Начало см.: Православная переводная литература и формирование письменных традиций народов Среднего Поволжья
Продолжаем публикацию отрывка из книги Радика Исхакова «Православная переводная литература и формирование письменных традиций народов Среднего Поволжья (XIX – начало XX вв.)».
Казанская учительская семинария
КУС играла заметную роль не только в подготовке новых книг, но и в централизованном распространении изданий Переводческой комиссии. При семинарии был создан основной книжный склад, где все желающие могли приобрести религиозно-нравственную и учебную литературу. Книги распространялись посредством приезжающих в семинарию учителей и родителей школьников, а также самих учеников.
По уставу учительских семинарий, при них предусматривалось устройство учебных мастерских, на что ежегодно предусматривалось выделение от казны 400 руб. Но до 1889 г. занятия в них не были обязательными. Каждый желающий занимался тем, что его интересовало. В 1889–1890 учебном году было принято решение придать этим урокам систематический характер. Ильминским была разработана специальная программа, в соответствии с которой занятия ремеслами начинались в приготовительном классе. В первом году изучалось переплетное дело, во втором – столярное, в третьем – кузнечно-слесарное, в четвертом – слесарное и паяльное ремесло. Уроки делились на теоретические (черчение, техническое рисование и материаловедение) и практические. Учителем теоретических предметов был назначен капитан артиллерии А.Г. Левитский. Полученные навыки воспитанники должны были реализовывать при поступлении на должности сельских учителей – обучать школьников и их родителей новым методикам ремесленного производства.
В 1902–1903 учебном году в семинарии вводятся новый учебный план и штаты. Срок обучения увеличивается до 4 лет, начинают преподаваться новые дисциплины: физика, рисование, гимнастика, гигиена. Число недельных занятий увеличивается с 26 до 36 часов в каждом классе. В это время в педагогическую практику вводятся внеклассные занятия. Из учеников была создана небольшая театральная труппа, которая ставила импровизированные спектакли по произведениям русских классиков.
КУС являлась учебным заведением закрытого типа. Н.И. Ильминский стремился привить ученикам аскетизм и высокую духовность, сохранить насколько возможно их крестьянский быт и мировоззрение. Эти качества, по его мнению, были необходимы для будущего деятеля сельского просвещения. Для этого в семинарии были введены жесткая дисциплина и ограничения на свободное передвижение по городу. Покидать здание разрешалось с разрешения классного наставника. При этом ученик должен был предоставить официальную записку, в которой указывалось, куда он идет и сколько будет отсутствовать. С этими же целями для семинаристов была введена особая учебная форма простого покроя, резко выделявшая их на фоне учеников других учебных заведений Казани. В КУС особое внимание обращалось на поведение и наклонности учеников. Отсутствие достаточных нравственных качеств, религиозности, различные проступки могли стать поводом к отчислению. Н.И. Ильминский и его преемники жестко пресекали любые проявления политизации учебного процесса, ксенофобии и национальной нетерпимости среди учеников.
Интересные воспоминания о жизни в стенах семинарии и царивших в ней нравах оставил ее воспитанник, чувашский писатель А.В. Турхан:
«Кормили нас как на курорте. Суп и щи обязательно с мясом и каша с маслом, т.е. так как мы дома никогда ни ели. В воскресные дни давали компот и жаренную картошку с жирным мясом, а за ужином винегрет, т.е. опять такую еду, какой мы и названий никогда не слышали. Только в среду и пятницу и в посты уже мясного не давали, но кормили с постным маслом. В среду и пятницу давали в обед гороховый суп и гречневую кашу, а за ужином вареный картофель с маслом. В воскресный день в пост давали суп с рыбой и жаркое с жареной рыбой. В общем, пища все время была и вкусная и здоровая. Белье меняли один раз в неделю, а в баню нас водили за казенный счет в две недели раз. От двух до четырех часов совершали мы ежегодную прогулку по городу, вольную, кто куда желал. Позже четырех часов можно было уходить только по особому разрешению надзирателя с обязательством вернуться не позже 6 часов. В 6 часов ворота запирались до утра. И мы садились за подготовку уроков. Утро мы начинали молитвами, а уходили в спальню после вечерних молитв. Все эти молитвы проводились в церкви в присутствии всех преподавателей, директора и законоучителя. Молитвы читали учащиеся по очереди. В столовой до и после обеда пели только по одной молитве. Чаев у нас было два: утренний и вечерний. За чаем в праздники давали белый хлеб, а в будние – черный. Сахару давали на месяц два фунта».
Ученики из представителей нерусских народностей, в большинстве своем происходившие из бедных крестьянских семей, попадая в стены семинарии, погружались в абсолютно новую обстановку, диктовавшую иные жизненные установки и модель поведения.
Становясь частью студенческой корпорации, учащаяся молодежь быстро воспринимала идеи просветительства, учительского служения. Сама атмосфера жизни в КУС способствовала быстрому интеллектуальному и культурном росту, приводила, по словам Н.И. Ильминского, к «духовному перерождению» ученика. Общаясь со своими соплеменниками, обсуждая насущные проблемы культурного развития народа в неофициальных студенческих кружках, ученики проникались национальным чувством. Именно в годы учебы к ученикам приходило осознание, что они в будущем станут частью интеллектуальной и культурной элиты, рождалось стремление трудиться на благо своего народа. Важную роль в пробуждении у учеников национального самосознания играл и педагогический состав этих учебных заведений из числа чувашей. В данном отношении весьма показательна деятельность чувашского ученого этнографа Н.В. Никольского. Во время работы в КУС (1906–1910 гг.) Н.В. Никольский вводит вечерние внеклассные занятия, на которых ученики изучали культуру и историю чувашского народа, приобретали навыки литературно-переводческой деятельности. Для многих чувашских учеников такие занятия имели важное значение в дальнейшей судьбе. Сам Н.В. Никольский приводит один такой пример из своей педагогической практики. У одного из учеников – Ф. Иванова:
«в приготовительном и 1 классах замечалась какая-то неприязнь к родной национальности; он готов был совершенно забыть ее и ее просветительные нужды. Со II класса Ф.И. Иванов стал изменяться к лучшему. Вечерние занятия по чувашскому языку и этнографии достаточно убедили его в необходимости потрудиться на пользу своих единоплеменников – чуваш. С большим усердием он стал работать над переводами книг на чув[ашский] язык, для школьного употребления, писал и оригинальные письменные работы, которые можно назвать весьма хорошими».
Благодаря таким педагогическим принципам и особой атмосфере, царившей в стенах КУС, отсюда выходили идейные и любящие свой народ учителя, становившиеся представителями «инородческой сельской аристократии».
Окончив курс в семинарии и став учителями народных школ, воспитанники КУС становились основой зарождающейся национальной интеллигенции, культурной элитой народа. Многие из них, уже в советское время стали активными строителями чувашской, марийской, удмуртской государственности. Всего с 1872 по 1919 гг. в семинарии получили образование 1500 чел. Из них 686 – русские, 243 – татары-кряшены, 179 – чуваши, 128 – марийцы, 110 – мордва, 70 – удмурты, 20 – казахи, 20 – пермяки, 12 – калмыки, 12 – корейцы, 10 – коми, 7 – якуты, 6 – арабы, 6 – башкиры, 6 – зыряне, 4 – алтайцы, 1 – абхаз, 1 – эстонец71.
Таким образом, Казанская учительская семинария воспитала целую плеяду талантливых деятелей национального просвещения, дав им «дорогу в жизнь», способствовала формированию творческой элиты нерусских народов Восточной России, что стало важным фактором развития их культуры во второй половине XIX – начале ХХ в.