Юрий Шихов
БРОДЯГИ ВСЕЛЕННОЙ
Головной звездолёт целился на солнечную систему. Ощущение тяжести было всё невыносимей. «Чёрная» звезда сильней и сильней притягивала основной звездолёт. Раздался властный голос капитана:
- Ориентировка выполнена. Приготовьтесь к расстыковке. Готовность… Старт.
- Пошли…
- Счастливо вернуться…, далёкий голос капитана и уже слабеющий, - берите управление на себя! Вы отклоняетесь…
Я очнулся первый. Ещё ничего не понимая, обвёл глазами полутёмное помещение центра управления звездолёта. Сознание приходило отрывками. Вспомнил утомлённые глаза капитана. Пугающую черноту экранов. Расстыковку. Перегрузки… Сколько прошло времени со времени расстыковки? Я взглянул на часы. Прошло уже больше суток. Всё. Прощайте друзья. Вас уже нет в живых… Слабо застонал Дервин. Я включил боковые экраны. Засветились звёзды. Незнакомый рисунок звёзд заставил вздрогнуть. Я вспомнил последние слова капитана: - «…вы отклоняетесь»… Всё ещё не веря в мелькнувшую догадку, я включил лобовой экран. Долго вглядывался в чужие звёзды. Где мы? Может ли на этот вопрос ответить интеллектуально-информационная система звездолёта? Но за недостаточностью приборов, облегчённого звездолёта, сказать об этом не мог никто.
Я сидел в кресле управления звездолётом и бессмысленно крутил гравитационный локатор. Когда мы сориентировали звездолёт, уверенность у нас была стопроцентная. Но видимо вмешалась гравитация «чёрной» планеты. Ошибки быть не могло – мы заблудились во Вселенной.
В кресле второго пилота угрюмо сидел Дервин. Он был плох. Его психика была на грани срыва. Я потихоньку подмешивал специальные средства ему в питание. Поэтому он ещё и держался. Однажды мы натолкнулись на похожее нам известное созвездие. Я видел глаза Дервина. А ещё они стали страшнее, когда оказалось, что мы не знаем это созвездие. Он всё чаще и чаще вызывал меня на откровенные разговоры. Подолгу говорил о смысле жизни, о вечности и бесконечности. Его даже не задело, когда я ему сказал, что жизнеобеспечение звездолёта нам хватить на десять таких жизней, как наши. Он только сказал: - «а зачем»?..
И вот на тридцатый год нашего свободного полёта во Вселенной, когда я также бессмысленно крутил ручки гравитационного локатора, ко мне тихо подошёл Дервин и также тихо заговорил:
- Ты видишь эти звёзды? Они рождаются и умирают. Как и мы… Их рождение и смерть не зависит от них… Они также страдают, борются за жизнь, но всё равно приходит время и они умирают. Ты видел, как умирает звезда? Другая колеблется и рассыпается. Другая замирает и застывает. Другая, просто вспыхивает и исчезает… По-разному. Как и мы… А может быть звезда разумной? Может. Для неё наша жизнь искринка. Для нас её жизнь не заметна во времени. Процессы текут миллиарды лет. Сколько живёт звезда? Есть звёзды, которые, только появившись, умирают. Вспышка звезда есть. Вспышка звезды нет. Но это лишь незначительная утрата для Вселенной… А может вся Вселенная какой-то разумный организм? Кто мы по сравнению с вечным космосом? Кто мы по сравнению с великой жизнью бесконечности? Моя и твоя смерть. Кому мы нужны? Этому всё поглощаемому Вселенскому океану?.. Мы живём на маленьком шарике, под энергетикой звезды, которую мы назвали Солнце. Мы живём в этой структуре. Вся эта структура умещается в маленьком атоме космоса. Этот атом со своими собратьями помещается в другом атоме. И так до бесконечности. До бесконечности… И в этой бесконечной цепи есть свои миры, своя жизнь… По закону космоса, если вообще эти законы существуют, мы должны повторяться. Законы – это условности, которые люди себя ограничили. Ограниченность и безграничность… Близкие по звучанию слова, а до бесконечности далеки. А ведь в ограниченности люди топят своё бессмертие…
После сна я зашёл в каюту анимации. Привёл себя в порядок. Последний разговор с Дервином у меня не выходил из головы. В центре управления его не было. Я дал сигнал и связался с его каютой. Там его не было. Я включил видеообзор. Его не было ни в одном закоулке звездолёта. И вдруг раздался голос Дервина усиленный в системе звукового оповещения. Это была запись:
- Я больше так не могу. Бесконечность и вечность – это не для меня… Голос Вселенной меня зовёт… Мы можем летать до естественной своей смерти меж иными мирами. На что надеяться? Сесть на любую планету мы не можем… Нет такой энергии… Встретить себе подобных? Это может быть и завтра и никогда… Смерть бесконечна. Смерть ближе к космосу, потому что космос бесконечен. Прости меня… Мы много лет вместе, много сделали, надеялись и мечтали… Я ухожу к своим друзьям и родным… Я ухожу к звёздам…
Я один… Звёзды и я. В последнее время я зажигал по древней традиции свечи и подолгу смотрел на сияющие звёзды. И вот однажды я услышал голос. Это очень старая песня середины XX века: «Утомлённое солнце». Голос звучал так ясно и чисто, что я начал терять рассудок… А музыка лилась и лилась. И я понял, что это голос Солнца и, успокоившись, зажёг свечи и сел в кресло управления. Мерцали миллиарды звёзд и в кабине звездолёта светились свечи. Я знал, что Солнце где-то рядом. Это оно для меня поёт. Корабль не мог отклониться под большим углом. Верю… Верю, что увижу знакомые звёзды. Увижу… Я выдержал одиночество. Выдержал бесплодность одиночества. Я выдержал метеоритный дождь. Хотя звездолёт и лишился плазменных экранов. Теперь он беззащитен пред стихией космического океана. Но я спокоен. Свечи и звёзды. Это одна стихия. Это – огонь, божественная энергия. Огонь и свет – это Вселенское начало. Это наш бог и наш разум. Это наш создатель и покровитель. А звёзды – это носители божественной энергии. Звёзды – это наши души… Они нас согревают и дают жизнь, и они её забирают, когда надо…
Прошёл год. И вот я до боли смотрю на знакомый силуэт звёзд. Где-то там в этом скоплении есть маленькая звёздочка – солнце. Автоматы подготовили траекторию и завтра я начну ускорение. По подсчёту до солнечной системы около десяти лет полёта, а там ещё год на торможение. На корабле есть всё для длительного сна. Но я не буду экономить свои годы, для того чтобы вновь не потерять одну единственную и родную мою звезду – Солнце. Я верю в жизнь. Я верю в её безграничность…
Сегодня я начал ускорение. Я сам буду вести корабль. Да. Я лечу. Я лечу в бесконечность…
17 июля 1975 года
Тирасполь