(эпизод из жизни тюремного врача)
Всё, о чём предупреждал начальник медицинского отдела Александр Яковлевич при последнем посещении больницы, вскоре стало сбываться (рассказ «Комиссия»). Никто даже не мог предположить, что новшества, которые начались в стране, принесут столько бед. В больнице начались перебои со снабжением лекарствами. Не стало телефонной связи, говорят её отключили за долги. Задержки зарплаты сотрудникам начались уже давно, но длительность их всё увеличивалась. Однако, самое страшное началось чуть позже. При социализме все, кроме инвалидов, больных и пенсионеров обязаны были в колониях трудиться. Когда же объявили демократию, решили, что принудительный труд — это нарушение прав человека, и работать, никто не стал. Предприятия, на которых трудились осуждённые, закрывались, и «зоны» лишились средств существования. Даже в благополучные годы из бюджета на колонии выделялся минимум, а в перестроечный период этот тонкий ручеёк и вовсе иссяк. Работая, осуждённые получали деньги на карточку и могли отовариваться в магазинах, которые были в колониях, где приобретали продукты питания и табачные изделия. При отсутствии работы эта возможность у зэков исчезла. Родственники, которые тоже чаще всего находились в бедственном положении, не могли помочь своим «сидельцам». В таких условиях по всей стране то в одной зоне, то в другой начались бунты.
Бунт, случившийся в одной из колоний республики, ОМОНом был подавлен, но управление распорядилось направить на место ЧП большую комиссию, чтобы выяснить причины недовольства осуждённых. Были жалобы на все службы этой колонии и на работу медчасти тоже. Медицина в местах лишения свободы – это буфер между спец контингентом и администрацией, поэтому без медиков никуда. Из больницы в расположение мятежной колонии была направлена бригада врачей в составе: терапевта, хирурга, невропатолога, психиатра и фтизиатра, так как в колонии находился локальный участок для больных туберкулёзом.
Была зима, лютые морозы и ехать в бунтующую зону, далеко в тайгу, конечно, никому не хотелось. Был только один плюс в этом мероприятии – командированным выдавали аванс. Из терапевтов направили Татьяну потому, что нет семьи и детей. Невролог на всё управление был один и ему приходилось ездить во все командировки подряд. Психиатр Юрий Петрович работающий пенсионер, любил экстремальные ситуации и сам вызвался совершить подвиг. Фтизиатр Шурик, бывший невропатолог, дезертировавший из «терапии» в туберкулёзное отделение два года назад, был подкаблучником и всегда с удовольствием дезертировал из семьи, чтобы разгуляться на свободе. Герман Афанасьевич как начальник хирургического отделения был обязан ездить в командировки сам.
До маленького северного городка нужно было добираться на поезде пять часов. Вагон был полупустой и холодный. Сидели одетые. Всё время мужчины провели за карточной игрой. Не играл только Юрий Петрович, он читал толстый журнал по юриспруденции, Татьяна рядом читала книгу. Несколько раз прерывались, чтобы попить чайку. Ушаков постоянно куда-то исчезал ненадолго, после чего всё громче и громче смеялся. Татьяна за то время, которое в их отделении работал Ушаков, выгнанный из городской больницы за поклонение Бахусу, знала, что означает этот хохот. Скорее всего в кармане дублёнки невропатолога была припрятана фляжка с водкой.
