Экономические показатели Китая превзошли все ожидания даже, несмотря на то, что западные капиталисты стараются не признавать этого публично. Конфликт России с Украиной одновременно отражает и углубляет глобальный раскол, который должен напомнить нам известное замечание Карла Маркса: - «Ни один общественный строй никогда не исчезнет до тех пор, пока не будут развиты все производительные силы, для которых в нем есть место; и новые высшие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах старого общества».
Великобритания уже потеряла свой особый социальный строй - свою империю - в то время как Соединенные Штаты именно сейчас теряют свою. Несмотря на различия, оба этих социальных порядка разделяли в основном частную форму капиталистических производственных отношений (организация предприятий с помощью частных работодателях и наемных работниках). Этот общественный строй уступил место иной, преимущественно публичной форме капиталистических производственных отношений, где главными работодателями являются государственные служащие. Последняя форма капитализма наиболее быстро развивается в Китае.
Как определено его основным производственным отношением между работодателем и работником, капитализм в настоящее время развивает свои производительные силы и рост своего ВВП быстрее в государственной форме капитализма Китая, чем в частной форме капитализма Соединенных Штатов. Роль государства является центральной в этом упадке капитализма в одной области и форме и его восхождении в другой области и форме.
На Западе отношение между капитализмом и особенно его защитниками и идеологами, с одной стороны, и деятельностью государственного аппарата, с другой, лицемерно. Бесконечная враждебность и осуждение государства сочетаются с систематической опорой и поддержкой сильного государственного аппарата и навязываемого им экономического вмешательства (особенно для помощи в управлении бесконечно повторяющимися кризисами капитализма).
Рассмотрим параллели с бесконечным неприятием расизма в обществах, которые институционально воспроизводят этот расизм, или с прославлением семьи в обществах, которые систематически ее подрывают. Необходимость осудить то, на что опирается система, имеет ощутимые последствия. Западные капиталистические экономики приходят в упадок в значительной степени потому, что они создают препятствия на пути участия своих государств в управлении своей экономикой. Развивающиеся экономики, такие как Китай, избежали этой модели. Их защитники и идеологи прославляют мощное экономическое управление своих государств, даже когда они критикуют конкретную политику или чиновника. Именно так они объясняют способность Китая стабильно увеличивать свой валовой внутренний продукт в три раза быстрее, чем США, на протяжении последнего поколения.
Отчасти приверженность Китая сильному государству возникла из его приверженности к СССР и истории социализма в 19 и 20 веках. Большинство социалистов тогда приписывали ту или иную версию идеи о том, что переход от капитализма к социализму требовал от рабочих захвата государства с помощью бюллетеней или пуль. Государство стало ключом к этому переходу к социалистической системе. Многие социалисты выступали за сильный государственный аппарат, исходя из того, что, как они надеялись, такие государства могли бы тогда сделать, а именно совершить социальный переход к социализму за пределами капитализма, то есть за пределами производственных отношений между работодателем и наемным работником.
Но те государства, где и когда социалисты пришли к власти, оказались ограниченными. Им так и не удалось совершить этот переход, кроме кратковременных экспериментов. С тех пор социалисты анализируют и обсуждают уроки этих экспериментов. Более основной и важной причиной сегодняшнего развития государственного капитализма является история самого капитализма. Его самые ранние воплощения в Западной Европе возникли из сильных государств умирающего феодализма (как это видно на примере европейских «абсолютных монархий»). Таким образом, ранний капитализм решительно выступал против жестких обязательств государства в отношении таких концепций, как «невмешательство», «свободные предприятия» и «свободные рынки». Когда британский, а затем и американский капитализм создали прибыльные глобальные империи, они приписали свой заявленный успех своему антиэтатизму.
Лицемерная направленность этого утверждения проявляется в том факте, что именно их государственные аппараты приобрели и обеспечили безопасность их колоний, а их административные органы управляли ими. Конкурирующие капиталистические империи порождали катастрофические мировые войны и глобальные экономические крахи. В конце концов они поняли необходимость все больше полагаться на сильные государства, финансировать их и узаконивать. Это знание нашло выражение в различных фашистских импульсах и движениях, в кейнсианской экономике и во все большей популярности социалистических интерпретаций того, что могут и должны делать сильные государства.
