Николай Литвинов - Доктор юридических наук. Эксперт Комитета Государственной Думы РФ по безопасности. Внештатный Советник руководителя Административного департамента Правительства России С.В. Степашина. Внештатный Советник руководителя аппарата Государственной думы РФ Чернявского В.С. Писатель. Полковник милиции в отставке.
В отдельной палате Воронежской областной больницы лежал умиравший мужчина. В его медицинской карте было записано: «Литвинов Дмитрий Матвеевич. Ветеран Великой Отечественной войны». За последние полгода ему сделали вторую тяжелую операцию. Первая прошла неудачно, возникли осложнения. Его стали готовить к повторной операции. А он не хотел ложиться на операционный стол, не хотел делать операцию. Он знал волю небес, знал свою судьбу, и знал, что никакая сила не в состоянии изменить то, что тебе давным-давно начертано на небесах.
Он знал год своей смерти.
Пятьдесят лет он знал, какой год станет последним в его жизни.
И он наступил, его последний год.
Странная штука – жизнь. Живешь долго, много чего успеваешь сделать. Ни дней, ни годов не считаешь. А потом вся твоя жизнь в одночасье проходит перед тобой, как передача на экране телевизора.
Вот и сейчас. Он лежал на больничной кровати в отдельной палате, на двери которой была приколочена маленькая табличка – «палата для Ветеранов Великой Отечественной войны». Вернее, там было написано «Палата для ветеранов ВОВ». Кто – то и когда то ввел в обращение вот такую абревиатуру – «ВОВ». Так оно и закрепилось…
В палату заглянула новая медицинская сестра. Значит, заступила новая смена. Медсестра подошла к кровати, задала дежурный вопрос о самочувствии и, тяжело вздохнув, вышла из палаты. Она знала, что операция прошла удачно. В соответствие со схемой лечения надо было ставить капельницу. А для этого надо вогнать иглу в вену. Но вены у больного пропали. Каждая новая смена пыталась поставить капельницу и вогнать иглу в вены на руках или ногах больного. Но ни кому не удавалось это сделать. А потому руки и ноги пациента были черны от бесполезных уколов; ни одна игла не сумела войти в вену и наполнить ее живительным раствором. Сам пациент на удивление спокойно относился к бессилию врачей и медсестер. Он не кричал, не просил, не угрожал. Он просто успокаивал врачей и медсестер тем, что у каждого человека отмерен свой жизненный путь, что его жизненный путь заканчивается, что жизнь он прожил честно, а потому и волноваться не о чем.
Потом в палату заглянул дежурный врач. Он взял руку больного, пощупал пульс. Посмотрел на черные от уколов руки и ноги больного и молча вышел, ощущая бессилие медицины.
Он снова остался один. Он не волновался, не переживал. Он знал, что ему осталось ровно несколько дней пребывания на этом свете. Он лежал, глядя в пространство и там, на невидимом экране, перед ним как бы раскручивалась его жизнь.
…Первые воспоминания детства у него были связаны с Украиной, с селом Первозвановка Синельниковского района Днепропетровской области. Село раскинулось на берегу широкого Днепра. А вот и мама Оксана. Молодая, красивая… Все мамы красивые… Мама Оксана работала учительницей в школе. Он помнит, в дому у них всегда было много народа. Приходили взрослые мужчины и женщины, приходили школьники. И она всем что – то рассказывала, что – то объясняла.
Вот отец… А кем был отец… Странно, он не помнит, кем был и чем занимался его отец там, на Украине. Помнит, отец был среднего роста, стройный и гибкий. Отменно владел верховой ездой. Любил читать. Никогда не ругался, чем отличался от местных мужиков.
Семья была невелика - отец, мать, он, и в первый год войны родилась младшая сестричка Мария. Жили в своем доме. Дом построил отец своими руками. Он был мастером на все руки…..
В центре села на столбе висел динамик на сухих батарейках, радиоприемник “Родина” Воронежского радиозавода. Слушать новости всегда собиралось все село. 22 июня 1941 года по селу слух пошел, какое- то важное сообщение будет по радио. На площади около приемника собрались все от мала до велика. В 10 часов и объявили, что война началась с Германией. Сразу шум, крики, слезы. Пацанам – то интересно, на войну сходить, прославиться. А мужики и бабы хорошо знали, что такое война и чем она обернется для них самих, да и для их детей…
…Больница постепенно затихала. Самые беспокойные мужики последний раз сходили покурить и, тихо шаркая шлепанцами, разбрелись по палатам. Тяжелый сон опустился на пораженные болью палаты больницы.
