Тридцать седьмая улица была запружена народом. В эти праздничные дни каждый спешил покончить с покупками. В суматохе никто не обращал внимание на юношу, который загнанно озираясь, брел сквозь толпу. Заметил его лишь студент Амаду Ндиай: его поразило трагически скорбное лицо молодого человека. Из любопытства Амаду решил понаблюдать за ним и пошёл следом. И вдруг юноша, быстро сунув руку в карман, выхватил острый кухонный нож и вонзил себе в горло.
Так Амаду оказался невольным свидетелем самоубийства, совершенного прямо на глазах у всех, среди бела дня, это было даже похоже на вызов. Амаду, который мог помешать этому роковому шагу, от неожиданности настолько растерялся, что не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Но вот он пришел в себя стремительно бросился к молодому человеку, оттолкнув какую-то женщину, которая упала, истошно вопя.
Несчастный юноша истекал кровью. Рукоятка ножа торчала у него из горла, точно указующий перст, укоризненно поднятый к небу.
Народ все прибывал. Каждый старался поближе рассмотреть самоубийцу, чтобы потом рассказать: «Я собственными глазами видел, как он лежал посреди улицы… Одет он был так-то и так-то…»
Голоса сливались в глухой, неумолчный гул, в котором можно было различить лишь пронзительные крики женщин, подзывавших детей. Не прошло и пяти минут, как послышалась сирена полицейской машины — низкий вой, всегда предвещающий несчастье. Следом мчалась машина «скорой помощи».
Амаду первым из свидетелей стал отвечать на вопросы полицейских, от них-то и узнал, что юношу звали Самба Саль и что жил он в квартале Ребёсс.
Но вот тридцать седьмая улица, где произошло все это, стала мало-помалу обретать видимость спокойствия. Машина «скорой помощи» увезла бедного Симбу, у которого хватило сил сделать лишь одно-единственное движение — на прощанье от отчаянно махнул рукой, как бы отметая все проблемы.
А уже через несколько дней Амаду Ндиай, обойдя вдоль и поперек тридцать седьмую улицу, в мельчайших подробностях знал жизнь Самбы Саля. Он решил записать его историю — возможно, она пригодится как сюжет романа.
«Самба, — писал Амаду, — родился и вырос в Ребёссе. (Странное название, звучит почти как ругательство. Ребёсс! Не могли придумать ничего получше!) Что собой представляет этот квартал? Просто-напросто гетто, где люди либо дрожат от холода, либо задыхаются от жары, спрятавшееся между хохочущим во все горло Плато и тихо улыбающейся Мединой. Да, именно гетто, которое живет замкнуто, по своим собственным законам. Здесь в раннем детстве Самба наблюдал, как воры-карманники и проститутки кружатся всю ночь напролет в бешенном танце под звуки гармоники, а темп им задают полуголые подростки с карманами, набитыми «травкой», дарующей сладко «райское» забытье.
Единственной жизненной ценностью в квартале Ребёсс считались деньги, и Самба, сын проститутки и сутенера, рос в атмосфере взаимной неприязни и постоянной грызни. По ночам, когда он засыпал на циновке во дворе, среди лачуг, наспех сколоченных из разбитых ящиков, он видел сквозь сон, как в комнату матери крадучись пробираются какие-то тени. Отец, пьяница и наркоман, зверски избивал мальчика. Бедняга не мог даже следить за ходом рассуждений учителей, и, конечно же, его видели в классе крайне редко. «Бачхи» * — так его звали сверстники — предпочитал мастерить металлические крючья, с помощью которых воровал манго. Такова была судьба большинства детей этого квартала. Дни и ночи взрослых были заполнены безобразными оргиями, которые затевались под предлогом «игры в белот», — и все это происходило на глазах у ребят. Бачхи не раз участвовал в уличных потасовках, рано научился пить и курить, стремясь отведать вкус запретного плода, весь во власти неосознанных чувственных порывов.
Потом пришла пора возмужания. Жизнь Бачхи заполнили кражи, поножовщина и попойки. Но угрызений совести он не знал. Его опьяняло сознание собственной силы и абсолютной безнаказанности, особенно с той поры, как он стал полноправным членом шайки, занимавшейся автомобильными кражами. Дерзкие набеги наполняли его дотоле неведомым чувством — острым ощущением риска и упоением удачей. Все это, вероятно, продолжалось бы до тех пор, пока его не убили бы в пьяной драке. Однако судьба уготовила ему иную участь…
Старуха мать умерла в тюрьме, и никто даже не стал дознаваться, отчего. Отец Бачхи бесследно исчез и — как следовало ожидать — не подавал о себе вестей, так что о нем скоро забыли, и он остался лишь в памяти некоторых старожилов квартала. И как ни странно, это потрясло Бачхи, хотя, никогда прежде не ощущал он особой привязанности к родителям. Целыми днями юноша молча, в мрачной задумчивости сидел на камне возле кинотеатра «Корона».
За короткое время Бачхи неузнаваемо изменился. Ничто уже не могло вывести его из прострации, и, не имея никаких средств к существованию, он стал одним из нищих, влачащих жалкую жизнь на улицах Дакара. В Ребёссе его встречали все реже и реже. Разнёсся слух, будто он помешался.
Какой перелом произошел в душе несчастного подростка? Никто этого так никогда и не узнает, можно лишь строить всевозможные предположения. Может, он возненавидел людей или самого себя? А может, просто задумался над своей несчастливой судьбой? Хватит ли у него мужества покончить со всей мерзостью, которую ему довелось видеть? Кто знает…
Именно в те дни, очевидно, созрела у него мысль о самоубийстве. Он не собирался идти в дремучий лес, чтобы заблудиться и погибнуть там, как это описывается в детских сказках. Нет, он решил убить себя на глазах у всех — хотел бросить вызов обществу.
Итак, в тот знаменательный день (во всех драматических историях непременно есть свой «знаменательный день») он украл — в последний раз в своей жизни — кухонный нож. Он долго бродил по улицам, заполненным оживлённой толпой, чувствуя, что невероятно устал и что у него нет больше сил нести бремя жизни, ибо оно стало слишком тяжёлым для его плеч.
Как знать, может, он и сейчас бродит по улицам Ребёсса, только имя у него другое и другие отец и мать. Сколько еще таких несчастных живет среди нас! Неужели всех их ждет такая же судьба?
Кто сможет заглянуть в будущее и ответить на этот вопрос нам — тем, кто остался жить?
*Бачхи – уменьшительная форма от имени Самба