Историк Андрей Карагодин - об опубликованном на русском языке труде Орландо Файджеса, посвященном Крымской войне 1853-56 гг. (но отнюдь не только ей).
Про Крымскую войну 1853-56 гг., формально проигранную Россией и в то же время вписавшую в анналы героическую оборону Севастополя, подвиги матроса Кошки, Малахов курган, бастионы инженера Тотлебена, полевую хирургию врача Пирогова и «Севастопольские рассказы» Льва Толстого, и у нас, и на Западе вроде бы знают - но в то же время не очень хорошо.
Многие бывали в Севастополе и фотографировались у Памятника затопленным кораблям. Кого-то еще в советской школе учили, что Крымская война обнажила, по словам Ленина, всю гнилость николаевской России. Кто-то видел на экскурсиях в Париже площадь Альма и бульвар Себастополь, а кто-то даже наверняка назначал встречи в Лондоне под монументом на площади Ватерлоо, не подозревая, что он перекован из трофейных русских пушек. Некоторые слышали английское выражение thin red line – тонкая красная линия, родившееся, когда взвод горцев встретил в бою за Балаклаву русскую кавалерию, выстроившись не каре, как того требовала тогдашняя военная наука, а в линию – и отбил атаку. Кто-то читал про бомбардировку английскими кораблями Соловецкого монастыря и о том, что именно экспедиция английских войск в Крым, проходившая через порт Варны, породила интерес викторианского общества к трансильванским легендам и мифам – граф Дракула в романе Брэма Стокера будет отправляться в Англию именно из Варны.
Но едва ли многие точно скажут, из-за чего началась Крымская война, чем она закончилась, кто, против кого и за что воевал, почему Севастополь был сдан, но при этом стал по итогам войны раз и навсегда городом русской воинской славы.
А между тем, вспомнить Крымскую войну сейчас самое время, и очень интересно сделать это как раз по книжке Орландо Файджеса, написанной западным историком для западной аудитории.
Профессор Биркбек-колледжа Лондонского университета, специалист по русской истории Орландо Файджес – хороший историк и редкий профессионал. Его фундаментальную монографию A people’s tragedy: the Russian Revolution, 1891–1924» («Трагедия народа: Русская революция, 1891–1924»)» часто называют лучшим трудом по русской истории, опубликованным за последние десятилетия. В этой удостоившейся многих наград 900-страничной книге, написанной в середине 1990-х, Файджес отошел от традиционного изображения русской революции: раздвинув ее хронологические рамки до 1891-1924 гг., он дополнил нарративы о штурме Зимнего и кронштадском мятеже анализом сложившихся в предреволюционной России социально-экономических противоречий, а сверху наложил несколько биографий - Максима Горького, князя Львова, генерала Брусилова, крестьянского активиста Сергея Семенова, которых как бы провел через эти драматические десятилетия. С тех пор такое историописание одновременно в трех планах – политического нарратива, анализа структур и перипетий индивидуальных судеб – считается «золотым стандартом» исторической науки: на Файджеса, которому сегодня чуть за 60, давно ссылаются как на классика.
На Западе хорошо известна и книга Файджеса «Наташин танец» (2003 г.), в которой автор через вынесенную в заглавие толстовскую метафору объясняет западной аудитории определяющий имперский период истории России дуализм вестернизированной элиты и «глубинного народа» – дуализм, закончившийся «Интеллигенцией и революцией» Блока, поджогами усадеб и отбытием Романовых из Крыма на крейсере «Марльборо». Хороша и свежая книга Файджеса «Европейцы», опубликованная в 2019-м: скандальный «менаж а труа» писателя и дворянина Ивана Тургенева, пианистки Полины Виардо и ее мужа, антерпренера Луи Виардо используется Файджесом как иллюстрация формирования ко второй половине XIX века трансграничной «европейской культуры», той самой «европейскости», при закате которой мы, будто бы, присутствуем сегодня, в начале века 21-го. Центральную роль в ее складывании играли не только железные дороги, газеты и телеграф, но и искусства – живопись, опера, литература, а также введенная система роялти.
Ни одна из этих книг на русский почему-то не переведена - хотя каждая из них стоит сотен томов макулатуры на тему «Империи, которая должна умереть». И вот - счастливое исключение. Переведена и издана одна из лучших, на мой взгляд, книг Файджеса - «Крым: последний крестовый поход», увидевшая свет в оригинале в 2010-м.
Ей не случайно дан подзаголовок «Последний крестовый поход». Скрупулезно описывая как предысторию войны, так и ее ход, а в особенности реакцию на нее в общественном мнении Запада, цитируя газеты, письма и дневники тех лет, Файджес вновь, как в книге про русскую революцию, работает сразу на нескольких уровнях. Он показывает, как для Англии и Франции война против России, начавшаяся из-за незначительного, в сущности (но отнюдь не казавшегося таковым Николаю I), спора между католиками и православными о принадлежности христианских святынь в Иерусалиме и Вифлееме и оправдывавшаяся защитой слабеющей Османской империи от «русской угрозы», на самом деле стала удобным поводом решить свои внешнеторговые и внутриполитические задачи, замаскировав их под тогой высокопарного (процитируем Файджеса) «крестового похода в защиту свободы и европейской цивилизации от варварской и деспотичной России, чья агрессивная экспансия представляла опасность не только для Запада, но и для всего христианского мира».
