Пока свою баню частично разобрали, париться ходили к соседям. Их сын, Данила, был моим лучшим другом ещё со школы. В выходные, когда я приезжала, в бане собирались нашей деревенской компанией. Ребята, теперь уже и с девушками, а кто и с жёнами, и мы с Илюхой.
Надо сказать, по жизни вообще лучше получалось находить общий язык и ладить с парнями. Из-за моего характера дружба с девочками доставалась тяжело, заканчивалась быстро и не приносила особых плюшек.
Макс, вон, попервой в компаниях пытался провернуть фокус а-ля: Лер, это жена друга, идите там пообщайтесь, вы же обе девочки. Никогда не понимала, зачем мужики так делают? Как будто у женщин один мозг на всех, они друг к другу us-бишными шнурами подключаются и обмениваются файлами. В идеальной картинке мужского воображения, наверное, фотками маникюра, кофточек и последними звёздными сплетнями. А, и рецептами, само собой!
Но, как в известной песне, девочки бывают разные, и таракашки в головах живут тоже не одной и той же породы. Так что после пары таких встреч «семьями» я очень быстро пресекла лавочку, поставив условие: или я наравне с тобой и твоими друзьями, или езжай один. Найду уж, с какой из своих компаний весело провести вечер.
Макс не любил, когда отдыхала без него. Ревновал жутко. Уезжала в деревню – названивал каждый час, если, конечно, не был в патруле и не стоял в оцеплении. Хотя с тех пор как я перестала выпивать в компаниях, стал поспокойнее. А раньше…
О, даже глюк, порой, восхищённо присвистывал в голове: «Лерка, ну ты прямо могёшь! Натура у тебя наша, ментовская! Пьёшь, как в последний раз, а всё как в бездонную бочку, только глазки поблёскивают! Ух, прорва!».
Он, судя по мелькающим в нравоучениях подробностям, сам был как бы из силовых структур. За двенадцать лет, которые соседствовали в одной голове, я решила: голос – ни что иное, как второе «я», только несостоявшееся, нереализованное и теперь гадящее в мозг. Причём удивляло больше всего, что альтер-эго оказалось ворчливым мужиком пенсионного возраста. С соответствующей лексикой. Сейчас чуток обтесался — стал больше похож на меня.
Биполярное расстройство или шизофрения – устанавливать точный диагноз не хотелось. Да и досаждал глюк нечасто, в основном – в стрессовых ситуациях, поэтому оставалось примириться, что голос в голове просто есть. Хотя события, подобные вчерашнему явлению в поле, веру в выдуманность этого соседа по башке слегка расшатывали.
Сегодня в предбаннике было тесно. Даня с женой Олей, его младший брат Денис с девушкой Аней – новенькой в компании, Олег и Антон – ещё два одноклассника – собрались уже давно и накрыли стол. Мы с Илюхой припоздали: мелкого каждый раз приходилось уговаривать, да и мамино сердитое сопение: «Только пива Илье не наливайте!» – не добавляло парню желания куда-либо идти.
Раньше я сама его таскала в парную. Помогала раздеться, брала подмышки в предбаннике и волокла на полок. Сейчас уже было как-то не с руки: хоть и относительно худой, но весил Илюха прилично. Да и по возрасту – мужик мужиком, хозяйство в труселя не помещается. Так что, ходить к соседям было в какой-то степени проще. Хоть он и стеснялся поначалу париться с парнями, потому что тем приходилось ему помогать, но в их компании быстро успокаивался и начинал чувствовать себя увереннее. Потом в предбаннике или на веранде, за столом, после кружки пива или стакана домашнего вина, вообще забывался и вёл себя так, как и должен парень почти двадцати лет. Общался, рассказывал о мечтах и об успехах по онлайн-обучению, шутил. А я тихо радовалась, наблюдая за этим.
В этот раз ребята пошли мыться первыми, мы же в женском обществе остались в предбаннике, ждать очереди. Я постоянно возвращалась мыслями к Пашке: «Дурак, какой дурак!»
— Валерия, а вы где работаете, в милиции? – Аня попыталась завязать разговор, явно озадаченная затянувшимся молчанием. Ольга меня не особо жаловала, скорее мирилась, что возникаю время от времени. Спасибо, ревновать перестала: поняла, что Данька мне как второй брат.
— Правильно сейчас говорить – полиция. Ментов нет уже, теперь полицейские, хех! А я в приставах работаю: возвращаю долги, арестовываю имущество – ещё в меньшем почёте, короче, чем менты! Тьфу, полицейские! – я с удовольствием прихлебнула из большой прозрачной чашки. Свежезаваренный чай с мятой, лимоном и смородиновым листом оставил во рту приятную кислинку. – И зови меня Лера.
