Перерывов в лётной подготовке у меня не было, а потому 21 сентября, на первой моей лётной смене в новом полку, после проверки по самолётовождению на малой высоте и сложному пилотажу в комплексе, начал летать на боевом самолёте. Проверял меня зам комполка Назаров на спарке МиГ-23УБ. Надо сказать, что в полку уже были и МиГ-29УБ. После спарки слетал на боевом на сложный пилотаж на средней высоте, а потом на перехват на фоне земли, после которого потренировался в сложном пилотаже на малой высоте. Четвёртым полётом на этой смене была проверка техники пилотирования по дублирующим приборам и заход на посадку под шторкой до высоты 50 м. Эту проверку летал с командиром полка Антоновичем. Он недавно приступил к командованию полком. За одну смену командование полка получило представление о моих лётных навыках.
На следующей смене комэск, который был на самом деле замкомэской, провёз меня на полигон. Такого близкого полигона мне ещё не доводилось в полках видеть. Только отошёл от круга, как переводят на канал работы на полигоне. Закончил работать — сразу перевод на стартовый канал. 30 км до полигона на берегу моря. Полигон небольшой, лежит на болоте. Заход с боевым курсом со стороны моря. Мишенное поле для стрельбы из пушки и неуправляемыми ракетами расположено сразу за песчаной прибрежной полосой. Набор стандартный: самолёты МиГ-17, БМП, танк, автомобили. А круг для бомбометания — немного подальше на зелёнке. У самого берега в воде на мели сидит небольшой катер. Мне сказали, что эта мишень для избранных — начальство по ней лупит из пушки. Ну и ладно!
Отбомбился на спарке хорошо, потом сделал два полёта на полигон на боевом и даже отработал на «отлично». Повезло. Ведь похвалиться натренированностью в атаках по земле не могу: больше года летаю на МиГ-29, а полётов на полигон было меньше, чем пальцев на одной руке. Впрочем, прицельный комплекс по земле отрабатывал поправки отменно, тут уж жаловаться грех. Правда, заметил, что в полку пытаются придерживаться старых методов прицеливания в ручном режиме, мол, так надёжней. Я этого взгляда не разделял и всегда использовал бортовой прицельный комплекс по максимуму.
За две лётных смены влился в ряды штыков 176 иап.
Надо же ещё и в замполитские дела вникать. Изучаю лётный состав, запоминаю ФИО, узнаю уровень подготовки лётчиков, составляю для себя морально-психологические характеристики воздушных бойцов, знакомлюсь с партийным и комсомольским активом эскадрильи. В эскадрилье много молодёжи, лётчики-старлеи бойкие, на язык острые, палец в рот не клади — откусят. Есть и холостяки, есть и женатые. Мой блокнот заполняется записями. Быстро начинаю понимать, что коллектив не простой, есть сложности во взаимоотношениях в звеньях — между командирами и подчинёнными - и между самими лётчиками. Беседую, наблюдаю. Лётчики тоже ко мне присматриваются, привыкают, приспосабливаются.
Исполняющий обязанности командира эскадрильи меня сначала насторожил. Первый раз встретил лётчика, который заметно заикается. Казалось, что майор витает в эфирах, которые далеки от дел на земле. На вопросы отвечает с паузами, словно до него не сразу доходит смысл. Потом понял, что он готовит речевой аппарат, чтобы не было заметно заикания. Странно, но в радиообмене это совсем не чувствовалось. Дело своё замкомэска знал, методикой обучения владел прекрасно. В строевом отношении был в меру расхлябан, чувствовалось, что его тяготит ответственность за эскадрилью. С нетерпением ждал, когда в эскадрилье появится командир. Замкомэска был дружелюбен со всеми, легко общался, но рубахой-парнем его назвать было трудно. Позже я заметил, что на боевом дежурстве его часто можно было увидеть читающим художественную книгу. Это мне импонировало.
Командиры звеньев были немного помладше нас с замкомэской, разные по темпераменту, но уже сложившиеся начальники. Больше недели мне не удавалось познакомиться с одним из командиров звеньев и его ведомым — постоянно пропадали в дежурном звене. Пытался расспросить о них лётчиков, но они уклонялись от конкретных характеристик, а когда спрашивал про ведомого, то все, как один, многозначительно улыбались, мол, о, это у нас выдающийся кадр. Обласкан Главкомом ВВС, зять начальника штаба дивизии, друг командира полка, гитарист, душа компании, любитель горных лыж и прочая. Обилие таких качеств меня насторожило: что, опять очередной талантище на мою хуторскую голову?
Наконец, эта пара завизировалась в эскадрильском классе мимоходом, я с ними познакомился. Держались они, как начальники вышестоящего штаба, осмотрели меня покровительственно, снисходительно ответили на вопросы и удалились на отдых перед очередным дежурством. У меня остался от этой встречи нехороший осадочек. Как оказалось, это были ещё цветочки.
