Возвращались как-то с подругой-коллегой из командировки. Поезд, сидячие места. Вагон разделён на купе, в каждом шесть мест, посередине столик. У нас места у окна, напротив друг друга. Вроде бы ничего не предвещает ничего.
Заходим минут за 10 до отправления, едем налегке, багажа практически нет, настроение отличное. Находим своё купе. Четыре места из шести уже заняты. Причем, занято и одно из наших мест у окна. На всякий случай, проверяем билеты ещё раз. У нас всё правильно. Подруга обращается к сидящей на её месте даме со всеми формулами вежливости – извините, не могли бы проверить, это моё место и т.п.
Не поворачивая головы, дама отвечает – садитесь на свободные места, какая вам разница. Моя подруга – женщина с очень тонкой душевной организацией. Противостоять хамству она не может в принципе, поэтому из её рта раздается жалкий лепет – но как же, вот мой билет, это мое место. Женщина чувствует свою внутреннюю моральную силу и продолжает давить.
Да какая разница, мне тут удобнее, я раньше пришла, и вообще, я старше, надо уважать возраст!
Понимаю, что подруга уже готова согласиться на всё, лишь бы не вступать в переговоры. Поэтому беру процесс в свои руки. Объясняю, что здесь нормальный поезд, а не электричка, кто когда пришёл значения не имеет, прошу пересесть. Мою вежливую просьбу дама с ухмылкой превосходства игнорирует, мол, что ты сделаешь-то. До отправления поезда остаётся пять минут, о чём вежливо напоминает проходящая проводница.
Я прошу официальное лицо помочь нам, показываю билеты и даму. Проводница проверяет билет у нашей оппонентки, показывает ей на место напротив и с краю – «пересядьте, пожалуйста, вот ваше место».
Увидев какую-никакую форму, нахальный тон дамы меняется на слезливый – «там против хода, меня укачивает, я ХОЧУ сидеть у окна, и, вообще, я инвалид, мне положено!».
Я вижу некую растерянность в глазах проводницы и прошу вызвать начальника поезда, вокзала, транспортную полицию и прокурора, куда ж без него. Пусть составляют протоколы о хулиганстве, самоуправстве и задержке поезда. Ну, чтобы было с кого взять штраф за опоздание. Слова о штрафах оказывают благотворное влияние, дама кряхтя и ворча встаёт, чтобы пересесть. Тут к нашей беседе подключается юноша, сидящий тоже с краю, но по ходу движения поезда. «Если хотите, давайте я с вами поменяюсь, мне всё равно, меня не укачивает». И получает в ответ язвительное:
Нет уж, вот сяду на своё место, как вас всех тут …, никому мало не покажется!
Как вы догадались, на месте многоточия было просторечное описание последствий рвотного рефлекса. Поезд тронулся, все, наконец, заняли места согласно купленным билетам. Дама ещё раз злобно окинула взглядом попутчиков и выдала ещё одну грандиозную фразу:
Вот приспичит вам в туалет, никого не выпущу!
Через пять минут купе слышало богатырский храп укачанной дамы-инвалида.
Сидящая на среднем месте, между мной и ней, весьма пожилая женщина вполголоса сделала интересное замечание:
Почему сейчас стало так модно употреблять слово «инвалид» в качестве почетного звания? Чем тут можно хвастаться, не понимаю...
Рядом с моей подругой тоже сидела интеллигентного вида женщина, так что тема «вагонного спора» была выбрана единогласно, мы с коллегой получили истинное удовольствие от состоявшейся философской беседы. Добросердечный молодой человек с краю по ходу движения погрузился в смартфон. В купе воцарилась атмосфера умиротворения, и даже мощное похрапывание попутчицы никого не раздражало.
Поездка прошла благополучно, хамка так и проспала все четыре часа. Никто из нас не испытал необходимости в посещении туалета, задуманная месть не состоялась.
Нормальному человеку всегда трудно противостоять хамству. А хамство чует эту слабость воспитанных людей и пытается воспользоваться ей. Хамить в ответ, безусловно, не нужно. Просто не позволяйте хамам получать свою выгоду за чужой счёт.