По мере того как ранние западные капитализмы приспосабливались к все более сильным государствам, тревога и двойственное отношение их идеологов к этому порождали воображаемые причины для неприятия происходящего. Влияние Айн Рэнд, либертарианство и пропаганда свободного рынка распространялись и становились громче пропорционально движению системы в противоположном направлении. В то время как сегодня социалисты осуждают глобальную экономику как «капиталистическую», эти либертарианцы настаивают на том, что она недостаточно капиталистична (или вовсе не капиталистична) именно потому, что у государства так много власти над экономикой.
После Второй мировой войны большая часть мира, освободившегося от колониального порабощения, сразу же приняла сильные государства в их кейнсианских или социалистических формах для достижения «экономического развития», которое они считали приоритетом. Западный капитализм снова был разорван своей амбивалентностью. Капиталисты хотели получить прибыль от быстрого роста. Идеологи предостерегали от сильных государств в «развивающихся экономиках» как лидеров этого роста. Результатом стало глобальное возрождение как экономического роста под руководством сильного государства на местах, так и интенсивного идеологического возврата к антиэтатизму. Недаром за временем закрепилось название «неолиберализм».
Как старый западный капитализм, так и новый капитализм, в основном восточный, претерпели значительные изменения за последнее поколение. Эти эволюции теперь предлагают ограниченное решение для унаследованного противоречия между фактически усиленными социальными тенденциями к сильному государственному капитализму и остающимися идеологическими возражениями против этого. Повсюду, даже в Соединенном Королевстве и Соединенных Штатах, эти идеологические проявления ослабевают. Сильные государства сейчас все чаще поддерживают «консерваторы», такие как бывший президент США Дональд Трамп и нынешний премьер-министр Великобритании Борис Джонсон, а также социал-демократы и либералы.
Экономические показатели Китая превзошли все ожидания, даже, несмотря на то, что западные капиталисты стараются не признавать этого публично. Родившийся в России историк экономики Александр Гершенкрон отметил в своей книге «Экономическая отсталость в исторической перспективе» 1962 года, что государство становится более важным для капиталистического развития по мере того, как более поздний капитализм закрепляется в качестве доминирующей экономической системы региона. Его представление нуждается в корректировке и глобальном расширении в свете последних 60 лет истории.
В Китае мощный государственный аппарат сочетается с мощным аппаратом политической партии для надзора и управления экономикой, разделенной на частные капиталистические предприятия (частные лица как работодатели и работники) и государственные капиталистические предприятия (государственные чиновники как работодатели и частные лица как работники). Показатели Китая не только в экономическом росте, но и в начальном контроле над сдерживанием распространения Covid-19 предполагают, что заключительные стадии капитализма вполне могут быть в государственно-капиталистических формах, таких как форма, разработанная китайцами. Государство может преобразовать «отсталые» формы капитализма в более «передовые».
Прежде чем посткапиталистическая система (где отношения между работодателем и работником уступают место демократизированным организациям на рабочем месте, отвергающим разделение между работодателем и работником) сможет утвердиться, государственно-капиталистическая форма позволяет наиболее полно развить производительные силы системы. Мы переживаем этот период прямо сейчас. Мы могли бы добавить, что левые, таким образом, оказались в ситуации, похожей на ту, с которой они столкнулись в конце 19-го и начале 20-го веков, с важным отличием: социалистические левые сейчас, как и в предыдущие века, выступают за экономическую систему, которая еще не существовала ни в одном народе. Однако левые социалисты делают это, зная, что случилось с теми экспериментами в социализме, которые оказались и остаются формами государственного капитализма. Есть надежда, что социализму 21 века не нужно будет повторять эти эксперименты. Он может заняться тем, чего им не хватало, а именно переходом на микроуровень организации рабочего места.
Это означает переход предприятий (фабрик, офисов и магазинов) из организации «работодатель против работника» в организацию демократического сообщества (или рабочего кооператива). Государство, которое осуществит этот переход, тем самым завершит конец капиталистического общественного порядка. Вместе с этим может наступить тот упадок социальной необходимости государства, который Владимир Ленин теоретизировал как его «отмирание».
РИЧАРД Д. ВОЛЬФ, профессор экономики Массачусетского университета в Амхерсте