А Катя по прежнему грузит себя без меры учебой. Старается этим по привычке закрыться от наступающей проблемы. А нахлынувшее она считает проблемой и только проблемой. Хоть и томительно сладостной в ожидании. Ну почему она так долго помнит то нечаянное объятие на горке. Такое пугающе сладостное. И что самое, как ей кажется плохое, случись такое еще раз, она не сможет и не захочет разорвать – расцепить сильные мужские руки. И на это сладко – возбуждающее не найти ответа ни в каких учебниках. Вот и избегает она встреч – свиданий, чтобы оттянуть на далекое потом все это. Ищет и конечно находит повод, чтобы отодвинуть это непонятное как можно дальше в будущее. Как хорошо сейчас. Все понятно и просто отлично. Учеба, институт, родители, дом. А как оно будет потом, она даже боится представить. И мама, исчерпав все доводы и увещевания, успокоилась. И теперь как бы со стороны наблюдает за своей дочуркой. Готовая в любую минуту дня и ночи прийти ей на помощь. А время летит незаметно. Вот и первый курс института позади. Впереди лето, студенческий отряд, новые впечатления. И только вроде бы успокоилась, как прямо в институте между лекциями ее встретил Дмитрий. И она снова объясняла, и как ей казалось доходчиво и аргументировано, что у нее сессия на носу. И ей надо сдать все экзамены только на пятерки. Потому что это всего лишь первый курс, и учеба у нее основное. Так что ни о каких встречах не может быть и речи. Парень в ответ улыбался и молчал. Но выглядел очень расстроенным. А сказал то, что она и хотела услышать. Пятерки мол есть пятерки. Против этого не попрешь. Сам то он троечник. Проскальзывают у него грубые слова. Уже молча проводил ее до другого учебного корпуса, еще раз улыбнулся как то виновато и ушел. Потом она устала отвечать кто он ей этот парень. Еще через день однокурсницы узнали его имя. И то, что он выступал от политеха по японской борьбе. А две досужие и любознательные однокурсницы видели как Дмитрий отъезжал от института на новеньких «Жигулях». Они как раз в тот день прогуливали лекции. А потом началась летняя сессия и все вроде бы как забылось.
Соревнования поразили своей простотой и обыденностью. Хоть и проходили в спортивном комплексе «Буревестник», самом современном сооружении города. Еще поразила непопулярность дзюдо. Зал заполнен на четверть. И зрителями были скорее всего сами борцы. А так же друзья и знакомые выступающих спортсменов. Может статус соревнований слабый? А так как схватки проходили сразу на четырех коврах, то весь вид этих соревнований смахивал на тренировку большой спортивной секции. Вместо шести – восьми поединков, пришлось провести одиннадцать. И стать победителем в весовой категории до семидесяти шести килограмм. Самое удивительно то, что все поединки я выиграл легко и главное досрочно. Соревнования студенческие, город не участвует. Так что все борцы в основном начинающие. Победа на этих серых до обыденности соревнованиях, ни славы, ни разряда мне не принесли. Никто из моих знакомых не знает, что я в чем то победитель. А вот дивиденды в институте получил солидные. Мой оклад теперь не сто десять, а сто тридцать пять рублей в месяц. Очень даже ощутимо. И числюсь я уже действующим спортсменов, а не каким то вторым тренером. И вполне возможно принесу славу этому учебному заведению. По ноябрю пройдут городские соревнования, на которых уже наверняка получу спортивный разряд. А там не за горами и первенство Сибири и Дальнего Востока. А это уже круто. Там половина мастеров спорта выступает. При удачном раскладе тоже можно этим званием обзавестись. Это в общем то моя главная задача.