Ничего вам это не напоминает?! Благодаря телеграфу Крымская война стала первой войной, широко освещавшейся в западной прессе - и Файджес обильно цитирует памфлеты и карикатуры на тему того, как «русский тиран угрожает миропорядку», а «грубая сила» – «правилам» и «ценностям» просвещенного мира. Особенно показательна выпущенная в разгар войны, в 1854 году в Париже книга карикатур Гюстава Доре «История Святой Руси», в которой все наше прошлое, от Рюрика до битвы за Севастополь изображено как растянувшийся на века инфернальный карнавал недочеловеческого сброда.
Именно глубинная русофобия Европы и особенно Англии, - утверждает английский (!) историк Файджес, - стала фундаментальной причиной Крымской войны. Эта русофобия, иррациональный страх перед Россией как страной (вновь процитируем Файджеса) «дикой, агрессивной и по самой природе своей захватнической, но вместе с тем хитрой и коварной, чтобы втираться в доверие и применять против Запада "невидимую силу"», господствовала в умах «просвещенного общества» Старого Света веками, усилилась после прокатившихся по Европе революций тридцатых и сороковых, была разогрета Польским восстанием, достигла пика в годы Крымской войны, но никуда не делась и после нее, благополучно перешагнув и в двадцатый, и, как мы видим сегодня, в двадцать первый века.
И Файджес прав: если открыть, к примеру, изданные в США в 1980-х мемуары «Русская кампания» лидера валлонских рексистов Леона Дегрелля (того самого, с которого художник Эрже срисовал героя комиксов Тентена), воевавшего добровольцем в составе ваффен-СС против Красной армии, вы обнаружите там все тот же нарратив о западных рыцарях света, брошенных в дикие снежные степи на борьбу с «ордами узкоглазых орков».
Не поменялись со времен Крымской войны и наши собственные привычки: почитайте у Файджеса, как Николай I в 1844 году неожиданно лично отправился в Лондон встречаться с королевой Викторией и убеждать западников в том, что их опасения по поводу «русской угрозы» - предрассудки. Мол, вы просто слишком увлеклись либеральным идеями, я вам все объясню лично, мы же христиане, законные государи, джентльмены, одна культура и так далее. Над наивным дылдой лишь посмеялись в ответ, договариваться ни о чем не сочли нужным – и в итоге направили к берегам Крыма англо-французско-турецко-сардинские (да, были и такие) войска, уверенные в победе над отсталой деспотией. У французов и англичан были и пароходы, и нарезные винтовки, у русских не было ни того, ни другого, но были, как обычно, героизм и народная смекалка. Поэтому мы проиграли все три битвы Крымской войны - у Альмы, Балаклавы и Инкермана, в конце концов сдали Севастополь, но из войны вышли таким образом, что королева Виктория записала в дневнике: «Этот мир мне поперек горла - как и всей нации».
Россия вскоре после Крымской войны провела Великие реформы, через двадцать лет освободила-таки от турков Балканы и рассчиталась с Англией, взяв без боя Среднюю Азию. По условиям Парижского трактата, зафиксировавшего поражение России в войне, ей запрещалось иметь крепость, флот и базу на Черном море – эти унизительные условия вскоре тихо отменили. Побывавший в Севастополе в июне 1860-го драматург Островский писал: «Без слез этого города видеть нельзя, в нем положительно не осталось камня на камне». Примерно в таком же духе – «ни один дом не остался невредим, ни в одном нельзя жить» - описывал Севастополь и заезжавший сюда семью годами позднее Марк Твен. А к концу века путеводитель «Ривьера и Южный берег Крыма, их лечебные места и средства» уже отмечал: «Город начинает развиваться с невероятной быстротой. На развалинах, точно в сказке, возникают здания чудной архитектуры; невозможные улицы покрываются прекрасным гранитом. На кучах мусора и развалинах батарей возникает редкий по красоте бульвар и легкие здания причудливой архитектуры. Торговля и обороты в короткое время увеличиваются в десятки раз; жизнь во всех уголках бьет ключом».
Ну и, как говорят на родине Орландо Файджеса, last but not least. В конце декабря 2013 года в авторитетнейшем американском журнале Foreign Affairs вышла статья Орландо Файджеса с говорящим названием «А есть ли она, единая Украина?». В ней он спокойно, всего на нескольких страницах, с историческими фактами в руках объяснил, что современная «Украина» - это на деле две слабо связанные друг с другом страны, западная и восточная, с совершенно разными этническими, религиозными, культурными корнями, где живут люди с разной исторической судьбой. И лучше бы западу и востоку Украины разойтись по-хорошему, «бархатно», с помощью референдума, как Чехии и Словакии, в противном случае все это закончится плохо - большими бедами и большой кровью. Дословно: «такой референдум был бы предпочтительнее окончательного раздела Украины, который выглядит все более вероятным. А учитывая трагическую историю Украины в двадцатом веке, это, безусловно, было бы для нее лучше, чем решение, навязанное внешней силой».
Напомню - сказано это было уважаемым английским историком в самом конце 2013 года. Но, как писал Бернар Шоу, единственный урок, который можно извлечь из истории, состоит в том, что люди, увы, не извлекают из нее никаких уроков.