Глава 3.
Женщина после родов хочет спать, вина и, чтобы у кошечки заболело, а у неё перестало болеть. Потому что болит вообще все. Ой, спойлер.
Я резко открыла глаза и вообще не поняла, где я. Ощущение было, что я сплю на лавочке на вокзале и по мне недавно приехал товарный поезд.
Слева от моей лавочки стоял прозрачный тазик на колесиках, в котором лежал маленький гном очень похожий на моего папу Леонида после бани. Так. Начинаю что-то припоминать.
Следующий день после родов был похож на мой день рождения. Постоянно кто-то звонил, поздравлял, нескончаемым потоком шел медперсонал и один раз приходил даже специально обученный промоутер известных подгузников.
Первой явилась медсестра. Все, говорит, нормально? Нууу, как сказать. Из меня вчера, знаете ли, человек вылез, мне кажется, теперь уже все никогда не будет нормально.
Потом пришёл врач, который роды принимал: «Что-то беспокоит?». Нет, они явно издеваются. Трусы, говорит, пока не носи. На свежем воздухе все быстрее заживает. Ага. У собачки заболи, у кошечки заболи, а у Наташи заживи.
Я лежала в казённой рубахе с разрезом до пупа и представляла себе, что на самом деле лежу в шезлонге, где-нибудь на берегу лазурного побережья, нежусь на солнце и собираюсь вечером пойти искать смысл жизни в итальянских бутиках...
С небес на землю меня вернула тетя-тренер.
Тетя тренер выглядела как мисс Олимпия'86. Хотя для аудитории «9 месяцев тяжелее булки ничего не поднимала» — самое то.
Сейчас, говорит, будем делать гимнастику, чтоб матка сокращалась. Я не хочу делать гимнастику, я хочу, чтоб мне дали поспать, обезболивающее и, на худой конец, выпить вина! На совсем худой конец хотя бы чашку капучино.
Я вяло препираюсь. Объясняю, что по мне несколько часов назад проехал товарняк и ещё вот маленький папа Леонид после бани в прозрачной люльке лежит, мне некогда всякими глупостями заниматься. Мне за папой надо следить.
Тренер неумолима. О’кей. Мы делаем гимнастику.
Потом пришла тетенька с красивым каре и сказала, что она наш неонатолог. «Нео» кто?
Столько новых слов в этих роддомах узнаешь, прям родильный ликбез.
Мишу взвесили, покрутили со всех сторон. И отдали в руки нянечки. Про нянечку хочется рассказать отдельно.
Она выглядела как няня Пушкина и добрая бабушка одновременно. От неё пахло молоком и булочками, а на голове была голубая, казенная сеточка.
Кормилица ловко взяла Михаила одной рукой, помыла под краном. С какой-то сверхреактивной скоростью протерла ватным диском бубенчики и пупок. Ласково посмотрела на меня и спросила:
— Запомнила?
Я на секундочку закрыла глаза, дождалась, когда зрачки встанут обратно по центру и честно ответила:
— Нэээ-а.
— Ну, ничего, я завтра ещё приду.
Ага, приходите. Неплохо б мне вас домой к себе забрать.
Потом заглянул ясно-солнышко анестезиолог, потом акушерка, потом, наконец-то, обед. Ох, как я его ждала! Он был мечтою моей хрустальною!
Обед расстроил. Я думала, что в такой знаменательный день мы оттрапезничаем шашлыком из Армянского ресторана. Без гарнира. По факту же это было два невнятных блюда и чай. Вина по-прежнему не было.
Ну, ладно. Что там у вас. Перловка? Давайте!
Жую перловку, рассуждаю сама себе: «Тааак... беременной мне быть не нравилось, рожать не нравилось...».
— Мамочка, покушаете и в процедурный на обработку швов!
В роддоме мне не нравилось тоже.