После соревнований прошли экзамены за курсы, на которых я получил вместо плановых двенадцати баллов, четырнадцать. Совсем не плохо для бывшего контуженного бойца Советской Армии. Теперь я студент автомеханического факультета политехнического института. Все идет просто отлично, кроме отношений с Катей. Я не выдержал и встретил ее в институте между лекциями. Но разговора опять не получилось. Девушка ссылается на нехватку времени, на учебу, в которой она отличница. И хочет ей оставаться. А все остальное не существенное отложила на потом, на каникулы. Я кивал понимающе, наверное глупо улыбался, и не знал что делать, что говорить. Весь в мучительных раздумьях. Сказала бы честно, что есть у нее парень. И я не отсвечивал бы на ее дороге. Но кстати и Марина Владимировна ссылается на учебу. Мол первый курс, все очень трудно и сложно. А наличие конкурента отрицает категорически. Ничего уже не поделаешь. Остается уповать только на время, которое расставит все по своим местам. Учеба закончилась, секция закрыта до осени. Время свободного много, надеюсь что и Катя скоро освободится. Но когда в очередной раз позвонил ей, меня ждал шоковый сюрприз. Она уехала день назад со стройотрядом куда то на Сахалин. То что и Марина Владимировна в шоке, я понял по ее голосу. Вот так номер. Впереди целое лето и ни какой личной жизни. Марина уже изрядно достала со своей безграничной жадностью к деньгам. Ни на рубль ни скидывает ставку. Одна радость, заплатил и голова не болит. Не надо ничего говорить, ни объяснять, ни оправдываться. Короче, абсолютно не представляю что мне этим летом делать, чем заниматься, как отдыхать.
Выручил тренер. Достал мне путевку в спортивный лагерь инструктором. И по совместительству сторожем. Где я и пробыл безвылазно до конца лета. И этот лагерь оказался самым лучшим подарком за последнее время. И если честно, то я там совсем не скучал. И Катю вспоминал совсем не часто. Ведь там девчонок – спортсменок вал, совсем не обремененных социалистической моралью.
А Катя, гордая от самостоятельно принятого решения, ехала в плацкартном вагоне на восток. В новенькой стройотрядовской форме, среди таких же студентов – первокурсниц. Решила и поехала. А чем она хуже других? Если бы не поехала в этот раз, то уже бы не поехала никогда. И совсем не ждала от этого никаких особо сильных впечатлений. Не думала увидеть что-то такое очень уж интересное. А вот пожить в реально тяжелых условиях, изобилующих мелкими бытовыми неудобствами, придется. Где проверится ее способность к самостоятельной жизни. Как и умение решать эти самые бытовые проблемы. После этого наверняка поймет кто она. Или все еще маленькая девочка, вылетевшая по глупости из под маминого крыла. Из под маминой опеки. Или уже вполне самостоятельный человек. Способная на что гораздо большее, чем учеба в институте. Этого путешествия наверняка хватит как раз настолько, чтобы в дальнейшем уже никогда не связываться с подобными мероприятиями.
Все пошло, как она и предполагала. Плацкарт скорого поезда – это еще терпимо. Первые минусы - летняя жара и невозможность как следует помыться. Отсчет первых испытаний. Но они компенсируются впечатлениями. Много нового и интересного. В общем первые трое суток путешествия, если все это можно конечно назвать путешествием, пролетели быстро. А во Владивостоке пришлось двое суток ждать пассажирский теплоход в зале ожидания морского вокзала. Ночь в жестком пластмассовом кресле, вокзальная суета, грязь и вонь туалетов, напомнили ей фильмы о гражданской войне. Наконец теплоход «Антонина Нежданова» пришвартовался под погрузку, а в памяти намертво остался грязный зал ожидания морского вокзала. Насквозь промокший город от не прекращающегося дождя. Крутые сопки, плотно застроенные многоэтажками. Низкие, черные тучи, цепляющиеся за эти сопки и дома. И сыплющий постоянно дождь, мелкий и противный, как осенью. Душно и влажно. И такое же темно – серое неприветливое море. От которого веет холодом, хотя уже начало июня. Тошнотворный запах влажной одежды, от которого никуда не деться. Влажность сто процентов и днем, и ночью. И наконец загрузка на теплоход. Именно загрузка, а не посадка. Студентов набралось больше трехсот человек. И их гнали на борт, не проверяя билетов, ни документов. Просто считая по головам. И ни каких кают не оказалось. Студенческие места на закрытых палубах – верандах. И еще сутки уже на своих рюкзачках - пожитках. Хорошо что палуба оказалась деревянной, а ночь не такой холодной. И тут Катя проявила решительность и сообразительность. Она подошла к пожилой женщине, пассажирскому администратору. Без лишних церемоний сунула ей десятку. И та отвела ее вместе с двумя подругами к себе в каюту. Где девушки смогли помыться в душе и немного постираться. Уже одно это резко подняло настроение, путешествие перестало казаться таким мерзким. Человек привыкает ко всему. И конечно к мелким бытовым неудобствам. Если он научился с ними справляться по ходу дела, то этот человек чего то стоит. И ближайшее неопределенное будущее его не так уж и страшит. Потом порт Корсаков и первая радостная неожиданность. Их ждали, им приготовили автобусы. И уже через какие то три часа они были на береговом рыбокомбинате. Это их новая работа и жилье на ближайшие два месяца. Настроение поднимается еще на чуть – чуть, они желанные работники. Быстро расселись в барак, где получили матрасы и постельные принадлежности. И самое главное, им дали сутки на акклиматизацию. Застелили кровати и сделали влажную уборку в помещении. В общем навели какой никакой, а уют. Ведь они студенты, а не какая-нибудь залетная вербота. Так называют здесь людей, приехавших на заработки на один сезон. Потом награда за все дни дороги: горячий душ при цехе рыбокомбината. На ужин вкусная уха и жареная рыба. И наконец постель. И не хочется думать, что этот матрас служил верой и правдой не одному десятку рыбообработчиц. Но это уже такие мелочи, которые мгновенно забываются после длиной и утомительной дороги. Катя засыпает в отличном настроении.
