Её уровень оказался довольно просторной комнатой средневекового замка, пол которой был выложен каменными плитами с выбитыми цитатами. Он усмехнулся: как же без филологического стёба, но задумку со всем её ассоциативным багажом оценил. Свет пасмурного дня из высокого окна скупо освещал простые, тяжелые даже на вид деревянные стол, стулья и большие шкафы вдоль стен, забитые книгами, рукописями, свитками. Наполненный холодной дождевой пылью ветер шевелил зелень комнатной розы в горшке на подоконнике.
Она стояла у окна, грея ладони о большую чашку; по комнате плыл запах кофе.
Он тоже подошел к окну, откуда открывался вид на волнующиеся густые кроны деревьев, здания на берегу залива, архитектурная эклектика которых не разрушала ощущения ансамбля, холмы, уходящие к горизонту. Понаблюдал за тем, как серая поверхность воды под порывами ветра покрывается мелкой рябью.
- Этот твой плювиофилизм…Перестань уже, дай людям спокойно в церковь сходить или рыбу половить.
Направился к столу; задержавшись около одной цитаты, произнёс вопросительно: «Tempus est optimus magister vitae»?.. Она развела руками, мол, «всё согласно генеральной линии».
Он сел за стол, сказал подчёркнуто-иронично:
- Вот чего не накудесить какое-нить богемное место в Париже? Тут бы тебе и уютная роскошь, и солнце в листве бликует, и кофе всякий-разный, и пироженки, естественно. А главное – атмосфера любви, свободы и лёгкости бытия!..
- Атмосфера любви, свободы и лёгкости бытия – детерминанты другого уровня. А у меня тут, напомню, стадия самопознания, предполагающая в том числе определение собственных границ. Для неё хороша суровость природных стихий и материалов: непогодь – так непогодь, камень – так камень. Хотя кое-что можно и нахулиганить…
На столе перед ним появилась бутылка и бокал для вина.
- О как! – он повертел в руках бутылку, прочитал название: «Божоле». - Опять схитрила. Ну что за логика: не знаешь персональных пристрастий – действуй универсально?..
Налил в бокал, пригубил, ворчливо уточнил: Молодое вино в комплекте со старой цитатой? Ну-ну… Неплохо было бы, кстати, «сообразить» камин – холодновато тут у тебя, перестаралась с натуралистичностью.
В одном из углов возник монументальный камин, послышалось характерное потрескивание горящих поленьев, понизу потянулось тепло.
- Ты меня зачем звала, вообще-то? Не скажу, что было сложно спуститься на твой уровень, но хотелось бы, чтобы цель оправдывала средства.
- У меня практическое занятие.
- А, понятно… И на какую же, позволь поинтересоваться, тему?
- Я думала, ты сразу догадался… «Трансформация реальности: когнитивный аспект».
- Не хочешь составить мне компанию? – он указал взглядом на второй стул.
Она подошла к столу, села. Он налил вина во второй бокал, поставил перед ней. Она отрицательно покачала головой. Улыбнувшись: «Suum cuique», он подлил в её чашку кофе с молоком.
- Действительно, догадаться несложно. И что, занятие проверочное или контрольное?
Она промолчала.
Он пожал плечами.
- Дело твоё. Всё равно тест с «Божоле» ты провалила. Хочешь узнать о вкусах и желаниях – спроси. Что, казалось бы, проще? Нет, ты приняла решение самостоятельно, причём пошла самым банальным путём. Можно было исправить ситуацию – шанс № 2, но ты им не воспользовалась. Впрочем, это касается не только вина, но и всего остального. Короче, по итогу все твои трансформации оказались «мимо кассы»: универсум для плодотворного контакта не создан – ни хронотопический, ни предметный, ни какой другой его уровень. Более того, в диалоге ты сразу «закрылась», а по сути – ушла в откровенную конфронтацию. Когнитивный диссонанс очевиден. Уяснила?
- Уяснила, – повторила она с неясной интонацией и отставила чашку с кофе, – но дело не в «Божоле». Оно вообще к сценарному заданию не имеет отношения. Это так, импровизация…
В камине громко щелкнуло. Она невольно вздрогнула, потом внимательно посмотрела на него – он был явно рассержен.
- Радость моя, сколько вообще их было – сказавших: «Ты невозможна!»? А что ИМЕЕТ отношение к сценарному заданию?
Она принесла горшок с розой и поставила его на середину стола.
- Вот.
- Что – «вот»?
- Она не цветёт.
- А должна?
В цвете её глаз прибавилось крыжовниковой зелени. Он вздохнул про себя, а вслух спросил, стараясь придерживаться спокойного тона наставника:
- Сама что думаешь – в чём первопричины? Я имею в виду когнитивный аспект.
