Вася тупо смотрел как из-под резца извиваясь сбегала стружка и, оторвавшись падала в корыто. Туда же падали отрезанные, предварительно просверленные под резьбу, гайки.
В конце смены придется отделить «зерна от плевел», собрать гайки, стружку вывалить на проход между рядами станков, где ее заметет стружковоз Галя. На гайках осталось нарезать резьбу М14 и сдать ОТК.
Такое однообразие работы делало Васю роботом, и он тупел с каждым днем, чувствуя, что его ничего не интересует кроме как поесть и поспать.
Вот и Галя гремит своей металлической тачкой. Остановилась у станка и хочет выгрести стружку из корыта. Вася остановил станок, выключив обороты.
– Галя. Не надо. Там гайки. Я выберу гайки, а стружку отнесу без тебя.
Галя неловко улыбнулась и покатила тачку дальше.
Вася смотрел на ее фигуру в мужской робе, тяжелых кирзовых ботинках и думал: «Интересно, а сколько ей лет?»
О Гале говорили всевозможные небылицы. Одна из них, что она гермафродит. Она и в самом деле давала повод так думать, потому что очень любила девушек и выказывала им всевозможные знаки внимания, и если уж прикипала к кому-то, то берегись другие. Она очень бурно ревновала.
Никто не смел с ее пассией разговаривать, сидеть за одним столом во время обеда. На мужчин это не распространялось. Мужчин она не воспринимала за разумных существ. Они для нее были гадкие приматы, что издевались над ней и говорили грязные вещи.
Вася не принимал участие в гонениях и издевательствах над бедной, явно немного неадекватной женщиной. Ему было ее жаль, как жаль шелудивого кота возле мусорного бака, что жалобно мяукает, дрожа от человеческой подлости.
Разговаривал он с ней просто, без превосходства и, самое главное, без насмешки. Галя отвечала, чем могла. Только ему она выгребала стружку из корыта, хотя токарь это должен делать сам и складывать стружку на проход. Подметая у станка, она даже поднимала деревянный настил и выметала мелкую стружку, что становилось предметом недвусмысленных намеков коллег. Вася на это не обращал внимания.
Вот к окошку инструментальной кладовки идет Лена. Она училась вместе с ним в одной группе. Единственная девушка в группе токарей универсалов. Ей тоже не сладко находиться между переполненных тестостероном молодых жеребцов. Правда ее все уважали и защищали от наглых посягательств самцов из других групп.
Лена была как булочка. Такая маленькая, пухленькая, всегда улыбающаяся, с ямочками на розовых щечках.
– Вася! Выключай, пойдешь ГТО сдавать, – парень испуганно дернулся не заметив, как к нему подошел мастер.
– Какое еще ГТО?
– Кросс побежишь.
– Не буду я бежать! Я не бегун.
– А что, я побегу! Или Петровича пошлем? – мастер показал на старого деда, работавшего рядом. – В три часа, чтобы был в курилке у выездных ворот, подъедет автобус, садись, а там тебе все расскажут, – и мастер выключил рубильник.
Вася поплелся в раздевалку. Без десяти три вышел из раздевалки. Проходя мимо буфета, зашел перекусить. Рыжая продавщица налила ему стакан томатного сока и подала «тошнотик» с ливером.
У курилки стоял заводской автобус, в него садились молодые парни и девушки. Всем было весело. Вася нехотя залез и сел на заднее место, где обычно сидел, когда ехал со второй смены.
Автобус выехал с комбината и направился на Токаревскую трассу. «Ага. Значит, едем на лыжную базу. Там будем бегать. Ну, что ж. Побуду спортсменом. Артистом я уже был! – думал Вася, глядя в окно.
Это было в самом начале его рабочей карьеры. Так же подошел мастер и сказал, чтобы после обеда шел не к станку, а в «красный уголок», там все расскажут. В помещении было много молодых работников. Вот вошел профсоюзный бог и какая-то худющая с острым вороньим носом очкастая тетушка.
Профсоюз сообщил, что это Алла Исааковна, она будет руководителем нашего хора, а хор – это вы! И пошел по делам.
Алла Исааковна каждого попросила подойти к пианино и, бренча по клавишам, внимательно слушала будущих хоровых певцов. Одних она взмахом руки сразу отправляла за дверь, а других к окну. Вася, не зная свои возможности, громко прокричал: «А-а-а-а!» После чего взмахом всесильной руки был отправлен к окну. Смирившись со своей судьбой и получив лист бумаги с напечатанными словами народной песни, стоял в третьем ряду, потому что был худой и высокий, и старательно открывал рот, имитируя пение.
Раз в воскресенье Вася после обеда уходил на репетицию. Лучше стоять и разевать рот, чем согнувшись над станком крутить гайки вдыхая вонючую охлаждающую жидкость. Но тут внезапно все кончилось. Однажды Алла Исааковна бросила бренчать на пианино, пошла между рядами, прислушиваясь к голосам. Дошла до Васи… Грозным взмахом руки он был тут же отправлен за дверь и карьера певца закончилась. Так и умер не признанный талант.
Приехали. Вышли. Построились в шеренгу.
– Бежим три километра. На старт! Внимание. Марш!
Все побежали. Вася рванул как в песне Высоцкого: «На десять тыщ, как на пятьсот». В животе булькал томатный сок с «тошнотиком». Они явно не хотели смириться с таким безобразием. Васю качало, все плыло перед глазами. Не удержавшись, Вася без сил рухнул в кювет. Тут подбежала какая-то дородная женщина в белом халате.
– Где болит? Что болит?
Вася что-то промычал
– Язва! Давай носилки!
Все было организовано должным образом. Здесь даже была заводская скорая помощь. Васю положили на носилки и запихнули в машину. Он пробовал что-то сказать, но был остановлен резким окриком грузной тетушки в халате: «Молчать! Не разговаривать! Дыши глубже!»
«Скорая» помчалась в город. Ее немилосердно трясло на разбитой дороге и медсестра, сидя возле Васи, придерживала его болтающуюся голову.
Слава Богу, машина остановилась. Светофор. Вася взглянул в окошко. Везут в Пятую поликлинику. Взглянул на тетушку. Она тоже смотрела в окошечко на противоположной стороне. Вася тихонько встал с носилок, открыл заднюю дверь, через которую его грузили, и выпрыгнул на улицу.
– Больной! Вы куда! – закричала медсестра. Машина тронулась на зеленый свет светофора, а тетушка, не удержавшись на ногах, упала в салон. «Скорую» подбросило на ухабе и дверцы закрылись.
Машина умчалась, а Вася пошел к общаге. В животе бурчало. Опять хотелось есть. До аванса еще целая неделя, а денег десять рублей. Если тратить по рублю в день, то дотяну.
– Дядя! Подай мяч! – просили ребятишки со спортплощадки.
Вася нагнулся, поднял мяч и бросил его через сетку. Но, конечно же, у него ничего не получилось. Пришлось бросать еще раз под смех малышей.
«Не получится из меня спортсмен!» - подумал Вася и, махнув рукой, зашагал дальше...
Назим Талиев. г. Владимир
С теплом, Валентина