«Умом Россию не понять», — утверждает сатирическая строчка поэта, почти всю жизнь прослужившего на высоком государственном посту и хорошенько повидавшего заграницу. Если не умом, то есть рациональным, то чем-то другим, то есть идеальным. Скажем, каким-нибудь символом.
Русская словесность со второй четверти XIX века всерьёз озаботилась историческим определением собственной страны. Раздувши уголёк немецкой идеалистической мысли и античной философии, московские и питерские молодые мыслители образовывали кружки (московские «любомудры», кружок Станкевича), усиленно работали в журналах и газетах («Московский телеграф», «Телескоп»), а иногда даже объявлялись в узких кругах сумасшедшими (Чаадаев). И всё, как ни странно, упиралось в одно: что такое Россия и как её понимать.
Есть важнейшая особенность при изучении, казалось бы, противоположных лагерей русской действительности — они не такие уж противоположные. Во многих случаях наблюдаются общие корни, стучит общее сердце двуглавого орла (метафора Герцена): нужно понимать эту общность. И, кажется, в этом контексте будет интересным рассмотреть один из главнейших символов России, который немного видоизменялся, но в своей сути оставался тем же. Он связан с одной из главных особенностей нашего национального колорита — с плохими дорогами.
Автор: Борис Поженин