Виктор Юрьевич, начальник энергосетей в небольшом городке, имел в жизни две слабости: страсть к молоденьким девушкам и безграничную любовь к деньгам.
Наш герой обладал правильными чертами лица, местами был даже красив. Но одновременно с этим было в его внешности что-то отталкивающее, я бы даже сказал, омерзительное. Видимо прорывалась наружу его внутренняя суть. Но тем не менее он пользовался популярностью у женского пола. В его сети попадались иногда вполне себе благородные и достойные во всех отношениях девушки. Одна из таких даже стала его женой. Зачем Виктор Юрьевич вообще женился?
Ольга, юная учительница, попавшая из столицы по распределению в никому не известный городок, оказалась сильно влюблена и немножко беременна.
Витя сделал ей предложение, решив сыграть в благородство с одной лишь целью - втереться в общество будущей родни, проживающей в самом сердце России. Такой брак мог сулить большие перспективы. Но на деле родители Оли оказались интеллигентными людьми, благородными, культурными, с нравственным стержнем, то есть без особых материальных благ. Виктор осознал, что вытянул пустышку. Семейная жизнь стала сильно его тяготить. Сын ещё родился, пищит постоянно - не расслабиться. Домой идти не хотелось. Витенька шёл к маме, отдохнуть от проблем. Мама сочувствовала и жалела сына, уходила к соседке чаи гонять, пока сынок утешал себя в обществе малознакомых молоденьких девушек.
Жадность, мелкие, но постоянные придирки и издёвки, полное отсутствие в воспитании ребёнка. Ольга поняла, что очень сильно ошиблась в выборе избранника. За внешней оболочкой надёжности и мужества скрывалось простое ничтожество. Взяв ребёнка и только самые необходимые вещи, Оля уехала жить к родителям. Она надеялась, что он будет обрывать телефон, каяться. Но если б в тот момент она увидела его довольную улыбку при виде пустой квартиры, то все её иллюзии быстро бы испарились.
Виктор Юрьевич несмотря на улетающие годы продолжал ходить по кругу, как цирковая лошадь. Ему нравились холостяцкая жизнь, мимолётные знакомства, заставляющие трепетать изношенную годами душонку. Личное пространство и свободу он ставил превыше всего. Даже свою мать, которая одна по-настоящему любила его, без всяких угрызений совести сдал в дом престарелых, как только почуял, что она вот-вот может стать для него обузой. Квартиру её продал, сложил денюжки в свой тайничок ровными стопочками, любовался ими, словно произведением искусства.
Ни в мозгах, ни в душе Виктора Юрьевича так и не произошло перемен. И после того, как его с почётом проводили на пенсию, он не изменил своим желаниям. По-прежнему цеплялся за юбки молоденьких девушек, выискивая их среди неблагополучных семей, где острая нужда в деньгах является постоянной. В то время, как его ровесники, держа на коленях внуков, читали им сказки, Виктор Юрьевич пускал слюни при виде молодого доступного тела, не понимая, что в глазах этих девушек он просто грязный, мерзкий и смешной старикан, которого нужно перетерпеть две минуты и деньги в кармане.
Я думаю, что достаточно охарактеризовал этого человека, поэтому позволю себе перейти к описанию жизни его бывшей жены Оли и сына Саши, о которых Виктор Юрьевич давно забыл и никогда не вспоминал. Саша очень сильно любил свою мать. Наверное, это было для него самое сильное светло чувство. В одиннадцать лет он лишился материнской заботы и нежности. Онкология подвела черту. Так всегда в жизни происходит - хорошие люди попадают на Небеса без очереди. Родители Оли, люди преклонного возраста, честно признались, что не в состоянии взять опеку над внуком, и Саша оказался в детском доме. Пробыл он там недолго, благодаря своему буйному и неуправляемому характеру угодил в спецшколу для трудновоспитуемых подростков, а дальше по накатанной: малолетка, взрослы и так далее. После похорон матери Саша стал заикаться, выражался этот недуг тем, что перед каждым словом он добавлял букву "И", из-за этого за ним прочно закрепилась кличка Имоника. Под ней его знали во многих лагерях, в которых он провёл в общей сложности лет двадцать.
В ночь перед очередным освобождением Саше не спалось после большого количества выпитого крепкого чая. Он уже знал наперёд, что с ним будет: "Блатхаты, кенты-нарколыги, очередной срок. А ведь уже большая часть жизни прожита, кроме наколок ничего не скопил, - рассуждал, свернувшись калачиком на казенном шконаре бывалый уголовник, Бабушки с дедушкой уже давно нет в живых, их квартиру продали и поделили ушлые родственнички. Устроиться на работу - да кому я такой нужен, с такой жизнью точно окажешься к старости в теплотрассе, как дед Клюка, которого малолетки отмороженные кипятком облили. Стоп, а не наведаться ли мне к папе? Пусть помогает, я, можно сказать, по его вине такую лямку тяну. Навестить надо, глядишь, что и срастётся".
Такого привета из прошлого Виктор Юрьевич совсем не ожидал. Саша прикинулся невинным ягнёнком. Он это умел. "И-здравствуй, и-папа, и-давай что ли и-обнимемся?" Напор и темперамент, с которыми действовал сынуля, заставили обескураженного папашу попятиться внутрь квартиры, и вот уже Саша деловито примеряет батины тапочки. "И-чо, и-пап, и-давай и-за встречу и-выпьем. И-я и-прихватил и-бутылочку". Виктор Юрьевич недовольно крякнул и полез за рюмками. Саша смикитил, что папаша не в восторге от его появления, и решил разрядить обстановку, соврав, что в их городишке он по делам, проездом, буквально пару дней и уедет. Виктор Юрьевич заметно повеселел от услышанного, решив, что два дня как-нибудь потерпит, куда деваться, даже прикидывал, сколько сунуть этому наглецу, чтоб тот в его жизни никогда больше не появлялся. Он и представить не мог, что Саше нужно всё и сразу. Сынок захмелевшим взглядом по-хозяйски осматривал квартиру и прикидывал, как лучше развести этого седоклокого окуня.
Прошёл месяц, а Саша никуда не двигался. Протесты Виктора Юрьевича парировались уже откровенными угрозами и оскорблениями. Кульминация родственных отношений произошла в день получения пенсии. По обычаю к старому скряге и развратнику заглядывали разного рода девушки по-быстрому срубить бабла, только не в этот раз. Саша очень по-наглому забрал деньги и, встав в позу, словно великий полководец, произнёс историческую речь: "И-ты и-не умеешь и-деньгами и-пользоваться. И-тебя и-эти и-сойки и-разводят. И-не переживай и-я и-твой и-сын и-о тебе и-позабочусь".
Забота и любовь сына проявились в тот же вечер. Набрав спиртного и закуски, уединился с девушкой, которую Виктор Юрьевич по праву считал своей. Консолидировав всю свою злость и старческие силы, он кинулся на Сашу с кулаками, получив в ответ несколько ударов по голове увесистым томом произведений Владимира Ильича Ленина. Прибывшему на следующий день участковому Саше изложил своё виденье ситуации: "И-командир, и-понимаешь, и-он и-старый и-человек и-устроил и-здесь и-притон, и-его и-облепили и-подозрительные и-девицы и-доят и-бедного и-старика, и-я и-его и-даже и-пальцем и-не трогал, и-у него и-нет и-ни одной и-царапины, и-он и-все и-выдумывает". Молодой участковый понял, что правых и виноватых здесь искать бесполезно, дела семейные. На прощание попросил вести себя тише и удалился.
Изобретательности Саши в отжиме чужого имущества не было равных. Виктор Юрьевич мирно у плиты готовил супчик, сынок, улучив момент, сыпанул в кастрюлю полкило гвоздей и вызвал "скорую". Чем яростнее Виктор Юрьевич доказывал, что он варил обычный суп, тем больше вопросов и опасений вызывало его душевное состояние. Саша методично доказывал врачам, что его любимый папа не в себе, подтверждая свои наблюдения всё новыми и новыми фактами, пока не стал официальным доверенным лицом.
Виктор Юрьевич больше не мечтал о женских прелестях. Сейчас он представлял, с каким бы удовольствием съел белого свежего хлеба, запивая сладким чаем. Но из мира грёз его возвращал том Ленина. "И зачем Владимир Ильич так много писал?" - сетовал бедный старик, когда уже изрядно потрёпанная книга в очередной раз опускалась ему на голову.
В полной изоляции, лишённый малейшего человеческого внимания, Виктор Юрьевич умер от истощения и запущенных болезней. До пенсии он не дожил ровно неделю, поэтому Саше пришлось вытащить его на балкон. Благо - была зима. Получив пенсию, со скорбным лицом сообщил, что папы больше нет. Про похороны отца Саша даже не подумал. Того пришлось хоронить, как бездомного. Его гораздо сильнее заботили имущество и квартира. Всё нужно было побыстрее оформить и продать, а с деньгами он придумает, что сделать. Подростковый законсервированный в лагерях разум подсказал ему купить спортивную машину и с остатками денег рвануть в столицу. Надо признать, что где-то неделю он отжигал не по-детски, затем машину продал, деньги профукал. И буквально через месяц он услышал до боли знакомый лязг тюремной кормушки и фразу: "Кипяток брать будете?"
Прогуливаясь в одиночестве туда-сюда с закинутыми за спину руками по лагерной локалке, Саша подумал, что, наверное, это точно последний срок. "Мамка, жди, скоро встретимся". Так и вышло - не отсидев даже половины, умер от туберкулёза, поставив финальную точку в семье, которой никогда не было.