После ГСВГ полк мне показался немного бардачным. Это, конечно, с непривычки, после строгостей в ГСВГ. У меня было ощущение, что в руководстве имеется какой-то раздрай. Что, впрочем, и неудивительно для текущего момента: командира полка только что назначили из замов, в полку образовались вакансии на разных уровнях, в полк по замене уже летом начали прибывать офицеры из Мерзебурга. Приближался очередной учебный год, надо было двинуть кадры на заполнение вакансий. С одной стороны — двигать надо своих, проверенных, а с другой стороны — прибыли из ГСВГ опытные кадры, с прекрасной подготовкой, среди которых много офицеров, переходивших сроки очередных воинских званий. Они теперь будут делать погоду в полку, их тоже нельзя обидеть.
В управлении полка шла притирка новых должностных лиц, которые пытались влиять на назначения в эскадрильях. Но замполит полка был уже на должности давно и уверенно держал руку на пульсе кадровых передвижений. Он был безапелляционным в своих суждениях, душевностью не страдал, и я понял, что в фаворе у него не буду.
В октябре я продолжил восстанавливаться ночью. За несколько смен дошёл до перехватов на малой высоте. Маршрут для них был над морем. Забавную особенность заметил в поведении облачности в районе аэродрома. Низкие облака приходили с востока, накрывали аэродром и останавливались точно по линии морского побережья. Море играло солнечными бликами. Иногда можно было с аэродрома, который утюжили свинцовые облака, увидеть жизнерадостную солнечную полоску на морем.
Если же низкая облачность приходила с моря, то она тоже останавливалась перед сушей. Ну, а мощные циклоны на линии побережья не останавливались, но упирались в вершины Большого Кавказского хребта на севере. Местная особенность климата.
Днём отметился при минимуме погоды, слетал на полигон с НАРами и пушкой со сложных видов атаки, отработал отлично. Поучаствовал в ЛТУ полка в качестве ретранслятора команд в условиях помех радиосвязи.
В этом же месяце побывал в Тбилиси на совещании в штабе ВА. Это было мне не по статусу, но замполит полка отсутствовал и командир меня взял для нужного количества участников от полка. Чтобы место в зале совещания не пустовало и не вызывало вопросов у организаторов.
Совещание было посвящено подготовке частей к новому учебному году, но самое интересное для меня было то, что там разбирался майский перелёт и посадка Руста в Москве. В зале висела огромная и подробная схема перелёта с реагированием дежурных сил на нарушителя, с подробным радиообменом и местами обнаружения нарушителя.
ВВС и ПВО переживали сложный период нападков, полетели многие головы в высоких кабинетах. Ходило много слухов про ротозейство дежурных сил и слабую подготовку лётчиков. Это сильно ударило по престижу лётной службы. Но информации в частях было мало, отрывочная, в части касающейся.
Для меня было большим облегчением узнать, что дежурные силы отработали штатно, перехватчики неоднократно обнаруживали нарушителя и на прицелах, и визуально, рвались его завалить, но им не дали это сделать. Генералы подвели, за это и поплатились.
Зато теперь ответственность за решение уничтожить нарушителя воздушного пространства возложили на командиров полков. Что сильно упрощало работу дежурных сил, но усложняло судьбу командиров, которые теперь становились заложниками политических телодвижений в столице. Но так было всегда, в этом нового ничего не было. Крайних всегда находили на аэродромах, а не в высоких штабах.
Налёт и в этом полку оставался скудным — шесть часов за октябрь. Столько же налетал и в ноябре. Но из тринадцати полётов — девять были с заднего «кабинета». Бальзам для моей педагогической души! Молодёжь готовилась сдавать на квалификацию лётчика первого класса. Днём летал проверять у лётчиков технику пилотирования сложного пилотажа на средних и малых высотах, ночью — по дублирующим приборам и в облаках с большими углами крена и тангажа. Лётчики показывали уверенные навыки в технике пилотирования.
В ноябре эскадрилья узнала кого назначат командиром. Это был мерзебургский кадр, который прибыл в полк Миха-Цхакая командиром звена. Капитан был в фаворе у мерзебургского командования, давно перерос свою должность, но вакансии там не подвернулось. Подготовка у него была блестящая, активный офицер, быстро показал себя и в местном полку, и получил должность замкомэски. И, почти сразу, должность командира эскадрильи. Наш замкомэска пребывал в предвкушении сдачи обязанностей новому командиру. Наконец-то он освободится от хозяйственных проблем и займётся только журналами и полётами.
Лётчики уже успели оценить напористость своего будущего командира при планировании заправок в другой эскадрилье и восприняли эту новость с оптимизмом. Хотя до этого они думали, что назначат командиром нашего замкомэску, который даже мысли об этом не допускал. У него были другие планы на службу.
Меня тоже радовало, что командиром будет давнишний однополчанин, я знал его основательный подход к делу, а также то, что он мастер отлично ладить с начальством. Последнего качества мне всегда не хватало, надеялся, что командир эту прореху закроет собой. Да и летать с таким ведущим будет интересней, чем с мерзебургским комэской.
Новый учебный год эскадрилья начала с новым, молодым и перспективным комэской.