подтвердилось рокочущим урчанием смыва унитаза. Щелчки – металлический и пластиковый – повторились, но уже в обратном порядке. Посетитель туалета зашлёпал назад. По пути он тихо и грустно вздохнул, словно недолгий поход причинил ему глубокие душевные страдания.
Услышав этот очень знакомый вздох, Ян ошеломлённо сел на край кровати, от чего ложе издало противный скрип.
Шлепки снаружи смолкли. Несколько секунд стояла полная тишина. Затем дверь медленно приоткрылась, и из проёма выглянула круглая курчавая голова. Её обладатель, близоруко щуря небольшие глаза, посмотрел на Яна, сидевшего молча и прямо, как индейский вождь.
Дверь открылась шире, и кудрявый посетитель нерешительно перебрался в комнату. На нём тоже были безразмерные семейные трусы. Только смотрелись они на полном теле визитёра более органично. Белый его живот, как дрожжевое тесто, нависал над резинкой трусов, плечи были скруглены вперёд, а шея согнута. Опущенные уголки глаз и губ придавали лицу мужчины беспричинно-горестное выражение.
Молчание затягивалось. Вошедший озадаченно поднял брови и тихо прошелестел:
– Ты чего не спишь, Янушка?
Тут Яну почудилось, что комната странным образом начала сжиматься и словно давить на него со всех сторон, в висках ломило, стало трудно дышать.
Дело в том, что последний раз своего отца он видел лет пять назад. Тогда тот тоже был грустным и одышливым, облысевшая макушка блестела, будто пасхальное яйцо, и лишь над ушами и на затылке вились жидкие, с проседью, кудри.
Вошедший же был и волосат, и не так обрюзг. Полный, не спортивный, но молодой ещё мужчина. «Ему, похоже, и сорока нет», – определил Ян. Тем не менее, это совершенно точно был его отец – Иннокентий Вячеславович Савенков – чудесно помолодевший, восстановивший шевелюру, перебравшийся зачем-то в старую квартиру и притащивший туда впавшего в кому сына…
И тут Ян понял, что случилось. Осознал не головой, а сердцем, кожей, поднявшимися дыбом волосами. Умом понять произошедшее было нельзя. Наоборот, разум, отказываясь верить глазам, с невероятной скоростью принялся накидывать новые и новые вопросы и цепляться за нелепые гипотезы. Но все они не имели смысла. А срочного решения требовал только один сугубо практический вопрос, стоявший прямо перед Яном: что отвечать этому отцу, который, по всей видимости, ровесник или даже несколько моложе, чем невесть откуда прилетевший сын?
Непонимание на лице Иннокентия Вячеславовича достигло степени болезненности.
Тогда Ян сглотнул и глухо, медленно, словно ощупью пробираясь по минному полю, проговорил:
– Не могу уснуть. Кошмар приснился, и такой реальный. Будто меня грузовиком раздавило.
Услышав это печальное сообщение, родитель понимающе закивал головой:
– Ну, сон и есть сон. Ты же видишь, что всё хорошо, ты жив и здоров. Ложился бы ещё поспать. Хоть в воскресенье выспись, а то скоро мать встанет, кашу сварит и хочешь не хочешь – поднимайся и иди завтракать. С ней не забалуешь.
Иннокентий Вячеславович захихикал, закряхтел и потрепал сына по голове.
Почувствовав прикосновение влажной ладони, Ян скривился и с трудом подавил желание оттолкнуть руку. Отец, не заметив этого, ухватил мальчика за предплечье, проводил в кровать, укрыл одеялом и вышел из комнаты.
Несколько минут Ян лежал без движения, словно окоченев.
Мысли то скакали, как обезьяны, то полностью замирали. Иногда казалось даже, что каждое полушарие мозга работает по отдельности. В одном прокручивались кадры из жизни уважаемого предпринимателя Яна Иннокентиевича, который лишь час назад обходил территорию своей преуспевающей фирмы, а в другом – пробуждались образы из детства. И эти образы были материальны. Ян вдруг вспомнил, как пахла пылью бордовая, во многих местах потёртая и порванная обивка его кровати. Он прижался лицом к невысокому бордюру и вдохнул. Запах тот же. Приложил ладонь к стене, медленно провел вправо-влево. Шершавые бумажные обои крошечными волосками цеплялись за кожу. Эти ощущения перепутать было невозможно. Совершенно точно, комната его. Все события вокруг развиваются в соответствии с законами физики, он не летает, не ходит по потолку, чувствует, слышит, видит. «Значит, я не сплю и не брежу», – констатировал про себя Ян. Для верности он сильно ущипнул себя за мочку уха и скривился от боли.
Сомнений не осталось: он каким-то мистическим образом очутился в прошлом – в своём собственном подростковом теле, в старой квартире родителей.