Единственная гостиница в городе, где должны были разместиться доктора, находилась недалеко от ж. д. вокзала и, выгрузившись из поезда, делегация бодро направилась в нужном направлении. Хирург Герман Афанасьевич высокий представительный мужчина с бородой и усами, а также располневший на более спокойной чем в «терапии» работе фтизиатр Шурик, шли впереди. Они, как опытные люди, часто ездившие в такие захолустные места, были одеты в овчинные полушубки с высокими воротниками, меховые шапки-ушанки и меховые унты. За ними плёлся невропатолог Ушаков в дублёнке, коротких сапогах и в пыжиковой шапке, с завязанными наверху ушами. Замыкали процессию Татьяна Владимировна под ручку с Юрием Петровичем. Очень часто в городе они так же шли с автобуса по направлению к больнице, и Наталья Николаевна смеялась доказывая, что эта парочка – иллюстрация к знаменитой басне Сергея Михалкова «Лиса и бобёр». У Натальи в серванте стоит такая статуэтка, производства ЛФЗ. Высокая и тоненькая Татьяна в своём пальто с большим воротником из чёрно-бурой лисы, такой же шапке, грациозно наклонялась к маленькому, квадратному Юрию Петровичу, чтобы слышать, что он ей говорит. В руках у психиатра всегда был толстый, жёлтый портфель с двумя застёжками, точь-в-точь как у бобра на статуэтке. Юрий Петрович был сутяжником. Он постоянно с кем-то судился, писал жалобы, ходил по разным инстанциям, чего-то добиваясь, но никто и никогда не видел положительного результата от его бурной деятельности. Видимо, нравился сам процесс. К Татьяне он относился хорошо, часто повторял, что она «луч света в тёмном царстве». «Тёмное царство» — это осуждённые и коллектив больницы, в которой Юрия Петровича недолюбливали. Татьяна же относилась к старику с уважением, иногда консультировалась у него по юридическим вопросам, а он как отец наставлял её быть осторожней в этом «тёмном царстве», не быть наивной, то есть учил уму-разуму.
Ушаков шёл впереди Лисы и Бобра и по всему было видно, что на морозе его развозит всё больше и больше. Вдруг на ровном месте он упал лицом вниз, раскинув руки. Татьяна бросилась помогать Ушакову подняться, а когда он нетвёрдо встал во весь рост, стала стряхивать снег с дублёнки коллеги. Шурик и Герман подняли шапку и портфель.
- Александр Македонский, когда прибыл в Африку, - громко смеясь, стал рассказывать невропатолог, поправляя на носу очки, залепленные снегом, - вступил с корабля на сушу и упал, так же как я сейчас, – радостно говорил Ушаков. - Все смотрят, дескать, опозорился великий полководец, а он как закричит: О, Африка! Тебя я обнимаю! - тоже закричал Ушаков. – Гений! – закончил он.
- Ну, ты Македонский, напился, так помалкивай, - сердито пробурчал Герман, нахлобучивая на голову невропатолога его шапку и оглядываясь по сторонам, не видел ли кто-нибудь фиаско пьяного доктора. – Хорошо, что сегодня мы не работаем, проспишься. Учти, ещё раз такое будет, я тебе устрою…, - пообещал Герман.
Было всего три часа дня, но уже вечерело. Север, середина декабря. Гостиница, которая всегда гордо называлась «Дом колхозника», теперь трансформировалась в отель, о чём свидетельствовала облезлая вывеска. Это старое двухэтажное деревянное здание построено было в сороковые годы. Сегодня гостиница была битком набита офицерами, приехавшими из управления ФСИН для инспекции взбунтовавшейся «зоны». Завтра утром за проверяющими должен приехать автобус, чтобы доставить их в колонию, до которой нужно было добираться целый час, углубляясь в тайгу.
Свободным оказался только угловой, холодный номер на втором этаже. Там стояло четыре деревянных кровати и стол с несколькими стульями. Женских свободных мест в отеле не нашлось, предстояло всем жить в одном номере. Впервой что ли... Дежурная пообещала, что попозже, когда она освободится, выдаст раскладушку, матрас и постельное бельё для пятого постояльца. Расположились. Татьяне определили кровать с придвинутой к ней единственной тумбочкой.
