Этот рассказ от первой буквы до последнего слова написан моей старшей сестрой. Она рассказывает о нашей бабушке. О деревне, в которой проходило наше детство. Когда его перечитываешь, будто видишь всё.
Поклон тебе, Наташа.
Бабушка -это солнечное лето.
Бабушка - это деревня, изба, печь, вышитые подзоры и занавески; божница в углу, тяжёлый сундук,полный кажущихся тайн.
Бабушка - это черёмуха в присадике, колодец с "журавлём" за домом, пыльные улочки, ведущие на речку и пруд.
Когда я гостила у своей бабушки Нюры - Анны Александровны Недоспасовой - она не была на пенсии и потому ещё работала. А я была предоставлена сама себе и поэтому проводила день-деньской с деревенскими ребятишками, а вечером возвращалась домой.
Вместе с бабушкой выходила встречать на большую улицу (шоссе) стадо коров и овец, которое возвращалось с пастбища. В вечернем воздухе раздавались наперебой голоса, зовущие своих кормилиц. Подзывали, практически, одинаково: "доча-доча" - коров, "катя-катя" или "бара-бара" - овец.
И хотя животные знали сами дорогу домой, но это было особым ритуалом. Угощаешь корову припасёнными корочками хлеба, которые она осторожно подбирает губами с детской ладони.
А потом слушаешь звон струйки о подойник, ожидая в нетерпении стакан парного молока.
Праздно сидящей я свою бабушку не помню: весь день она проводила в ХЛОПОТАХ: дом, скотина, огород, а вместо досуга вязание носков или прядение шерсти. Не до разговоров было, но я её любила и такой - без сказок.
Бабушка Нюра была неграмотной: кто-то научил её писать первые пять букв фамилии "НЕДОС" - так она и расписывалась на документах.
Бабушка жила одна, и второе неотапливаемое помещение в избе служило эдаким складом мешков с крупой и зерном. Это была по тем временам оплата за трудодни. В дождливые дни я любила лежать на этих мешках с увлекательной книжкой в руке, грызя горох и зёрна.
Однажды у меня заболело ухо. Бабушка положила в тряпицу куриных яиц и повела меня к местной знахарке. Та пошептала что-то, поводила пальцем вокруг уха, и через некоторое время боль "как рукой" сняло.
Бабушка была доброй и хлебосольной. Не успеют гости, особенно дальние - городские - в калитку зайти, первым вопросом - не проголодались с дороги ли? И баньку сейчас же затевает топить.
До сих пор моя память сохранила её óкающий говор и словечки "пошто", "вечóр","надысь", "вязельки" и укороченные прилагательные: "красна", "зелёна", "бела".
Я - первая внучка у бабушки. В один из её приездов в город мы сфотографировались на память.
Здесь мне пять лет, а бабушке Нюре - пятьдесят.
С этой фотографии сделан другой снимок, увеличенный и отретушированный умельцами, которые раньше ходили по деревням и предлагали свои услуги.
Большая фотография пробыла в бабушкином доме более 30 лет, а сейчас висит на стене моей квартиры.
И о дедушке тоже.
Рядом с ней находится фото моего деда и бабушкиного мужа - Недоспасова Николая Ивановича.
В нашем семейном альбоме хранится небольшая его фотография 3х4, оригинал,к которому прикреплена пожелтевшая записка тех же ретушёров "одеть в костюм и открыть глаза".
Дедушку Николая призвали на войну через два месяца после её начала. Он ушёл, пополнив ряды простых солдат в возрасте 35 лет. А через несколько месяцев ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ, так и не узнав, что у него вскоре родился ещё один сын.
Так моя бабушка, Анна Александровна, овдовела в 29 лет и осталась одна с четырьмя детишками на руках,старшему из которых было всего 6 лет.
Бабушка Нюра была занята на подённой работе.
Причём тогда всё делалось вручную: сев,прополка, косьба, сбор урожая, стрижка овец, молотьба зерна и много-много всего. Пособие бабушке не полагалось, так как муж её не ранен,не погиб, а просто пропал без вести.
И ещё обязательный продуктовый налог. Того же молока, к примеру, по 2-3 литра в день и чтобы жирности оно было не менее 3,7%.Яиц - 100 штук в год, мяса - 40 кг. шерсти -2,5 кг.
Хорошо, что неподалёку жила свекровь, которая могла присмотреть за детьми, пока Нюра была на работе.
К сожалению, я ничего не знаю о своём дедушке, хотя ребёнком проводила все летние каникулы в деревне. Бабушка моя была немногословной и скромной женщиной, да и я, видно, нелюбопытной. Только лишь в лет 16-18 мне захотелось докопаться до истины, потому что существовала версия, будто дед просто замёрз в сарае (будучи в плену?).
Бабушка Нюра направила меня к однополчанину деда ,жившему на другом конце села. Я пришла, представилась, задала вопрос. Бывший фронтовик был пьян, заплакал от воспоминаний. Его рассказ прозвучал ещё чудовищней - призванные в армию находились настолько в ужасных условиях, что им просто нечего было есть. Убить могли человека за кусок хлеба.
Толком так я ничего и не узнала, но вернувшись, передала его слова бабушке.
-Вот он и убил его - зло бросила бабушка.
Откуда это? -подумалось мне . Из-за тяжести пережитого? Из-за элементарной зависти, что чей-то муж остался жить? Или всё-таки деревенские знают друг друга лучше, как никто другой...
Прошли годы...
Я давно не была в тех краях, не была свидетелем смерти и похорон бабушки, не видела её опустевшего и постепенно разрушающегося дома.
Поэтому мне до сих пор верится, что там всё по-прежнему.
Стоит только проехать поездом двое суток, а потом пересесть на автобус.
Далее по центральной улице села налево, третий дом от шоссе...
И скрипнут ворота и мелькнёт родное бабушкино лицо в окне
- А батюшки! Кто приехал! - и тут же хлопоты вокруг стола и добрая улыбка на лице.