…Сразу же началась мобилизация. Уже к обеду из райвоенкомата и из сельского совета, куда передавали указания по телефону из военкомата, по селу разнесли более 20 повесток для тех, кто подлежал призыву. Сборы были недолги, каждый знал, с чем идти. Ложка, кружка, кисет с махоркой. Первых призывников собирали всем селом. Мужики прощались с семьями, жены их голосили. К вечеру все мобилизованные были уже в Евдаково, в военкомате. Провожать их пол села пошли. Призывников около военкомата набралось человек около тысячи. Их построили, проверили по спискам, загрузили в поезд и отправили на Воронеж, на областной сборный пункт.
Каждый день вне зависимости от погоды село собиралось у радиоприемника. Особенно много – по вечерам. Днем все работали в колхозе –надо было убирать урожай. Звучал голос Левитана. Последние известия передавались в 19 часов, а вести с фронта – «последний час», передавались ежечасно. А вести с фронтов были почему то неутешительными. Честно говоря, когда первых провожали, то все надеялись, что война не долго длиться будет. Какая война, если «от тайги до Британских морей Красная Армия всех сильней». Какая война, если германский пролетариат изо дня в день готовится поднять революционное восстание в Германии. Какая война, если во главе Красной Армии стоят прославленные маршалы Советского Союза, герои гражданской войны Буденный и Ворошилов. Но доблестная Красная Армия почему то отступала от границ все дальше и дальше в глубь России. А немецкие рабочие, одетые в форму солдат фашистской армии, жгли села и расстреливали мирных жителей – русских, украинцев, белорусов... И каждый день из села забирали, забирали и забирали мужиков. С фронтов же никто не возвращался. Лишь изредка кому -нибудь приходили письма. Но письма приходили, как правило от тех, кто ехал на фронт. На фронте, похоже, все исчезали. Село было большое, но к осени ни молодых, ни зрелых мужиков не осталось, всех призвали. Остались только мужики, не годные по состоянию здоровья к военной службе, старики, женщины, детвора разного возраста. Да еще те, кто работал на железной дороге, на них бронь распространялась, они не подлежали призыву. Все от мала до велика работали в колхозе. Денег, естественно, не платили, жили за счет подсобного хозяйства, да еще в поле колоски собирали, запасали зерно на зиму. Одновременно помогали фронту теплыми вещами. Зима приближается, а солдаты без теплой одежды на фронте. Вот и начали собирать для фронта валенки, зимние шапки, носки вязанные: давали, кто что мог. Женщины несли одежду призванных на фронт мужей со словами: “Может, моему и достанется”.
…Тогда они победили. Они выиграли этот неожиданный для себя бой. Но цену за победу заплатили невероятно высокую. Его рота вступила в бой в количестве 130 человек. После боя не насчитали и тридцати уцелевших. Ангел смерти и здесь пощадил его, лишь коснувшись слегка своими огненными крыльями. Комбата ранило в кисть руки. Он начал перевязывать ему кисть руки, но следующая пуля снова ударила комбата, теперь уже в плечо. А он был рядом - и ни единой царапины.
Уцелевшие солдаты писали письма домой, женам и родителям своих погибших друзей. Письма и похоронки разлетались по скорбящей России.
Наверное, его хранила та маленькая иконка, которой мама благословила его, провожая на фронт. Она сама повесила иконку Божией Матери ему на шею. Та иконка прошла с ним всю войну. Ее не отбирали даже в гитлеровских концлагерях. Он вернулся с ней домой в сорок седьмом. А потом она куда - то исчезла. Наверное, Божья Мать выполнила свою защитную миссию…
Судьба подарила ему надежную жену. Судьба подарила ему шестерых детей. Как бы там ни было, он многое успел сделать в этой жизни. Он защищал Отечество. Он строил дома. Он растил хлеб. Он вырастил четырех сыновей, каждый из которых продолжает его род и его фамилию. Среди его детей: два полковника, прапорщик, руководитель крупного сельского хозяйства, две дочери. У него четырнадцать внуков…
Батька заболел: аденома предстательной железы. Попытка оперативного лечения не дала результатов, надо было делать операцию. В Воронежской областной клинической больнице ему сделали операцию. Она оказалась неудачной, через полгода потребовалась повторная операция. Батя вспомнил предсказание слепца в Лисках на вокзале в 47 –м году и просил об одном: не мучить его никакими операциями, дать спокойно умереть. Кое - как уговорили на повторную операцию. Повторная операция у бати прошла успешно, надо было ставить капельницу, но у него пропали вены. Воткнуть иголки было некуда. Медицинские сестры безуспешно истыкали иголками руки и ноги больного: они были у него черными от уколов, но попасть в вену никто не мог.
