Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 166 часть 19
Иван с тёщей продолжали петь. Татьяна ушла в магазин. Алёнка её предупредила: «Мам, не ходи сегодня, побудь дома, я прошу тебя». Но Татьяна и слушать её не хотела. Ей не терпелось разменять купюру, купить самое необходимое, зная, что сотня опять к ней вернётся.
«Дома сиди не сиди, а лишние деньги не появятся. Уж лучше схожу сейчас, да завтра ещё с Иваном зайдём, и глядишь денег на покупку сада наберётся,» — решила она.
Сердце Алёнки предчувствовало беду. Что-то точно должно было случиться и это что-то связанно не иначе как со злополучной купюрой. Волнение нарастало. Чтобы отвлечься, она собрала грязную посуду со стола и пошла её мыть на кухню.
Галина попросила Ивана:
— Зятёк, а давай песню про рябину споём, а? А заодно и дедку Митю ей помянем. Ох и любил он эту песню, как вспомню, так слёзы подкатывают, — разоткровенничалась она.
— А чё не спеть-то? Раз тёща хочет, значит надо уважить, — сказал Иван и заиграл на баяне проигрыш песни, а потом они вместе запели:
— Что стоишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Головой склоняясь
До самого тына?..
Они допели песню до конца, Галина расчувствовалась и всплакнула. Иван, заметив слёзы на её щеках, растрогался сам и спросил:
— Ну, тёща, так дело не пойдёт. Что это ты реветь-то вздумала?
— А вот характер такой у меня: всё близко к сердцу принимаю, — вытирая слёзы ответила ему Галина, — Дедку Митю вспомнила с бабкой Лизой. Бывало, придёшь к ним, чаем напоят и накормят. А теперь вот и прийти-то не к кому. Всё переживаю: то ли зря я из деревни уехала, то ли нет? Манит она меня, манит, деревня-то. Бывало, по огороду пройду, на берег Крутояра выйду, а аромат-то трав прям медовый. Вдохну его и выдыхать не хочется. Спущусь к озеру, обувку скину и вдоль берега иду, иду. А волны-то до чё ласковые, по ногам легонько плещутся. А потом и Шурка мой придёт, одёжу скинет и поплывёт. А я смотрю на него, и душа моя от счастья млела. Как вспомню, так вздрогну, а ведь э́нто совсем недавно было. Только я не понимала э́нтого, что без Шурки-то мово и счастья мне не будет. Вот ведь беда-то кака́. Уж сто раз пожалела, что не сошлась с ним. А сошлась, так глядишь и он по сию пору бы жив был. Фу-у… — она выдохнула из себя боль.
В глазах у Ивана тоже блеснули слёзы.
— Ну, тёща, глядя на тебя и я растрогался. Старею, что ли? Сентиментальным сделался, аж самому неловко.
— Да кто и зна́т: может стареешь, а может и взрослеешь, но явно уж не молодеешь, — на её лице появилась чуть заметная улыбка, которую тут же сменила навалившаяся грусть. В раздумьях Галина пропела:
— Как бы мне, Галине,
К Шурке перебраться,
Я б тогда не стала
Злиться и ругаться...
— Живи, тёща, живи. Рано об этом думать.
— Так оно, но без Шурки-то мово не сладко мне живётся… Красивый всё же он у меня был мужик-то и в плечах широк и ростом высок. — она вздохнула, смахнула слезу и удивилась, — Надо же, как мы с тобой хорошо сидим. А я так тебе, Ванька, скажу: вот всё ты мужик ничё, и Таньке моей по дому помога́шь и на баяне славно игра́шь, да и поёшь не хуже, чем артисты в телевизоре, но… — она сделала паузу, подбирая подходящие слова, — но если бы ещё и тараканов не ловил и цены бы тебе, зятёк, не было.
Иван смутился и покраснел, а потом оправдываясь заметил:
— Так я бы их и не ловил, если бы они не бегали, ты ж сама знаешь: тараканов у нас тьма, в двушке-то тоже были, но всё же меньше. Из больницы они к нам бегут и бегут, и лезут и лезут из всех щелей, особенно, когда ты к нам мыться приходишь.
— Да ну тебя, Ванька, опять замолол языком-то, а ведь так хорошо сидели. Ты с бесстыдством-то завязывай, слышь?
