Вспомнился мне один случай на днях без явных на то предпосылок.
Когда-то давно, еще в те времена, когда не особо думаешь над тем, что можешь быть несчастлив только потому, что одет проще, имеешь меньше, ешь скромно и выглядишь как-то не так – в те времена, когда чувство справедливости подкреплялось верой крайностей, что есть либо плохое, либо хорошее, я шел, укутанный в проходящую толпу на фоне пасмурного дня, что бил редким снежным дождем по лицу по местному рынку с бабушкой.
Какие покупки нам были нужны – не помню. Однако предположу, что это мог быть рис и овощи. Странно, конечно, но этот рынок на местном жаргоне значился как «ярмарка». Возможно потому, что для некоторых это было своего рода досугом – неким праздным времяпровождением. Выйти словно на охоту: найти самые свежие фрукты и овощи, почувствовать азарт за торг над мясом или рыбой, окунуться в хруст горячих лепешек и самсы, в дымку наваристой шурпы, рассыпчатого плова и ароматного шашлыка, что готовят на открытом воздухе практически все кафе на «ярмарке». Возможно, поэтому.
Но поскольку Ташкент, как и многие другие крупные постсоветские города был и остается многонациональным, в культурном коде этой современной гаммы вкуса, также нашлось место тем национальным меньшинствам, кто уже давно считался практически неотделимой ее частью – корейцам. М, эти ароматы свежих овощных корейских салатов, через которые тонкой нитью лейтмотивом идут запахи чеснока, уксуса, кориандра и перца… Конечно, не только ими славится корейская кухня. Есть много всего вполне сносного, что, как мне кажется, могло бы иметь шансы на массовый успех ввиду понятности ингредиентов и, конечно же, вкусовых качеств.
Одно из таких блюд – пигодя. В современном понимании более известные как – пянсе. Это теплые паровые булочки на дрожжевом тесте с начинкой из мелко рубленой свинины или говядины, с нашинкованной в соломку белокочанной капустой, приправленные кориандром, чесноком, солью и перцем. Когда они готовятся, пар прогревает через тесто начинку внутри, делая вкус однородным и уникальным. Это очень вкусно.
В тот самый пасмурный день, когда бабушка остановилась у очередного прилавка, а я не желая в очередной раз наблюдать за торгово-рыночным диалогом, смотрел по сторонам. Передо мной вдруг возникла брешь в проходящей толпе, и я увидел компанию бабушек-кореянок, которые из не больших тележек продавали те самые пигодя. На улице было достаточно холодно, но доставая очередную булочку перед клиентом, было видно из-за пара, насколько они еще теплые. Все дело в бытовой технологии сохранения тепла, когда булочки выкладывались аккуратно друг на друга в тазик, дно и края которого устилались кухонными полотенцами, а сам таз также укрытый сверху кухонными полотенцами, мог помещаться в пластиковый мешок, который уже в свою очередь аккуратно помещался на тележку. Возможно, я упустил какой-то из моментов, но в моей памяти все сохранилось таким образом.
«Подходите! Это вкусно!» – мой взгляд кинулся на край шеренги из бабушек. Этот голос принадлежал крупному азиатскому мужчине. Его руки были больше, чем моя голова, голос был глубоким, басовитым. Сидя на небольшой табуретке у своей тележки, мне казалось, что он был ростом с мою бабушку, что уж говорить о тех бабушках, что сидели рядом с ним в тот момент. С его лица не сходила улыбка – он улыбался всем прохожим, и когда кто-то останавливался у тележек с пигодя, он не перебивал бабушек, которые наперебой предлагали именно свои паровые булочки, лишь довольствовался тем, когда первым подходили именно к нему, либо когда другие были заняты покупателями, и только он был свободен. Когда покупали булочки у какой-нибудь из бабушек он одобрительно кивал головой и улыбался, даже несмотря на то, что бы одет не по погоде, что очередной покупатель обращается не к нему, он все равно улыбался. В такие моменты он был похож на мишку.
Я рос без отца, у меня перед глазами во времена моего юношеского становления не было мужских ориентиров, но первостепенно мне почему-то начало казаться, что такой большой и сильный мужик должен заниматься более тяжелым трудом, чем просто продавать паровые булочки. Стереотипы, как же они порой мешают нам жить… Однако в тот момент, несмотря на шаблонность мышления, чем больше я смотрел на него, тем больше мне становилось жаль его. Я смотрел на его скромную одежду, на его покорность перед старшим поколением, когда он не пытался отнять клиентов у бабушек, при этом оставаясь очень доброжелательным, и я начал понимать, что он тут потому что так нужно. Возможно, у него не самый лучший период в жизни. Возможно, ему было холодно в тот день, но он был там со всей своей доброжелательностью, и этого уже было достаточно.
Мне всегда нравилось то, что те обстоятельства, среди которых я родился и рос, воспитали во мне мультикультурность. По национальности я – кореец, родился при Союзе в солнечном Ташкенте, городе улыбчивых и гостеприимных людей, окунулся через отчима в культуру татар, обучался в школе по остаткам советского наследия и откровенно восхищался западной культурой по ярким клипам на видеокассетах и музыкальных каналах. Но несмотря на некую «безграничность» мышления, пройдет еще немало лет в ожидании, осуждениях, оправданиях и невежестве, прежде чем в один из моментов мне просто вспомниться тот самый добродушный человек, который был собой, и это было важнее всего.