15 декабря 1999 года в Задонском Свято- Тихоновском мужском монастыре владыка Воронежский и Липецкий митрополит Мефодий проводил конференцию. Я выступил на конференции с докладом. Потом состоялась трапеза. После трапезы перед отъездом домой я зашел в храм и разговорился с монахом- отцом Стефаном. Интересна судьба монаха. Моряк – подводник Северного флота. Двадцать лет в подлодке. Когда вынырнул из под воды – оказалось, сын вырос, жена ушла к другому. Что – то надломилось в душе подводника и бывший «морской волк» ушел в монастырь. Сначала послушником, потом- монахом. Господь Бог благословил его и о. Стефан начал писать духовную поэзию. Он написал великолепный сборник стихов: «Эммануил- с Нами Бог». Книга выдержала пять изданий.
Я часто читаю его стихи. В условиях современной безнравственности и оболванивания подрастающего поколения стихи монаха несут мощный эмоционально- воспитательный и духовный заряд.
Отец Стефан выслушал меня и посоветовал взять икону святого Тихона Задонского. Икону сам о. Стефан освятил на мощах святого Тихона, прочитал над нею молитву и вручил мне. Я знаю, что есть Бог и есть Господь Бог! Но к таинствам с молитвами отношусь дилетантски, без надлежащего трепета. Тем не менее икону взял и по пути из Задонска заехал в больницу к исколотому и изрезанному родителю. Дед тихо мумифицировался и пребывал в состоянии обреченности. «Мандец пришел. Сказал слепой, что я в 73 года помру, вот и пришло время». Я справился о самочувствии бати и отдал ему икону и несколько церковных свечей со словами: «Вот тебе икона из Задонского монастыря. Святой Тихон Задонский тебе поможет». Батя обреченно махнул черной от многочисленных и бесполезных уколов рукой в сторону подоконника, дескать, поставь туда.
На следующее утро по пути на работу я заехал к батьке в больницу. Едва переступил порог, увидел сияющие глаза больного. «Ты посмотри на мои руки, - он вытянул ко мне навстречу черные от множества уколов руки. - Видишь, как у меня вены вздулись. И на ногах тоже, - откинул он в сторону больничное одеяло. - Мне уже капельницу ставили. Это мне святой Тихон Задонский помог».
Весть о помощи Тихона Задонского разнеслась по больнице и к батьке в палату стали заходить другие больные. Одни с любопытством смотрели на умиравшего и воскресшего деда, другие просили – «дед, дай за икону подержаться. Может, и мне Тихон Задонский поможет». Не знаю, оказал ли еще на кого влияние Тихон Задонский или нет. Но батька пошел на поправку и Новый Год он уже встречал у меня дома, за праздничным столом. Из больницы он шел так, как ходят во время крестного хода: держа перед собой обеими руками икону святого Тихона. Так же он зашел и в квартиру к старшему сыну, ко мне. С иконой он не расставался и увез ее с собой в деревню. Сейчас икона святого Тихона Задонского находится вместе с другими иконами в с. Пухово.
Я думаю, что тот слепец на вокзале станции Лиски в 1947 году не блефовал: он действительно оценил время смерти демобилизованного солдата- в 73 года. Именно в 73 года отец заболел болезнью, развитие которой приводит к смерти. И он должен был умереть. И я уверен, что коррективы в судьбу внес Святой Тихон Задонский.
А обратился к нему за помощью бывший военный моряк Российского подводного флота монах отец Стефан. Он не ушел со службы России. Он просто сменил вид службы и черную форму военного моряка заменил на черную форму православного монаха.
С тех пор, заходя в любой храм на территории Воронежской либо Липецкой области, я подхожу к иконе святого Тихона Задонского и благодарю его. Я не знаю, как правильно, по- церковному, надо благодарить Святого. А потому я просто говорю – спасибо тебе, Святой Тихон за моего батю. Он жив, здоров, на праздник еще и стаканчик пропустить может. Это – благодаря тебе, Святой Тихон… Спасибо тебе! И дай Бог тебе много сил спасать людей и Россию.
И еще я благодарю русского монаха отца Стефана. Черный мундир русского военного моряка он сменил на черную рясу русского монаха. И продолжает, как прежде, служить России.
Батька прожил до 90 лет!...