— Да слышу, слышу… — отозвался зять, сгорая от стыда, а потом не удержался и возразил, — Так тогда что ж за жизнь-то у меня будет? Это ж я последней радости лишусь…
— До добра тебя э́нто не доведёт, пропадёшь. Ты как понять-то э́нто не можешь? — услышав, как кто-то вошёл в квартиру, Галина предположила, — Знать-то Танька пришла. Пойти, поглядеть, чё хоть там она купила. — она посмотрела зятю в глаза и дала совет, — А ты, Вань, задумайся над моими словами. Ты ведь мне не чужой уже. А то, как бы бесы тобой не овладели, они и не таких как ты с панталыку сбивали.
Она выглянула в коридор и увидела дочь. Татьяна поставила авоську на трюмо и сказала:
— Фу-у, еле доволоклась, все руки оттянула.
— Ого, сколь ты всего накупила, — удивилась Галина.
— Да подумала: запас — карман не тянет. Что не купить-то, если деньги есть! — похвалилась она матери.
— Чё-то я не пойму, откель у тебя деньги-то? На продукты столь издержали, и сейчас вона чё опять набрала, да ещё и дачу покупать собрались.
— Да Ванька мой сотню нашёл, я ж тебе говорила, мам.
— Так сотню нашёл, а вы вон уж сколь издержали, чё уж деньгами-то соришь? Ой, Танька, и в кого ты такая транжирка, ума не приложу… — проворчала мать, разглядывая в авоське покупки дочери. — Крем для бритья, на кой чёрт купила? Отец-то твой и без него брился и ничё с ним не случилось.
— Мам, мы сами разберёмся, куда нам тратить и сколько тратить. — пробурчала Татьяна не в силах стерпеть обиду, — Ты вроде домой собиралась?
— Выпроваживаешь, значит опять меня?
— Так ты ворчишь и ворчишь, у меня уж нервы сдают, — призналась Татьяна.
— Вот те и дочь… — произнесла Галина и пошатнулась. Татьяна успела схватить мать за плечи, чтобы та не упала.
— Мам, что с тобой?
— Да голову что-то обнесло, — сказала в раздумьях она. — Пойти домой, Муська-то уж похоже меня заждалась.
— Да побудь ещё, куда ты так резко-то, мам? Сейчас чай пить будем.
— Нет, пошла я, — ответила Галина, подошла к вешалке, вытащила из рукава пальто платок, накинула его на голову.
Иван на костылях вышел из комнаты и спросил:
— Таньк, я не пойму, ты не успела войти, а уж тёщу мою обидела. Зачем ты так с ней?
— Вань, мы сами разберёмся, отстань, а.
Галина оделась и уходя тихо попрощалась:
— Ладно, не поминайте лихом. Может чё я и не так сказала, но я не со зла.
Она медленно спустилась по ступенькам, придерживаясь за перила и переживая: «Никому я не нужна, никому…»
Вышла из подъезда. Постояла на крыльце. «И чё стою? Идти ведь надо… — она подошла к скамейке и присела. — Посижу, пожалуй, чуток, а то голова тяжёлая, как будто всю неделю не спала. Давление может, али погода меняется, ветерок холодный подул… А небо-то какое голубое сёдня. Почки набухли. Весна...»
Минут через десять к ней подошла женщина. Её лицо Галине показалось знакомым. Женщина поздоровалась и спросила:
— А вы не знаете, тут где-то в этом доме бабёнка молодая живёт, на татарочку внешне похожа, мужик у неё ещё рыжий и ребятишек много.
— Здрасте, — Галина замешкалась, соображая, что сказать, и на всякий случай решила подстраховаться и слукавить, пока не выяснит, зачем она ищет её дочь. — Да вроде не знаю таку́. А чё хоть случилось-то?
— Да купила она у меня много чего, сотней расплатилась, а сотня-то исчезла после. Может она её в руках подержала, да и забрала? Не знаю даже на что и подумать…
— Да недолжно быть такого. Зачем она назад-то деньги заберёт? Да и вы, пока деньги в руки не возьмёте, сдачу не сдадите. Чё-то не-то ты говоришь, не то.
— Да я и сама не пойму, как такое получилось: я ж не первый год в торговле. Наваждение какое-то. Инкассация была до бабёнки этой, и после никто больше с сотней не приходил, поэтому на неё и думаю.
— Ну так не пойман — не вор? Чё зря-то оговаривать.
— Так оно, но хочу ей в глаза взглянуть, может, отдаст.
— Ну тогда — ищи ветра в поле.
© 28.04.2022 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 167 часть 1 Мать-то у меня одна будет опубликовано 30 апреля 2022 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава