Когда-то, лет 25 назад я попала на спектакль Ленкома, не могу найти название :(, там два главных героя и одна эпизодическая женская роль. Играли, видимо в очередь, Янковский со Збруевым и Абдулов с Караченцовым. Тогда я хотела попасть на вторых, как-то мне они были больше на слуху и представлялись более «классными». И, абсолютно не умаляя достоинств Абдулова и Караченцова, прекрасные, любимые, гениальные, и про них тоже напишу, но это была моя первая встреча с другой парой (и Александр Збруев нежно любим, уважаем, почитаем, дай бог ещё много здоровья, единственный живой из всей четверки, но сейчас об Олеге Ивановиче). Конечно я его хорошо знала, много фильмов смотрела, но тут немного стало доходить, что это, наверное, какое-то явление. И как часто со мной случалось, видела артиста много раз, нравился, увлекал, а потом гром среди ясного неба. «Крейцерова соната»! Это фактически фильм-монолог, с длиннейшими монологами крупным планом, когда герой, глядя тебе в глаза, рассказывает свою историю. Мурашки по коже. Где-то когда-то прочитала, что это сложнейшая вещь, высший актерский пилотаж, вот так глядя в камеру, вести роль. Олег Иванович в этой и так сложнейшей истории Толстого, совершил чудо! Эти странные, такие неоднозначные, о которых не принято очень-то говорить и в наше время, страсти семейной жизни, читая повесть, вообще сомнительно, как это можно экранизировать. Несомненно прекрасный тонкий умный режиссёр, но Олег Янковский мог вообще больше не сыграть главных ролей, по одному Позднышеву всем было бы понятно, что вот он Гений. Один сплошной нерв.
После этого фильма, я как обычно, стала по другому воспринимать и другие его роли, такие популярные, как волшебник в «Обыкновенном чуде», и пропащий человек в «Влюблён по собственному желанию», странный волк-одиночка в «Сладкой женщине» и так далее, потом уже так, как надо воспринимались и Дракон и Мюнхгаузен и у Лотяну и совсем сложные у Тарковского и Соловьева. И как это случается у артистов? То ли режиссеры уже брали артиста, не только из-за фактуры, что вроде и роль стандартная, а получается такой многогранный персонаж, с несколькими психологическими пластами, или это и от самого актера исходит, когда он не хочет, не понимает даже как это сыграть нечто, да органичное в заданных обстоятельствах, но плоское, одностороннее! Это же не способности, это органика, что-то там (где? в сердце? в мозге?) что-то заложено, чтобы я (зритель) смотрела одно и то же много раз и каждый раз вдруг: ах!, а вот тут взгляд, мимика, движение тела, оно же вот что, это же он вот это чувствует.
И, ах, какие у него глаза! Все к той же «Крейцеровой сонате», он смотрит на тебя, говорит с тобой, лично, тебе сейчас этот человек доверяет тайну своей души, и ты слушаешь, смотришь и даже отводишь глаза, как при на томящем разговоре об очень личном. В эти глаза ты смотришь и в «Обыкновенном чуде» и в «Тот самый Мюнхгаузен» и даже в «Убить дракона».
«Улыбайтесь, господа, улыбайтесь…», гений родился!