В этом стихотворении, написанном в мае 1867 года, Федор Иванович Тютчев мыслит Россию как центр, способный объединить и защитить под своим крылом всех славян. Прежде всего потому, что Россия единственная из всех славянских стран способна обеспечить свою полную независимость от западных, "иноязыческих властей":
Привет вам задушевный, братья,
Со всех Славянщины концов,
Привет наш всем вам, без изъятья!
Для всех семейный пир готов!
Недаром вас звала Россия
На праздник мира и любви;
Но знайте, гости дорогие,
Вы здесь не гости, вы – свои!
Вы дома здесь, и больше дома,
Чем там, на родине своей, –
Здесь, где господство незнакомо
Иноязыческих властей,
Здесь, где у власти и подда́нства
Один язык, один для всех,
И не считается Славянство
За тяжкий первородный грех!...
Для Тютчева дорога мысль о том, что все славянские народы - единое целое. Чуждый западный мир, согласно Тютчеву, боится этого мощного единства и делает всегда все возможное, чтобы разрушить его, уничтожить мир и согласие между славянскими народами:
...Хотя враждебною судьбиной
И были мы разлучены,
Но всё же мы народ единый,
Единой матери сыны;
Но всё же братья мы родные!
Вот, вот что ненавидят в нас!
Вам не прощается Россия,
России – не прощают вас!...
Тютчев разоблачает наших врагов совершенно открыто, также, как делал это он всегда ( К.В. Нессельроде, Напрасный труд), и так же, как делал это и его современник Пушкин ("Клеветникам России"). Для Тютчева так же совершенно очевидно, что нас просто ненавидят, а также он считает, что на Западе боятся мести за былые обиды, нанесенные славянам. А чтобы мы не могли быть для них опасными, нас надо лишить нашего самосознания, отнять у нас понимание, что мы все - одна семья. Именно в этом осознании - наша величайшая сила:
...Смущает их, и до испугу,
Что вся славянская семья
В лицо и недругу и другу
Впервые скажет: «Это я!»
При неотступном вспоминанье
О длинной цепи злых обид
Славянское самосознанье,
Как божья кара, их страшит!
Тютчева возмущает двойной фарисейский суд европейцев, согласно которому России нельзя ничего, Западу можно все:
Давно на почве европейской,
Где ложь так пышно разрослась,
Давно наукой фарисейской
Двойная правда создалась:
Для них – закон и равноправность,
Для нас – насилье и обман,
И закрепила стародавность
Их как наследие славян.
Поэт вспоминает горькие моменты сербской истории (битва с турками на Косовом поле в 14 веке), чешской (победа Германии в 17 веке на Белой горе около Праги):
И то, что длилося веками,
Не истощилось и поднесь
И тяготеет и над нами –
Над нами, собранными здесь…
Еще болит от старых болей
Вся современная пора…
Не тронуто Косово поле,
Не срыта Белая Гора!
Тютчев верит, что когда-нибудь славяне все же объединятся и тогда они станут реальной непобедимой силой, вместо того чтобы находиться в вечной опале и загоне у всего мира ("опально-мировое племя"). Для нас сейчас объединение всех славян (основная идея автора в этом стихотворении) звучит как фантастика, к сожалению. Покуда жив братоубийственный национализм в сердцах, усердно взращиваемый на средства Запада, это не случится никогда. Но поэт все же верит и призывает к единству:
Опально-мировое племя,
Когда же будешь ты народ?
Когда же упразднится время
Твоей и розни и невзгод,
И грянет клич к объединенью,
И рухнет то, что делит нас?..
Мы ждем и верим провиденью –
Ему известны день и час…
Упоминаются и предатели, которые всей душой принадлежат Западу и верно ему служат, усердно подрывая честь России и славян вообще:
А между нас – позор немалый
В славянской, всем родной среде,
Лишь тот ушел от их опалы
И не подвергся их вражде,
Кто для своих всегда и всюду
Злодеем был передовым:
Они лишь нашего Иуду
Честят лобзанием своим.
Тютчев завершает стихотворение провозглашением великой миссии русского царства - освобождать народы и нести в мир божью правду и справедливость:
И эта вера в правду бога
Уж в нашей не умрет груди,
Хоть много жертв и горя много
Еще мы видим впереди...
Он жив – верховный промыслитель,
И суд его не оскудел,
И слово Царь-освободитель
За русский выступит предел...
Славянофил Иван Сергеевич Аксаков, муж дочери Тютчева Анны, выразил очевидное: "Тютчев был не только самобытный, глубокий мыслитель, не только своеобразный, истинный художник-поэт, но и один из малого числа носителей, даже двигателей нашего русского, народного самосознания".