В этом городке жила однокурсница Татьяны, с которой она созвонилась накануне, и собиралась к ней в гости. В гостинице оставаться она не хотела потому, что сейчас мужики наденут треники, выпьют водки и начнут диспут на вечнозелёную мужскую тему «почему бабы такие…», будут спорить о политике, ругаться. Татьяна намерена была вернуться из гостей как можно позже, чтобы сразу лечь спать.
Десять лет назад после окончания Ленинградского мединститута и интернатуры в эту северную республику была направлена большая группа новоиспечённых врачей. У кого были связи, остались в столице, другими молодыми специалистами заткнули медицинские прорехи в самых отдалённых посёлках и городках, вплоть до колоний. Татьяне, можно сказать, повезло потому, что она попала в крупную больницу для осуждённых, которая имела республиканский статус.
Однокурсница Ленка работала в районной больнице вместе с мужем, которого она встретила уже здесь. Жили они в двухкомнатной квартире в пятиэтажке. Ленка бросилась на шею Татьяне и с порога стала упрекать её, что редко бывает на встречах с выпускниками, которые проводятся каждое лето. Татьяна поморщилась. Для неё институтские воспоминания были неприятны. Вспоминать не хотелось, но пришлось потому, что об этом постоянно трещала Ленка, девичья фамилия которой была Снегирёва, а в замужестве она стала Птицыной.
Снегирёва всё время переводила разговор на Лёвушку, с которым у Татьяны была любовь целых четыре институтских года. Сейчас она понимала, что это была не любовь, скорее всего привычка, и ещё уверенность в будущем. А переживала так долго и мучительно из-за предательства, с которым она столкнулась тогда впервые в жизни.
Лёва Кораблёв голубоглазый, блондин из медицинской профессорской семьи с первых дней заприметил худенькую, кудрявую зубрилку – Татьяну. Они подружились, были вместе и на занятиях, и на лекциях, в библиотеке, анатомичке - везде. Они всегда держались за руки, и Лёва носил Татьянин портфель. Лёва познакомил отличницу Татьяну с родителями, и они были счастливы, что сын нашёл умную и скромную девушку, а не какую-нибудь современную и дерзкую. Ходили с Лёвушкой по театрам, концертам, но редко, в основном вместе учили уроки. Татьяна очень привязалась к парню, относилась к нему с нежностью, и он отвечал тем же. Всё как будто было решено: они поженятся после окончания ВУЗа, вместе займутся наукой, родители должны были этому поспособствовать, квартира в Питере тоже была гарантирована. Однажды на студенческой вечеринке на третьем курсе подвыпивший «жених», неловко поцеловал Татьяну, и она обмерла от нахлынувших эмоций и ощущений. С этого момента они иногда целовались, а потом Лёва Таню предал.
- Всё! - решила про себя Татьяна, - Больше вспоминать не могу, тяжело!
- А ты здорово тогда Лёве отомстила! – не могла успокоиться Ленка.
- Я отомстила? – удивилась Татьяна, напрягая память. — Тогда это была не я, - помедлив, сказала она решительно, а потом загадочно добавила, – метаморфозы!
Друзья доставили Татьяну в гостиницу на своей «Ниве». Комната была не закрыта, горел свет, фрамуга на одном окне открыта, было холодно, все спали. На Татьяниной кровати спал Ушаков в тренировочных штанах и свитере. Пахло закуской, на столе беспорядок, пустые бутылки, на газете какая-то рыба.
- Петров-Водкин – «Натюрморт с селёдкой», классика, - бормотала Татьяна. - Где я буду спать, никто даже не напрягся, алкаши, - ворчала она. Пришлось идти к дежурной, чтобы взять раскладушку и всё, что к ней прилагалось. Постучалась, но никто не ответил. В туалете переоделась в шерстяной спортивный костюм и вернулась в номер. Проснулся Юрий Петрович. Увидев Татьяну, он встал и указав на спящего невролога, сказал:
- Мы ему говорили, чтобы за раскладушкой сходил, а он всё откладывал, пока не упал. Давай на мою койку ложись, - любезно предложил Юрий Петрович.
