оглавление канала
- Зачастили они чего-то. Будто тут медом намазано… - И сам едва усмехнулся своей нечаянно получившейся шутке.
Но мне, почему-то, совсем не было смешно. И я, опять некстати, подумала, что зря не прихватила с собой карабин. Меня даже слегка перекосило от подобной мысли. С какого такого перепуга я вспомнила про карабин? А Кузьмич вдруг, довольно сурово бросил нам:
- Сидите тихо… - И вышел из дома, плотно прикрыв за собой дверь.
Мы переглянулись с Игорем с настороженным недоумением. А сидящая в дальнем уголке сознания тревога, вдруг стала выползать, словно дым из печи, если перекрыть заслонку на трубе. Стала стелиться по полу, постепенно поднимаясь выше и выше, мешая дышать, разъедая глаза, заполняя своим мраком комнату, которая была наполнена до этого момента свежим воздухом и светом. Во рту у меня внезапно пересохло и голос звучал простуженным карканьем, когда я спросила:
- Игорь, может нам лучше выйти?
Друг ответил, с напряженным вниманием глядя в окно:
- Кузьмич сказал сидеть тихо, вот, значит, и будем сидеть тихо. Ему виднее.
А моя тревога уже перерастала в обычную панику, грозя проглотить меня с головой, будто пасть голодного зверя. Я заметалась по комнате, как тигр в клетке. Игорь посмотрел на меня с изумлением.
- Ты чего заметалась, как на пожаре. Люди приехали, может за медом, может поговорить…
Я не придумала ничего лучше, как прилипнуть к окошку рядом с ним. Была легкая иллюзия, что если мы видим происходящее, то сможем, при необходимости вмешаться.
Из машины вышли Юдин и Ферапонтов. Последний шел к крыльцу тяжелой вальяжной походкой, с самодовольной ухмылкой на своем булыжно-подобном лице, будто бы это он был тут хозяин. Юдин, почему-то замер у машины, словно не решаясь сделать шаг по чужой земле и тревожно косился то на своего спутника, то на наших привязанных у крыльца лошадей. Потом, что-то быстро проговорил Ферапонтову, Тот, как-то уж очень небрежно, отмахнулся от его слов. А я про себя мельком отметила, что со своим работодателем, обычно подчиненные так себя не ведут. Складывалось ощущение, что Юдин был кем-то, вроде свадебного генерала в их тандеме.
Кузьмич спустился со ступеней, взял за ошейник Пургу и отвел ее в денник, где стояла медогонка, заперев собаку там. Лайка то грозно рычала в сторону приехавших, то жалобно повизгивала, заглядывая на Петра Кузьмича, будто недоумевала, почему он ее запирает в тот момент, когда она должна защищать хозяина. Закрыв собаку, пасечник неторопливой походкой отправился на встречу к приехавшим, но держался поближе к стоящим неподалеку ульям. Такое направление его движения вызвало у меня сначала легкое недоумение, пока я не заметила торчащий черенок от вил, виднеющийся около ближайшего улья. Это меня насторожило так, что было в пору бежать на выручку Кузьмичу. Я покосилась на Игоря. Видимо, мое желание кинуться вон из избы было четко прописано на моей физиономии, потому что Игорь покачал отрицательно головой, глядя на меня без особой ласковости. Подавив тяжелый вздох, я опять уставилась в окно.
Зимние вторые рамы были уже выставлены, и голоса были довольно хорошо слышны, если люди говорили достаточно громко.
- Ну, что пасечник, ты подумал над нашим предложением? – Голос Ферапонтова звучал насмешливо, я бы даже сказала, издевательски.
Кузьмич, подошедший к этому времени к улью, оперся на древко вил, и медленно, почти с такой же насмешкой, ответил.
- А чего тут думать? Я вам уже сказал, что знать не знаю о чем идет речь. Я пасечник. Занимаюсь пчелами, вон мед качаю, медовуху делаю. Ни про какие такие тайны и ходы слыхом не слыхал. И даже не понимаю, о чем вы речь ведете.
Юдин, стоявший у машины, вдруг полез в кабину и вытащил оттуда какие-то листки, по виду, довольно старые. Подошел к Кузьмичу и стал трясти ими перед его носом, что -то тихо говоря. Что он говорил, нам, увы, услышать не удавалось, уж больно голос у Юдина звучал тихо. Вот его эмоции считывались легко. Похоже, он пытался в чем-то убедить упрямого мужика. Но, впечатления на пасечника своей вдохновенной речью не произвел. Петр Кузьмич пожал плечами, равнодушно глядя на бумаги и, довольно громко, произнес:
- Ну, и что…? Вы нашли какие-то старые схемы непонятно каких ходов. А я тут при чем? Знать ничего не знаю. – И он равнодушно посмотрел на Юдина.
Его слова вывели из терпения Ферапонтова. Он подскочил к Кузьмичу, и зашипел, как рассерженная змея, брызгая слюной ему в лицо, что-то весьма резкое. Что конкретно, нам тоже не удалось расслышать. Видя полное безразличие собеседника, начальник охраны попытался ухватить Кузьмича за плечо. Пасечник отреагировал молниеносно. Сокрушительный удар в челюсть могучим кулаком опрокинул Ферапонтова на землю, заставив того кубарем покатиться по земле. Смотреть на все это у меня уже не было никакого терпения. И я весьма ядовито заметила, обращаясь к Игорю.
- Ты не находишь, что нам уже пора вмешаться?
Игорь, не отвечая мне, стремительно поднялся со скамьи, и почти бегом, направился к выходу, по дороге бросив мне:
- Не вздумай вылезти...!!!
Ага… Сейчас! Они там бучу затевают, а я тут тихой мышкой сидеть должна?! Ну, уж, дудки! Кузьмич был и моим другом, и смотреть на то, как какие-то уроды его обижают, я была не намерена. Слегка поотстав от любимого, чтобы не попасть под его горячую руку, я проскользнула к дверям. Но, на крыльцо мы с Игорем выскочили почти одновременно. Картина, которая предстала перед нашими глазами, повергла меня в шок. На улице уже сгустились темно-фиолетовые сумерки. Но, все было прекрасно видно. Юдин пытался удержать поднявшегося с земли Ферапонтова, который после такого славного тычка со стороны нашего друга, яростно рвался в бой. Запертая в деннике Пурга, потерявшая от отчаянной ярости голос, с хриплым рычанием билась в дощатые двери. Кузьмич не сходил со своего места, и продолжал стоять в угрожающей позе, сжимая в руках вилы, направляя их хищные зубья в сторону «гостей».
- Я сказал, убирайтесь с моей пасеки, пока целы. И чтобы духу вашего тут больше не было…
Он не успел договорить, когда произошло невероятное. Вырвавшийся из рук Юдина Ферапонтов, напоминающий сейчас разгневанного кабана-секача, выхватил из кобуры пистолет, и выстрелил, почти не целясь в Петра Кузьмича. Прогремело подряд два выстрела. Кузьмич замер на месте, будто натолкнувшись на невидимую стену. Сделал несколько шагов вперед, чуть пошатываясь. В глазах его мелькнуло удивление, и он плавно, словно в замедленном кадре какого-то паршивого фильма, рухнул во весь рост на спину, словно скошенная трава под острой литовкой усердного косаря.
продолжение следует