В тумане она все бежала. Фигура человека все отдалялась от нее. Маруся знала, что это был судья, но догнать не могла. Туман был таким плотным, что, делая шаг, она не видела ничего впереди. Пот тонкой струйкой струился у нее по лицу. Маруся пыталась его стереть, но четно.
– Ваша честь! – кричала она в пустоту, и только эхо ей отвечало «честь, честь». Маруся встала, понимая, что уже не может бежать. Почему судья передумал? – возник у нее вопрос. Какая разница сама себе ответила Маруся. Макс будет жить, а значит, она дождется его и все будет хорошо. В тумане, что-то опять зашевелилось. А будет ли хорошо? Чей-то голос задал ей вопрос. Вернется ли он оттуда. Ведь каторга — это та же смерть, но медленная. И многие не доживают до конца срока, а если и выживают, то возвращаются инвалидами.
– Ну и пусть, – сильно закричала Маруся в туман. – Я знаю, он сильный он выживет, потому что я люблю его. Голос охрип. Только сейчас Маруся поняла, что говорит сама с собой.
– Ну и пусть, – уже тихо повторила она. Опустив голову, Маруся побрела в перед. Не видя, куда ступает она твердила «я дождусь», «я дождусь». Вдруг в тумане она увидела лицо Макса, его глаза были грустные, а уголки рта опущены как у клоуна, печаль покрыла его лицо.
– Прощай, любимая, – молвило лицо и полетело в туман.
– Макс, Макс! – кричала Маруся. Она бежала за лицом падала, поднималась вновь, коленки болели, но она бежала
– Ма-а-акс! – истошный вопль раздался у нее из груди. Маруся открыла глаза.
– Тише, тише, – шептала испуганная Пелагея. – Все хорошо ты дома тише.
– Что, что случилось, где Макс? Что с ним? – Маруся попыталась встать, но тело отозвалось болью в колени они болели.
Пелагея положила мокрое и очень холодное полотенце ей на лоб.
– У тебя лихорадка – сказала служанка. – Маруся ты больна врач сказал, что это нервное. Ты спала три дня и постоянно, что-то говорила. – Пелагея протерла ее пот и унесла полотенце.
– Я плохо помню, – Маруся покрутила головой – что произошло после суда. Маруся немного приподнялась на подушки, чтоб было удобно говорить и видеть Пелагею. Служанка поднесла стакан воды и села рядом с подругой на диван.
– Ты упала в обморок в зале суда. Несколько мужчин вынесли тебя и позвали врача, а уж он то и привез тебя домой. С тех пор ты все спала и кричала. Доктор приходит каждый день дает тебе лекарство, а потом общается с твоей мамой. – Пелагея улыбнулась – знаешь мне кажется, что он влюбился. Ой! – закрыв рот рукой Пелагея испугалась.
–Все нормально улыбнулась Маруся – все уже знают, и я буду только рада, если они сохранят эти чувства и будут жить вместе. – Маруся почувствовала, что устала. Она аккуратно сползла с подушек и легла.
–Может ты хочешь есть?
– Нет, ты мне лучше расскажи. – Маруся задумалась, а может ли Пелагея знать, что случилась с Максом.
– Ты знаешь, что с Максом? – все-таки спросила она. – Пелагея отошла от кровати к окну и раздернула шторы. – Наконец то солнце и хорошая погода, а то последние дни как специально шел снег. – Пелагея уставилась куда–то далеко. – Дороги все замело не проехать не пройти.
И правда солнце светило в окно, ослепляя Марусю, которая еще не привыкла к яркому свету.
– Пелагея, не тяни, скажи ты знаешь, что с Максом? – Маруся с трудом сдерживала рев, который так и рвался у нее из груди. Пелагея все молчала. Стало на секунду тихо–тихо, только старые часы говорили в тишине «тик–так»
– Его увезли. Куда, в какую сторону не известно, но я и не стала выяснять. Судья и так сделал больше того, что мог. Он пошел против закона и еще не известно, чем это ему обернется. – Пелагея повернулась и посмотрела на Марусю, ее взгляд был осуждающим. Маруся понимала, что своим визитом к судье дала повод соседям судачить, но она не могла по-другому.
– Маруся, твой Макс убийца, а судья не казнил его. Вся деревня стоит на ушах, Ян был из благородной семьи, и ты думаешь, что Антон Павлович простит судье такое решение. – Маруся молчала, ах, если бы все знали.
– Знаешь, девочка моя, я понимаю, что ты его любишь и поверь мне я знаю, что такое любовь, но закон есть закон.
– Закон тогда они должны были судить меня – сгоряча вырвалось у Маруси.
– Что, что ты говоришь дуреха – Пелагея села к Марусе и взяла ее за руку. – Не говори так, ты совсем с ума сошла. Ты маленькая невинная дурочка, которая влюбилась не в того человека.
– Нет, Пелагея я не невинная – Маруся заплакала – и к судье я ходила, чтобы сказать ему это. Он все понял он оказался благородней, чем я изначально подумала о нем. Он спас нас и меня и Макса. – Маруся уткнулась в руку Пелагеи. Жаркие слезы намочили ее.
– Я не понимаю, не реви ты. Объясни, что случилось – Пелагею затрясло она нервно ковыряла пальцем пытаясь успокоить разгулявшиеся нервы.
– Это я стукнула Яна, – захлебываясь от слез, пропищала Маруся. – Он делал мне больно, а Макс заступился, и они подрались. Я так испугалось, что просто ударила Яна, а он, он умер. Когда я выбежала из спальни, то не сразу поняла, что сделала. А Макс просто взял мою вину на себя.
Пелагея встала, капельки крови стекали у нее из оторванного заусенца. Она немного постояла.
– Кто еще знает об этом?
– Ты и судья – зареванным голосом сказала Маруся.
– Дура, не говори больше не кому – Макс подарил тебе жизнь и судья сделал для него тоже самое, ты должна ценить эти подарки. Будем считать, я этого тоже не слышала – уже более нежно сказала Пелагея. И как-то быстро увела разговор в сторону.
– Наверное, я лучше принесу тебе бульон, на кухне как раз зарезали курицу. – Пелагея вильнула подолом своей длинной юбки и вышла за дверь, оставляя, заплаканную Марусю наедине со своими мыслями. Только часы говорили с ней «тик–так». Под этот разговор Маруся и заснула.