И сразу же получил отказ.
До этого всегда пользовался более простым и эмоционально безопасным путем. Как-то путем манипуляций и ухищрений сближался, сближался, оп, мы уже целуемся, спим вместе, тут уже и сказать, что она мне нравится, не страшно. Вряд-ли она скажет «фу, ты чего, отстань».
Но в 25 все развернулось иначе.
Мне понравилась одна девочка. Я по традиции начал манипулятивно приближаться к ней, проводить больше времени вместе, зрительный контакт и так далее.
Но внятных движений с ее стороны не последовало.
И тут я понял.
Если я продолжу вот так впустую тратить время, удовлетворяясь фантазиями и додумыванием. Если я продолжу вот так же выгорать, пытаясь понять, имела ли она что-то в виду, специально ли было это действие или случайно...
...то я просто потрачу кучу времени и сил впустую. Даже если она взаимна, я не смогу радоваться и участвовать в отношениях по полной. Да и расставлю себе ловушек, которые схлопнутся вокруг моих эмоций вне зависимости, нравлюсь я ей или нет.
В итоге, я нашел подходящий момент. Романтичный такой. Мы сидим на крыше дачного дома, только она и я, идёт дождь, сад озаряют отблески едва начинающегося рассвета.
Я начинаю подводить тему и признаюсь ей.
Скажем так: за жизнь я оказывался в куче ситуаций, которые могли закончиться для меня увечьями или смертью. Но даже в них по моим венам не текло так много адреналина, как при этом признании. Сердце было готово раздробить грудную клетку в пыль, ноги ватные, хорошо хоть мы сидели, в животе будто я сожрал тонну пустоты, на висках пот.
Я говорю ей, что она мне нравится.
И узнаю, что я хороший, но она не готова к отношениям, у нее проблемы с доверием и прочие вещи, правдивость которых доказать сложно и в общем-то не нужно.
Сказать, что мне было не стыдно — это как сказать, что прямое попадание ядерной ракеты в человека — это так, царапинка.
Конечно мне было стыдно. И я признался в этом сразу же, чего греха таить. Она сказала что-то доброе и поддерживающее и меня отпустило.
Потом мы спустились в сад, сидели под стекающими с деревьев каплями воды и слушали записи речи психически больных людей. Не вру. Это, кстати, тоже было романтично, до сих пор помню ощущение ее плеча рядом со своим.
В ближайшее удобное время я покинул этот дачный дом. Чем дальше я от него отходил, тем легче мне становилось. Стыд сменялся гордостью, ведь впервые в жизни я наступил на горло сильному страху и услышал груст гортани.
К моменту, как я сел на электричку, я уже и не думал особо ни о ситуации, ни о девочке, ведь я построил новый план действий взамен молчаливому воздыханию.
Этим же днём я встретился с друзьями и хорошо провел время. А потом заехал в гости к подруге, которой, оказывается, требовалась поддержка и помощь, с чем я прекрасно справился. Утром я поехал домой, чтобы погулять с другими друзьями. Жизнь потекла привычным и приятным ходом, не пытаясь пролезть под лежачий камень. Надгробный камень невозможных отношений.
Если бы я продолжил жить в фантазиях, я бы не испытал этого «унижения», хотя, с высоты опыта я больше не вижу тут ничего унизительного. Зато я бы потерял кучу реального удовольствия и результатов, которые мне принесли те дни.
Сделав шаг навстречу неизвестности, я по началу летел в бездну, пока не отрасли крылья и я не полетел. Очень метафорично.
В общем, я обделал штаны, но выкинул грязные трусы и отмылся, а не продолжил стоять, вонять и выдумывать, что все там чистое.
Это была победа с привкусом проигрыша, который быстро ушел, когда за то же лето вместо бесплодных воздыханий я провел море времени с кучей людей, кому со мной было приятно не меньше, чем мне с ними.
И, кстати, с тех пор я стал в разы решительнее в отношениях. После того случая я не получил ни одного отказа. Может понял, как выглядет незаинтересованность? Не суть.
Это я к чему?
Люди, как известно не всем, мысли читать не умеют. При этом рот на их голове можно использовать не только чтобы есть.
Иногда поговорить и выйти из воздушных замков полезнее, хоть и придется упасть на землю и удариться.
Зато по земле можно путешествовать, а не оставаться на месте в красивых, но бесполезных фантазиях.