И потекли тяжело и однообразно трудовые будни. Двенадцать часов работы чередуются с двенадцатью часами отдыха. И первые десять дней хватало сил только на то, чтобы добраться до постели. Хотя студенты пока работали на подхвате: подай – принеси. А как стоять у конвейера, не отходя и не приседая, Катя себе представить не может. На нем работают в основном опытные работницы. Студентки за длинным, но тяжелым рублем не гонятся. Который можно заработать только на конвейере. Их пока использовали на подсобных работах, иногда ставя на помощь к опытным укладчицам рыбы. Когда через две недели втянулись в работу, в двенадцатичасовой график, уже хватало сил сходить вечером в поселок, в кино. Молодые быстро ко всему привыкают. Да еще Катю приметил симпатичный, цыганистого вида капитан маленького буксирчика. Который два раза в неделю приводил на комбинат баржи с бочками и банкотарой. Каждый раз парень заходил в цех, находил девушку. Называл сибирячкой. И все приглашал то в местный ресторан, то в кино, то на танцы. Катя на танцы бы пошла, но смена вдруг оказывалась ночной. То еще какие то причины находились. Девчонки смеялись, парень влюбился. Осталось тебе ответить взаимностью и остаться на Сахалине. А девушка, глядя в черные глаза Толика, как он ей представился, в душе замирала и чувствовала, что еще немного, и она согласится на танцы, и на кино, и на ресторан. Опять подкатило то неведомое чувство, сладкое и одновременно страшное. Оно набирало обороты, и Катя уже радовалась, когда в цехе появлялся чернобровый капитан. Она уже не скрывала своего радостного взгляда при встрече. А все закончилось разом и очень даже типично для этих мест. Катя заступала в ночь. Студентки готовились к смене, когда к ним ввалились, а по другому и не скажешь, четверо парней, возглавляемые Толиком. Изрядно навеселе, приодетые по местному шику, все джинсовые. Кажущиеся себе суперменами и плэйбоями. На рыбокомбинатах почти одни женщины, так что это представить не так и трудно. Парни в этом девичьем царстве не церемонились, уверенные в безотказности женского контингента. Выставили бутылку коньяка, который во время путины в строгом запрете. Громыхнули стаканами, выпивая. И пригласили всех желающих девчонок в поселковый ресторан. К Кате Толик обращался с уверенной ленцой в голосе:
«Собирайся в кабак, сибирячка. Ребята с морей пришли, с большой рыбалки. Погуляем – оттянемся.» – то, что парни уже пьяные, само по себе неприятно. И это сказано очень мягко. А их сальные шутки и такие же намеки, сразу опускали на грешную землю. Катя брезгливо отстранилась от пьяной компании, стараясь отвечать как можно спокойнее:
«Я не могу. У меня смена через час начинается.» - пьяный Толик закуражился.
«Какая смена? Девчонки, кто сибирячку подменит. Пятьдесят рублей плачу.» - это уже было через край. Катя молча ушла в дальний конец барака, в толпу девчонок. А парень не унимается.
«Не хочешь. Не надо. Ломайся и дальше. Девчонки, есть желающие в ресторане оттянуться? Мы сегодня классный банкет заделаем.» – оказывается это называется ломаться. Катя не стала дальше слушать, пошла в цех. Но не дойдя до него пару десятков метров, вдруг расплакалась. Прошла дальше по берегу, села на камешек и уткнула лицо в ладошки. Горько плакала, жалея себя и свою, как ей казалось, неудавшуюся жизнь.
Продолжение следует... -----> Жми сюда
С уважением к читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук