Расстрел пилотов, выпрыгнувших на парашюте, был распространённым явлением и в ВВС РККА , и в Люфтваффе.
Покрышкин.
Исчерпывающе об этом рассказал наш прославленный ас и военачальник, маршал авиации Александр Иванович Покрышкин. Отрывки из его книги "Небо войны":
Утром в числе многих звонков раздался и тот, какого мы ожидали. Кто-то глуховатым, едва слышным голосом сообщил, что летчик 16-го гвардейского полка Островский похоронен у станицы Кубанской. Его подбили вражеские «охотники», когда он возвращался домой. Островский выбросился из горящей машины на парашюте и был расстрелян «мессерами» в воздухе.
А они вон как с нашим братом поступают! Ну что ж, твердо решил я, теперь пусть и они не ждут от нас никакой пощады. Не будет ее!
И позднее там же-
Правее меня падал «юнкерc», подожженный парой Жердева. А чуть выше нас в небе висело несколько парашютистов — экипаж сбитого самолета.
«Вспомни Островского!» — подсказала мне память. Да, он, которого я любил, как сына, вот так же спускался тогда на парашюте. И фашисты безжалостно расстреляли его в воздухе. Не сдержав гнева, я надавил пальцами на гашетку.
В освещении этого вопроса, надо отдать должное твёрдости взглядов Александра Ивановича. Тезис о том что сбитого врага надо добить, он повторил и в воспоминаниях , и в интервью записанном на кинокамеру в документальном фильме «Хозяин неба». Маршал мог запросто умолчать об этом «узком» вопросе. Но Покрышкин посчитал нужным дважды высказаться. Более того, под камеру маршал поведал, что не только он лично добивал сбитых, но и приказывал это делать своим подчинённым. Зачем он об этом рассказал? Можно предположить, что причины приведшие к этому, оставили слишком глубокий эмоциональный след в его душе и памяти.
В годы войны.
В годы ВОВ практика расстрела сбитого врага в ВВС РККА была не просто распространена, но и официально одобрялась. И если в воспоминаниях мало кто решался рассказать об этом, то в документах времён войны об этом говорили открыто и по-деловому.
В документах осталось достаточно записей о том как добивали сбитых немецких лётчиков. И эта практика ни в коем случае не порицалась. Почему можно сделать такой вывод? Содержание и само создание вышеуказанных документов, безусловно, контролировалось представителями политорганов и командования. И если они массово «пропускали» данные эпизоды в документы, значит данная практика считалось допустимой и одобряемой.
Почему расстрел сбитых лётчиков был распространён, но не стал массовым.
Во-первых, можно предположить, что среди лётчиков были те, кто по своим личным убеждениям не мог заставить себя расстрелять беззащитного парашютиста.
Во-вторых, самих ситуаций, когда можно было дождаться выпрыгивания пилота из сбитого самолёта было немного. Представим себе – немец задымил, пошёл к земле. Следить за ним и дожидаться парашютиста? В суматохе воздушного боя на это не было времени, да и было просто рискованно. Пока будешь «пасти» сбитого, самого собьют. Даже падение сбитых самолётов не всегда в бою удавалось наблюдать. Куда уж тут следить: дотянул- не дотянул, прыгнул- не прыгнул.
В- третьих, у лётчиков в бою было достаточно дел и кроме добития парашютистов.
Классический в этом отношении бой произошёл 2 апреля 1945 г. Лётчик 111 ГИАП лейтенант Губанов в течение боя дважды выходил в атаку на парашютистов. И дважды прекращал атаку т.к. появлялись более важные цели. Эти эпизод описал и сам лётчик в донесении, и они как образец боевых действий попали в официальные документы 10 ГИАД.
В-четвёртых, шансы сбитого лётчик не быть расстрелянным в воздухе возрастали, если он падал на нашей территории. Лётчик на парашюте - потенциальный ценный пленный. Расстреливать его мог прямо запретить командир или наблюдатели с поста ВНОС.
Моральный аспект.
Отдельно хотелось бы сказать о распространённых ныне идеях относительно неписанных правилах воздушного боя, элементах рыцарства и т.п. Скажу прямо – я не верю в это. Может быть в первые дни-недели войны можно было говорить о подобном. Но когда характер тотальный войны на уничтожение стал понятен всем, ни о каком рыцарстве речи быть не могло. Играть в благородство с врагом, который убил ребёнка-мать-сестру практически у каждого твоего однополчанина, да и у тебя самого? Помните как у Симонова в «Убей его!» - «Если дорог тебе твой дом, где ты русским выкормлен был… сколько раз увидел его, столько раз его и убей!»