- Ну, некогда стало известно, что если изготовить на основе её лепестков лекарство, то можно будет быстро врачевать раны, которые наносит жизнь, если напиток – то он сделает любовь нежной и изобретательной, а если крем – то человек наполнится верой в свои силы, в своё право поступать, как хочется, а некоторым это нужнее, чем излечение ран и сладость любви. Когда они поняли это, то стали приходить снова и снова, до тех пор, пока не осталось несколько почти засохших лепестков…
- Хочешь, я скажу тебе правду? Ты сама отдала им самые первые – самые свежие лепестки. Нет!.. Думаю даже, что ты сама изготовила лекарство, напиток и крем, да ещё и радовалась, когда уверилась в их чудесных свойствах. И это произошло не единожды… Ты полагала, что испытываешь чистую радость, пока, наконец, не поняла, что ждёшь за свои дары – ответных: помощи, заботы, самоотверженной любви, общей сердечной расположенности. Но не тут-то было. Что, неужели тебя никак не благодарили? Верю, верю всякому зверю…
К столу, выбравшись из-под одного из шкафов, просеменил ёжик. Она коротко взглянула на собеседника, покачала головой, улыбнулась, налила в блюдце молока и поставила на пол. Ёжик недоверчиво ткнулся мордочкой в угощение, слегка поразмыслил и принялся резво лакать.
После непродолжительной паузы она ответила: - Ну почему же? Один принёс мне серебряный колокольчик, который уводил своим мелодичным перезвоном в такие райские кущи, что оттуда не хотелось возвращаться. Другой – тёплый большой плед, согревающий в любую, даже самую суровую стужу. Третий – старинную книгу, по его уверениям, содержащую всю мудрость мира.
Теперь немного помолчал он. Долил вина в фужер. Выпил.
- Знаешь, вполне приемлемые дары: чувственные наслаждения, тепло дружеской заботы, трудные, но столь многими взыскуемые истины. Так ты же их отвергла? Более того, уверен, что когда некто вернулся в надежде изменить ситуацию, ты выразительно оперлась на рукоять вон того сурового меча (он указал на висящий на стене меч) и пожелала ему доброго пути.
Она рассмеялась, перевела взгляд не подоконник, о который бились, словно повторяя ритм ирландского танца, капли дождя: - Не было меча. Во всяком случае, в первый раз... Потом улыбка исчезла, взгляд стал задумчивым.
- Просто к тому времени я знала, в скольких домах нашего города висят серебряные колокольчики. Не было для меня секретом и то, что тёплый плед подарен, чтобы я не мёрзла длинными холодными вечерами, а может, и ночами, которые даритель рассчитывал провести вне дома, в поисках более крепких стен, сытных блюд и нежных рук; ну и чтобы было чем согреться, если ему придётся всё же возвратиться. Книга… Вот это было интересно… Но очень быстро выяснилось, что от меня ждали лишь восхищения чужим умом…
Она опять усмехнулась: - А как ты сам неоднократно говорил, я не гожусь на роль сладкозвучного эха.
Он не поддержал её тона. Медленно вращая бокал за тонкую ножку, явно размышляя, проговорил: - А роза, значит, завяла…
Ёжик колючим клубком покатился в скрытый темнотой угол и там исчез. В комнате воцарилась тишина, которую нарушали только безостановочные удары дождя о камень подоконника и потрескивание дров в камине. Ему показалось, что где-то вкрадчиво и невесомо прозвенел серебряный колокольчик. Быстро посмотрел на неё – выражение её лица не изменилось. Он поймал себя на жгучем желании спросить, где плед и книга, но промолчал. Она по-прежнему грела ладони о кружку, которая и не думала остывать.
Он отставил бокал в сторону, давая понять, что время его визита подходит к концу.
- Итак, подведём итоги. Навскидку, конечно, в отчёте – уж не взыщи! – всё будет расписано подробно. Итак: Проекция текущего образа мысли на прошлое и будущее, при этом восполнение пробелов в информации стереотипами и обобщениями из прошлого опыта. Выявление закономерностей на основе недостаточного объема данных, вследствие чего упрощение представления о механизмах событий и мотивировках их участников. Предпочтение однозначных вариантов более сложным и неопределённым. Отказ от открытого, дискуссионного взаимодействия со становящейся реальностью. Это база, там ещё по мелочи… Есть возражения?
Она, внимательно его выслушав, отрицательно покачала головой: - Всё так…
Потом встала из-за стола, с поверхности которого уже исчезли бокалы и бутылка, подала ему подбитый мехом плащ. Он принял плащ и с плохо сдерживаемой досадой произнёс: - И уж постарайся, радость моя, чтоб меня не замело снегом за те полчаса, пока я иду к себе.
Он уже стоял на пороге, когда она спросила:
- А что же с розой, магистр?
Он растерялся – в уме уже начал составлять отчёт, совершенно упустив из виду незавершённый разговор о цветке. Потом понял, что она его провела. Резко повернулся к ней. В её взгляде не было азарта победившего игрока, скорее, она смотрела на него устало и грустно.
- И что же ТЫ напишешь в своём отчёте?
- Только одно: «Думает, что знает, о чём думают другие». Это вполне позволит тебе оставаться на своём уровне – в атмосфере любви, свободы и лёгкости бытия.
От сильного удара двери пламя в камине взметнулось, на мгновенье выхватив из темноты опустевшую комнату.
Она смотрела в окно на удаляющуюся в сумерках фигуру. Дождь перестал.
- Не будет отчёта, магистр. Я-то хотела, чтобы зацвела роза…