- Да что вы, я немножко подожду, а потом опять схожу к дежурной, - ответила Татьяна. Юрий Петрович не очень давно перенёс инфаркт, случались у него и гипертонические кризы… - Нет, нет, ни в коем случае, - решительно сказала Татьяна.
- Говорят дежурная – глухая, может не услышать. А мы вот как сделаем, давай «валетиком» ляжем, - предложил Юрий Петрович. - Да ты не бойся, - говорил заспанный психиатр, — я давно уже не опасный.
По дороге к Птицыным Татьяна в качестве презента купила бутылку вина, выбрав самую дорогую (аванс же выдали). Обратила внимание, что выбор вин был роскошным. При социализме шампанское-то к Новому году купить было проблематично, а здесь в сельпо изобилие. На бутылке написано, что напиток произведён в Испании. В винах Татьяна не разбиралась совсем, к счастью и хозяева были примерно такими же знатоками. Конечно, выпили всё, а теперь Татьяну мутило. Возникла догадка, что всё это разнообразие готовилось в каком-нибудь местном подвале и разливалось по красивым бутылкам из одной бочки. Хотелось прилечь. Татьяна примостилась в ногах у Юрия Петровича, который отдал ей свою подушку, а потом с наслаждением вытянула ноги в новеньких голубых носочках (аванс - то выдали). Ей тоже пришлось у своего носа увидеть ноги психиатра, в уютных шерстяных носках, связанных любимой супругой, врачом СЭС. Укладываясь на ложе с Юрием Петровичем, Татьяна вспомнила знаменитую историю, над которой долго смеялась вся больница.
Жена Юрия Петровича Раиса всегда мечтала об импортном мебельном гарнитуре. В мебельном магазине существовала очередь, в которой нужно было еженедельно отмечаться. Это продолжалось несколько месяцев и вот, наконец, мечта осуществилась и итальянский, белый, с золотыми вензелями спальный гарнитур, появился в квартире Юрия Петровича. Супруги, общий вес которых был больше двух центнеров, одновременно улеглись на вожделенную импортную кровать, ножки которой сразу разъехались. Утром начальник откомандировал к Юрию Петровичу плотника, который на хоздворе напилил чурбаков соответствующей толщины. Раиса покрасила чурбаки белой краской, и итальянская кровать продолжила своё существование на русских надёжных ногах.
Татьяна тихо засмеялась, а потом ещё вспомнила свою старшую сестру, которая говорила, что у Татьяны в жизни всё происходит через задницу.
- И то правда, - размышляла Татьяна. - Хотела заниматься наукой, а работаю в тюрьме, мечтала жить в родном Питере, а занесло на Север, в тайгу, тундра недалеко! Мечтаю о красавце Женьке, а сплю «валетом» с пузатым Бобром! Сестрица права, всё у меня ни как у людей, – подвела итог Татьяна и засмеялась в голос.
Проснулся Герман. Он встал, и, увидев Татьяну, сказал:
- Танюха, ложись на моё место, а я себе раскладушку принесу.
Через несколько минут в коридоре послышался громкий стук в дверь к дежурной, бас Германа и через некоторое время он явился в номер с раскладушкой и матрасом. Шум в комнате разбудил Ушакова, который сел на кровати, обвёл всех безумным взглядом и спросил:
- Танька, где это я?
- В Африке, Македонский, - за Татьяну ответил Герман.
Утром Татьяна помыла посуду, которая оставалась с вечера. Хозяйственный Шурик кипятильником нагрел воду и заварил чай. Ушаков, чувствуя свою вину перед Татьяной, угостил её шоколадкой «Алёнка», поломанной в нескольких местах. Попили чайку и пошли занимать места в приехавший из «зоны» автобус.
* * *
© Елена Шилова
2022 год, май
#литература #искусство #общество #медицина #рассказы