Первые дни в голове была пустота. Все что я могла – это лежать в кровати, глядя в никуда или спать. Потом появилась мысль «Что я здесь делаю?». Все кончено. Было желание испариться. Я была разбита, не понимала, что делать и как существовать дальше. Хотелось домой, сердце и душа не принимали обстоятельства, память вызывала новую боль. То, что сделал Алвен было ударом не в спину, а гордо глядя в глаза. Никак я не могла соединить того парнишку – нежного, ласкового, скромного и этого мужчину – холодного, расчетного, недоверчивого в одного человека. Разум мой шептал, искал ему оправдания – сколько всего он пережил за эти года, оставалось только догадываться. Сколько предательства было в его жизни? Но я не предавала его. Я хранила верность три года. И пусть он не помнит, но так нельзя обращаться с теми, кто любит. Любил.
Ни надежды, ни желаний, ни планов. Каждое утро я открывала глаза, потому что нужно было их открыть. Вставала, потому что нужно было встать. Ела, шла, существовала.
Я шарахалась если рядом оказывались люди, вздрагивала, убегала в комнату, когда замечала у окружающих зеленые глаза. Рядом со мной я могла терпеть только Дарра. Этот мальчик лет 14ти проводил со мной все свое свободное время. Его мать работала в замке – готовила, убирала, стирала. Дарр же учился четвертый год – псионика изменила цвет его глаз в девять лет, одарив телекинезом.
Мне вроде как становилось лучше. Бывало, что по два дня жила беззаботной на вид жизнью. Но все мое самообладание терялось, когда рядом оказывался Алвен. Он пытался завести разговор, подсаживаясь рядом в столовой, присоединяясь к прогулке, сталкиваясь в коридорах замка. Я просто переставала мыслить. Становилась куклой, неспособной к разумной жизни. Несколько дней после я мучилась мигренью и слабостью.
Не от всех псиониках я ощущала себя больной. Дарр рассказал о последствиях использования эмпатокинеза. Можно сказать, я отделалась легким испугом - жертвы эмпатии часто теряли рассудок. Понаблюдав за своим состоянием, я пришла к выводу, что стала восприимчива только к псионике Алвена. Когда другие маги разума использовали рядом со мной свою силу, я ничего не ощущала.
Когда мужчина в очередной раз сел рядом, я решилась.
- Отпусти меня домой! – выпалила я, смотря перед собой, сжимая ложку.
- Я не могу, - тихо ответил псионик.
- Что значит… - в голове появилась знакомая точка пустоты. Слёзы брызнули из глаз, я поторопилась убежать в свою комнату. Голова прошла после долгого сна на снадобьях.
Через день за мной пришел Ведан. Он ворвался в мою комнату. Мужчина был сильно болен, едва держался на ногах.
- Идем, - Ведан схватил взял меня за плечо и потянул в коридор, - Времени мало.
- Хорошо-хорошо, отпусти меня, - я с трудом освободилась, - Я иду.
Я не успела накинуть на плечи шаль. И, пока мы шли, успела немного озябнуть – в коридорах гуляли сквозняки.
Из кабинета Алвена выходили псионики. Мое внимание привлек пожилой мужчина в возрасте: голова и бородка серебрились сединой, смуглое широкое лицо покрывали морщины. Я ощутила мощь этого человека. Радо с ним шел другой мужнина, удививший меня своим ростом – на целую голову выше Алвена. Он был очень худым, имел короткие черные волосы, лицо его походило на мордочку мышонка.
Алвен стоял за своим столом и что-то читал.
- Садись здесь, - буркнул Ведан, указывая на стул напротив виконта и вышел.
Алвен поднял взгляд от бумаги у себя в руках и, посмотрев на меня, снова погрузился в чтение.
Молчание затянулось.
- Отпусти меня домой, - выпалила я. Мужчина медленно поднял на меня взгляд, откладывая лист в сторону. Скорбь и исступление этих дней приглушилась, появилась пустота, мир перед глазами поплыл. Я поняла, что псионик пытается успокоить меня своей силой. - Перестань!
Я потрясла головой, будто пытаясь вытрясти чужака.
- Я ничего не делал, - он улыбнулся, стало ясно, что это не так. Алвен сел напротив.
- Через три дня ты идешь со мной в Родас, - кивнул псионик. Уточнений и разъяснений не последовало.
Мы смотрели в глаза друг другу. Эмпат не пытался повлиять на мои чувства. Наверное, я впервые по настоящему увидела перед собой мужчину, не мальчика. Осознала, что до этого между нами были всего лишь миры.