На следующее утро, мы дождались, пока Сергеич отдаст мужикам все нужные распоряжения. Сегодня должны были привезти железо и цемент. Прораб минут десять спорил с Петровичем, где надо разгружать все это счастье. Ор стоял над котлованом такой, что аж в голове звенькало. Причем, весь разговор велся, мягко говоря, на мало литературном языке. В оконцовке, Сергеич вышел из себя и рявкнул так, что птицы с соседних деревьев в страхе взлетели, а Петрович слегка присел, втянув голову в плечи. Кто не знал Сергеича так близко, как мы, никогда бы не поверил, что он так умеет.
- В общем так! Разгрузишь машины, как я сказал. Иначе… - Он покосился на меня, и добавил зловещим голосом. – Иначе к тебе прибежит маленький пушистый сибирский зверек! Ты меня понял??!! – Закончил он, как отрубил. И направился к машине широкими шагами.
Игорь еле сдерживал смех, глядя на мою растерянную физиономию. Я похлопала глазами, и тихо спросила:
- Игорь, а что он имел ввиду, когда говорил про зверька? Какой такой зверек? Я чего-то не поняла…
Глядя на меня, мой друг веселился вовсю, а потом, сквозь смех выдавил:
- Ну, ты же лесник… Ты про зверьков должна знать все…
Я даже обидеться забыла на такой его ответ. Мысленно перебрала в уме всю лесную живность, с которой я в лесу сталкивалась. Ни бобр, ни куница с соболем, у меня в смысловой контекст не вписывались. Пока, я не вспомнила про песцов. Ну, тут и меня охватил приступ веселья. Все-так, велик и могуч наш язык!
Сергеич полдороги ворчал по поводу, что за время его отсутствия бригада совсем разболталась, и дисциплина ни к черту стала, и что надо всех опять брать в ежовые рукавицы, иначе завалят все сроки. А я поглядывала на его, довольно щуплую фигуру, и думала, насколько же все-таки, бывает обманчива внешность.
Погода начала заметно портиться еще с самого утра. Тяжелые тучи опять повисли низко над землей, едва не цепляясь за макушки деревьев. Дул сильный холодный северный ветер. Начинали падать первые снежные хлопья. Как будто весны и в помине не было. К моменту, когда мы подъехали к отделению милиции, на улице уже бушевала настоящая зимняя метель. Люди в городе передвигались по улицам короткими перебежками, держась руками за головные уборы, которые пытался скинуть прочь, как будто сорвавшийся с цепи, ветер,. Многие старались спрятаться от разбушевавшейся стихии в подъездах домов и магазинах, старались укрыться за прозрачными тонкими пластиковыми стенками автобусных остановок.
Степанов нас встретил радостной улыбкой. Закрытие сложного дела на него оказало настолько благотворное влияние, что он даже стал нас угощать чаем. Он все время потирал руки, и приговаривал:
- Ну-с… Вот и раскрыли мы ваше похищение, уважаемый Сергей Сергеич! Подпишите протокольчики, вот здесь и здесь. – Он тыкал нам пальцем в места, где мы должны были поставить свои подписи.
Расписавшись в протоколе, я не торопилась уходить, а Илья Федорович не спешил нас выпроваживать. Я решила, пользуясь его прекрасным настроением, задать вопрос.
- Илья Федорович, поделитесь, кто все-таки с нашим Сергеем Сергеичем такое сотворил? – Скромненько промяукала я из-за широкого плеча Игоря.
Степанов с усмешкой посмотрел на меня и театрально погрозил пальцем. Мол, знаю я вас, насквозь вижу. Я потупила глазки в, якобы, смущении, и настойчиво повторила вопрос.
- Так, все-таки… Кто этот злодей?
Следователь стал копаться в ворохе бумаг на своем столе. Потом извлек оттуда листочек и громко, как мальчик, читающий стишок, стоя на табуретке перед Дедом Морозом, зачитал текст.
- Ларионов Анатолий Иванович, одна тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения, неоднократно судимый за разбой. После досрочного освобождения по амнистии, не прибыл по месту регистрации, и на учет не встал. Был направлен запрос по месту жительства его матери, но там Ларионов не объявлялся. – Потом, уже более нормальным голосом проговорил. – Видимо, как-то прознал о деньгах от кого-то из охранной службы Юдина, вот и подстерег гражданина Яковлева.
То, что сейчас говорил следователь было настолько несуразно, и пестрело таким количеством нестыковок, что вызывало просто оторопь. Но, я сочла за благо промолчать, как и мои спутники. Мы только ухмыльнулись, посмотрев друг на друга, что не укрылось от внимания Степаново. Его радостное настроение, как ветром сдуло. Думаю, он и сам прекрасно все видел и понимал, но поделать уже ничего не мог. Уж слишком вся система была неповоротливой и тяжелой. Гладя на нас хмуро, он пробурчал:
- На пакете, найденном в багажнике вашей машины, гражданин Яковлев, остались отпечатки его пальцев. А это уже есть факт! – будто, пытаясь этим фактом закрыть все остальные несуразицы, которые, торчали, как шило из мешка.
Мы, будто опомнившись, сделали постные мины и согласно закивали головами. Илья Федорович, глядя на нас, поморщился, как от зубной боли, и подвел итог.
- В общем, дело закрыто. И я вас больше не задерживаю. Надеюсь, мы с вами теперь долго не увидимся.
Мы нестройно попрощались на выходе с хозяином кабинета, в душе лелея точно такую же надежду.
