Я прекрасно помню, как отец уходил от нас. Мне было тогда лет шесть.
Он собрал свои вещи, всё поместилось в обычную спортивную сумку:
- Оля, пойми, я тоже хочу любви и внимания! А ты вся растворилась в пелёнках и подгузниках. Хоть раз бы спросила, как у меня день прошёл, что на работе? Но тебе это неинтересно. Тебе я, вообще, неинтересен! А я тоже человек...
Отец посмотрел на меня:
- Надюшка, может, когда-нибудь ты поймёшь меня.
Он хотел меня обнять, но я ловко вы вернулась из его рук и убежала в комнату.
Хлопнула дверь.
Мама стояла в комнате лицом к стене, почти касаясь её грудью. Она в упор смотрела на на наши обои с цветочками, но ощущение было, что она видит что-то важное, неземное.
В детской кроватке весело дрыгала ножками и ручками моя сестрёнка Танюшка. Ей хотелось дрыгать, она и дрыгала, а на разные трагедии ей было наплевать.
***
Мама вела себя странно, даже мне в шесть лет это было очевидно.
Она стала одеваться во всё чёрное или тёмное, убрала все фотографии отца. Запрещала мне бегать и прыгать в квартире, петь песенки, до которых я была большая охотница.
Сама она тоже не пела Тане колыбельных, разговаривала с ней, как со взрослой.
Дома у нас стало тоскливо и холодно.
Соседка сверху, Мария Сергеевна, встречая мою мать, крестилась и с жалостью глядела на нас с сестрой. Наверное, она думала, что у мамы всё плохо с головой.
Но, как оказалось, это было ещё хорошо.
Мама или вспомнила, или где-то прочитала, что уныние - смертный грех. И её как будто подменили!
Я проснулась утром от яркого солнечного света и весёлой песни. Мама раздёрнула все шторы и впустила в наше жилище солнце.
Она пела! Может, её голос звучал не идеально, но я обрадовалась таким переменам. И мы пели вместе, и смеялись, и мама обнимала нас и целовала.
Потом мы собрались и пошли гулять все втроём. Нагулялись до того, что маленькая Танюшка заплакала от голода, да и у меня живот урчал, как ненормальный медведь.
Еды дома не нашлось.
- Мама, я хочу есть! - Начала ныть я.
Мама только холодно глянула на меня и выплюнула фразу:
- А ваш отец еды вам не принёс!
Я нашла остатки ржаного хлеба и погрызла корочку, чем накормить сестру, я не знала.
Танюшка плакала, а мама сидела возле её кроватки и опять смотрела в никуда. Она будто замёрзла, её сердце не трогали крики маленькой дочки.
Тогда я решилась пойти к соседке, той самой Марии Сергеевне.
- Здрасьте, тётя Маша, с мамой что-то случилось! Таня плачет, а мама сидит рядом и смотрит!
Я сама чуть не плакала, когда рассказывала соседке про маму. Меня не так сильно тронул уход отца, как странное поведение нашей матери.
Мария Сергеевна бросилась к нам в квартиру.
- Оля, Оля! Ты меня слышишь? - Соседка тормошила маму, но та сидела и пела "Катюшу" и ни на что не реагировала.
Тогда тётя Маша взяла Таню на руки, скомандовала мне идти за ней, и поднялась к себе.
Там она сварила нам овсяную кашу. Тане развела пожиже молоком, а я ела так. Наверное, никогда в жизни, ни до, ни после, я не пробовала такой вкусной каши!
Наевшись, я задремала прямо за столом.
- Надя! - Кто-то тряс меня за плечо. - Надя, где ваш папа?
- Не знаю, - зевая, ответила я. - Он нас бросил, так мама сказала.
- Ладно, отца вашего я найду. А что с Ольгой? - Мария Сергеевна рассуждала сама с собой.
- А что с мамой? - Я протёрла глаза.
- Не знаю, Надюша, не знаю...
Мария Сергеевна уложила нас спать у себя в квартире и куда-то ушла.
***
На следующее утро приехал наш отец и увёз меня и Таню к себе. Туда, где он жил с новой женой. Я не понимала, зачем нужно уезжать, и как же мама без нас?
- А мама? - Спросила я у отца.
- Мама заболела. Серьёзно. Её положат в больницу. Надолго. Вы будете жить у меня.
У Оксаны, новой жены отца, детей не было. Вроде бы она приняла нас, жалела. Танюшку сразу полюбила, но в этого ангелочка не влюбиться было невозможно.
А на меня жаловалась отцу:
- Костя, на меня Надя волчонком смотрит, я её иногда даже боюсь!
Но я не хотела вредить Оксане. Просто не понимала - почему моя родная, любимая мамочка лежит одна в больнице и нас туда не пускают. А Оксана живёт с нашим отцом, ещё и нас забрала у мамы.
Когда Таня начала говорить, то жену отца она сразу назвала мамой. Я утешала себя тем, что она была очень маленькой и не помнит нашу маму. Я же поклялась себе, что никогда у меня не будет другой мамочки, кроме нашей родной.
Я часто вспоминала её - красивую, стройную, с длинными светлыми волосами. И невольно сравнивала с Оксаной, толстушкой-хохотушкой. Она была постоянно в движении, кому-то помогала, кого-то опекала.
Со временем я полюбила Оксану, но никому не хотела в этом признаваться.
Мама лежала в больнице несколько лет. Там же и yмеpла.
***
Меня и сестру вырастили и вывели в люди отец и Оксана. Они вложили в нас душу, любовь, самих себя. И я безмерно им благодарна.
Но иногда всё-таки думаю, а что было бы, если б отец не ушёл из семьи? Возможно, всё пошло бы по-другому.
Сейчас мне двадцать девять лет, у меня ни семьи, ни детей. Я не начинаю серьёзные отношения. Я боюсь закончить, как моя мать...
Благодарю за лайки, комментарии и подписку!
Будьте здоровы!