Стараясь двигаться тихо, Ян встал с кровати, подошёл к письменному столу и, наклонившись, посмотрел в окно. На заснеженной улице уже появились первые пешеходы. Большинство двигалось влево – в сторону рынка. «Надо полагать, уже утро, часов около семи. Продавцы идут к торговым рядам – чистить от наледи металлические прилавки, доставать из вагончиков и раскладывать товар», – решил Ян и удивился, насколько быстро окружающая обстановка перестраивала его мышление. Он оценивал ситуацию и делал выводы так, будто всё время находился в этой комнате, будто их не разделили десятки лет и тысячи событий, произошедших за эти годы. Ещё больше поражало то, что он может так вот спокойно поглядывать в окно на людей, которые уже давным-давно пришли на рынок, всё продали, ушли, уехали, а может быть и умерли. Но ведь этого совершенно не может быть.
Противоречие между реальностью и её принципиальной невозможностью начало формировать глубоко внутри сгусток энергии. Руки подрагивали. Напряжение требовало выхода. Хотелось бежать, бить, кричать. Усилием воли Ян заставил себя отодвинуть стул и сесть. Бежать некуда. Выскочить в трусах на улицу и требовать возвращения дома, машины и офиса – это прямой путь в дурдом. С таким же успехом можно рассказать отцу о том, что от удара грузовика он телепортировался из будущего и ему самому почти сорок лет.
Нужно было срочно привести мысли в порядок. Тут пригодились наставления, полученные на бизнес-тренингах. Одна из известных Яну техник заключалась в том, чтобы не просто думать над проблемой, а записывать свои мысли: фиксировать сложные вопросы на одной половине листа бумаги, а на второй излагать возможные варианты решения, любые, даже самые необычные. Когда записываешь, мысли не путаются, не мешают друг другу, а полученный результат является почти готовым планом действий.
Ян взял с края стола тетрадку и открыл на развороте. Полосатый лист покрывали какие-то каракули. В сероватом свете была видна пара крупных галочек на полях, косая черта внизу под текстом и ещё ниже – неразборчивая аббревиатура. Он быстро пролистал страницы, добрался до чистой, выудил из деревянного стаканчика шариковую ручку и рассёк белый лист линией на две части. В левой половине он поставил римскую цифру один и изложил проблему: «Я лишился всего, что заработал: бизнеса, денег, связей и дома». Несколько минут Ян рассматривал эту короткую грустную фразу. Буквы складывались в слова, а слова – в простое предложение. Выглядит не так уж и драматично. Он медленно переместил ручку на правую половину листа, упер шарик в бумагу, покатал ребристый корпус ручки между пальцами, наблюдая, как под ней появляется жирная тёмно-синяя точка, а затем спокойно и прагматично изложил решение: «Начать с начала, создать новый бизнес, заработать ещё больше денег и купить новый дом».
Как оказалось, не очень-то и сложно. Сколько раз, когда подчинённые на совещаниях, делая большие глаза, рассказывали о возможных проблемах в новых проектах, он, Ян Иннокентиевич, уверенно и спокойно отвечал: «Не надо ничего бояться. На страхах большой бизнес не построить. Нужно идти вперёд. Даже если сейчас что-то потеряем, в будущем станем умнее и заработаем больше». И двигались, и зарабатывали, что-то теряли, учились и двигались дальше.
Ян откинулся на спинку стула, заложил ладони за голову и вдруг… улыбнулся: «А ведь тут можно здорово раскрутиться. Я кое-что знаю о событиях в российской, да что там российской, в мировой истории и экономике на ближайшие десятилетия. С таким багажом можно без большого труда заработать миллионы долларов. Никто ещё, очевидно, не слышал про «Фейсбук» и «Амазон», не было ГКО, дефолта, скачка курса доллара, удвоения цен на столичные квартиры». Поле деятельности для предприимчивого человека вырисовывалось очень обширное.
«Кроме того, – продолжил Ян отыскивать белые полосы на тёмном фоне, – ведь можно не только заработать и заработать быстро, но и ошибки в своей жизни исправить, благо, что их немного. Во-первых, Рената ещё не убили и теперь не убьют, я не позволю. Во-вторых, тёща, в смысле будущая тёща, точнее, – Ян усмехнулся, – бывшая будущая тёща, при первой попытке наладить ему семейную жизнь, отправится куда подальше вместе со своей дочкой – любительницей чувствительных грузин. Впрочем, ни с тёщей, ни с Мариной вообще можно никаких дел не иметь. После пятнадцати лет брака и финального предательства понятно, что они с супругой – чужие люди. Никаких общих интересов, кроме воспитания Ромы, нет, не было и не предвидится».
Открыть роман на Литрес: https://clc.to/New_Dad_Litres