— Хорошо! Постараюсь. Я по привычке: неловко как-то, когда человека в первый раз видишь, «тыкать».
Ольга хмыкнула:
— Даже если будешь «выкать», всё равно – Лера. У неё так и в паспорте написано!
— А почему? – девчонка удивлённо заморгала. Реснички, достающие почти до самых бровей, кажется, тянули её веки вниз.
«Бедняга, что ж ты в баню-то с наращёнными пошла. Повыпадают же! Столько денег – и в тазике оставить! Хотя чё я: сама в прошлом году такую же ерунду сделала, потом с тремя ресничинами ходила», – подумала, потом ответила на вопрос:
— Потому что папа, Царствие небесное, как сказал, так паспортистка в сельсовете и записала. Мама талдычила, пока ходила беременная: Лера будет, Лера. Он пошёл и сказал: Быкова Лера Анатольевна.
Ольга, хоть и слышала историю раз сто, всё равно заржала, а Анька продолжала недоверчиво махать чёрными «опахалками». Как у молодой коровки, чесслово!
— А пристав-девушка как правильно называется? При́ставка?
— Ты чего? – я аж чуть чаем не поперхнулась.
— Ну как? Говорят же: юристка там, авторка, предпринимательница…
— Ага! Юристка, авторка, поэтка, пилотка… – я только хрюкнула.
— Ну, ты же пробивная такая! В мужском коллективе, наверное, работаешь. Тяжело быть… – договорить она не успела.
Во мне в этот раз вместо глюка проснулся юрист: вытащил из закромов диплом, прокашлялся и поставленным голосом начал:
— Я в поле профессиональных качеств на рынке труда готова конкурировать, а не вот это всё, прости господи! А когда ты входишь в поле трудовой деятельности, для тебя вообще не должно иметь значения, какого пола твой коллега или оппонент. Они же зачем придумываются, все эти фин... фен... феминитивы! Зачем? А чтобы подчеркнуть: «Я женщина и я с вами на равных. Слышите? Но я женщина. Но на равных. Я такая же, как мужики-коллеги, но блин, дама!». Не понимаю я этого! Равноправие в буквах, ага! Чтобы быть профессионалом, не надо себе окончания прилеплять, подчёркивать чего-то: работай, повышай уровень квалификации, меряйся знаниями и навыками!
Прервавшись на несколько глотков чая, продолжила:
– Я вот после института у нотариуса год работала. У, лютая баба! В девяностые ещё в государственной нотариальной конторе начинала, карьеру строила в такие лихие времена! Кремень! Бандиты к ней кланяться ходили, авторитеты… Некоторые, кто живой, до сих пор ходят. Попробуй ей скажи, а не хочет ли она быть нотариуской? Или как… Нотариусцей? Ох, на таких оттаскает ху…
— Вот тебя торкнуло, Лерок! – парни как раз вывалились из парной.
— А что? – я одобрительно оглядела Илюху, который после хорошего веника приобрёл насыщенно-розовый цвет, а сама слегка остыла. – Спросили – ответила! Приставка... Звучит, как приста́вка – часть, придаток к чему-то главному. А я ни разу не часть, хренушки вам!
Я сбросила халат, оставшись в купальнике, и потянулась за своим полотенцем.
— Лерок, жирком обзавелась, смотри-ка! – друзья загоготали. Олег даже пальцем ткнул в живот, обличая этот самый жирок.
— Мои бока – моё богатство, — философски отозвалась я и под новый взрыв хохота зашла в парную, отметив про себя, что за последние месяцы правда поднабрала объёмов.
Походить бы на любимый волейбол, но лишний часок найти – роскошь, недоступная с моей дорого́й работой. В последнее время, слишком дорого́й. Ни сил, ни времени, ни других желаний не остаётся.
«И это в твои-то года, Лерка!» — зазвучало в мозгу.
«Что-то ты активизировался, а ну, брысь! Зачастил! Незваный глюк хуже татарина, как говорится».
Попарились знатно. Жалко, за дверью сугроба не было или проруби какой. Прям бы с удовольствием нырнула!
«Это после поля-то? Ну-ну!» — голос в очередной раз не дал помечтать.
«Договоришься ты, ой, договоришься! Как тя там? Дядя Миша? Схожу к психиатру, тогда как миленький выселишься из моих извилин!».
Больше в этот вечер посторонних шумов не наблюдалось.
Начало третьей главы туть⬇️⬇️⬇️