Война и детство. Два слова, абсолютно противоположные. Нечто деструктивное и нечто светлое. То, что не должно соприкасаться. Однако возраст перестаёт иметь большое значение в условиях военного времени. Молодой режиссёр Андрей Тарковский в 1962 году, затронув эту тему в своём первом полнометражном фильме, заявил о себе на весь мир. Не только на родине, но и в Европе картина «Иваново детство» произвела фурор. Она не осталась лишь артефактом того времени – зрителям нужно такое кино и сейчас. Показ, организованный сообществом k-ino.ru 9 мая в кинотеатре «Большой», – прямое тому подтверждение.
Перед тем, как потухнет свет, и визуальная поэзия польётся с экрана, в зале царит поэзия словесная. Юлия Кидалова, актриса театра «Человек в кубе», читает стихи Арсения Тарковского. Под тревожную, гипнотизирующую музыку лирика в её исполнении уносит внимательного и чувствующего слушателя за пределы материального мира. Сравнения, метафоры, образы становятся не просто объектами художественного текста, а предстают во всей глубине. Пронзительное стихотворение «После войны» звучит как самое подходящее предисловие к фильму.
«…Меня хватило бы на все живое —
И на растения, и на людей,
В то время умиравших где-то рядом
В страданиях немыслимых, как Марсий,
С которого содрали кожу…»
Уже в этих строчках – трагедия людей, перемолотых беспощадной историей.
Начинается показ. Прекрасные кадры, на которых беззаботное детство Ивана переливается на солнце, дают неподготовленному зрителю надежду на лёгкую оттепельную картину. Однако всё прерывается. Мальчик просыпается в заброшенном амбаре, вокруг него разруха. Он не ребёнок, он разведчик.
Подобные сны в фильме повторяются часто. Уже в этой работе намечен характерный для творчества Тарковского аспект – преобладание метафизического над реальным, ощутимым, поверхностным. Ведь не раз же снимали в те годы картины о подвигах юношей во время войны. Но чаще всего каноны соцреализма не давали переступить принятые в таком кино шаблоны. Важнее считались высокие поступки во благо страны, самопожертвование. Немногие говорили в советском кино про те лютые годы о ментальных ранах, которые никогда не заживут. Тридцатилетний сын известного поэта дерзнул снять тяжёлую авторскую драму.
Сны Ивана, в которых он видит гибель матери, в которых он бегает с подругой по берегу сверкающего моря, в которых яблоки повторяются как некая навязчивая деталь, – все они дают возможность зрителю всмотреться в подсознание не только главного героя, но и многих других детей, обжёгшихся войной в те страшные годы.
После сеанса наступает черёд обсуждения. Поговорить есть о чём примерно у десяти активных зрителей. Одна из главных обсуждаемых тем – сравнение масштабных военных полотен с такими фильмам как «Иваново детство». Звучат мысли о том, что лучше даёт прочувствовать трагедию войны, её влияние на личность как раз кино, сосредоточенное на людях, а не на сражениях. Не обходят стороной и вопрос творческих особенностей режиссёра. Повторяющиеся из фильма в фильм детали и символы – будь то акцент на воде и огне, будь то колокол, в который другой персонаж Николая Бурляева позвонит потом ещё и в «Андрее Рублёве», – служат реперными точками дискуссии.
Юлия Акулиничева, специалист по творчеству Тарковского, упоминает слова Сартра, которого потряс фильм. Философ в своё время сравнил «400 ударов» Трюффо с картиной Андрея Арсеньевича и написал о том, насколько различны буржуазная трагикомедия ребёнка, непонятого родителями, и советская трагедия ребёнка, раздавленного войной.
По окончании обсуждения отец-основатель киноклуба Евгений Миронюк приоткрывает завесу тайны – говорит, что в следующем году на 9 мая планируется показ «Летят журавли» Калатозова. А также отметает уже ставший стереотипным тезис о том, что Андрей Арсеньевич – «самый русский» режиссёр:
– Его имя входит в мировой топ режиссёров всех времён. К тому же, я считаю, кино Тарковского находится вне какой-либо национальности.
Максим Цупко, студент журфака ЮФУ