Дмитрий Иванович отложил телефон в сторону. Он закрыл лицо ладонями на несколько секунд, а затем посмотрел на свою семью. Собираться в воскресенье за завтраком, было семейной традицией. За столом сидела жена Дмитрия и двое его уже взрослых детей. Они перестали есть и с тревогой смотрели на главу семейства.
- Таааак, - начал он. - звонила старшая дочь дяди Игоря. Он скончался вчера. Похороны завтра.
- Господи! Что случилось? - сказала жена.
- Толком не знаю, кажется какая-то болезнь… - сказал Дмитрий.- Хотя его бы больше устроило, если б акулья пасть или внезапно активизировавшийся вулкан.
- Это точно! Подходящая смерть для такого искателя приключений. - сказал сын, улыбнулся, но тут же склонил голову над тарелкой. Рядом девочка Лиза плакала. Мать подошла и обняла детей
- Мы все очень любили Игоря. Оплакивать тех, кто нас покинул - нормально. Все будет хорошо. - сказала она. Голос ее был тихим. - Будешь собираться?
- Да, нельзя терять время. - сказал Дмитрий. - Сынок, поможешь мне купить билеты? Спасибо.
* * *
- Тебе помочь? - Дмитрий сидел в комнате, перед ним на полу лежала раскрытая сумка.
- Я… - начал он и не смог договорить.
Она аккуратно достала и сложила в сумку комплект белья, пижаму, зубную щетку, маленькое полотенце. В чехле для одежды в сумку отправился черный классический костюм и рубашка. В отдельном пакете туфли, ремень и галстук.
- Поедешь в свитере? Хорошо. Измерить тебе давление? В боковом кармане мини-аптечка. - сказала она.
- Да. Спасибо, родная. Я просто немного растерялся.
- Ничего, - она села рядом с ним и ласково погладила по спине. - я понимаю. Это все, очень страшно. Я не могу поверить. Что мы сейчас можем сделать. Нужно держаться, слышишь. Ты должен попрощаться с ним. С тобой Лиза, вы приглядывайте друг за другом. Ты приедешь, мы поговорим, хорошо?
- Ты права. Ты, как всегда, права. - сказал Дмитрий и подумал, какая мудрая женщина стала его женой и как он любил ее. Так остро мы ощущаем любовь к близким в минуты горя. Когда боль затуманивает взор и перехватывает дыхание. Когда погружаешься в холодную глубину страдания и свет над поверхностью воды так далек, в добром и теплом слове можно найти утешение. Часто случается, что человек не получает такого утешения. Либо окружающие не могут помочь, либо сам страдающий не способен принять помощь. Способны ли люди на сострадание? Как способен один человек ощутить боль другого? Способны ли мы принять тревогу и страх даже самого близкого человека? Узнав, что ребенок боится делать прививку, разум осознает, причину страха, и его, отчасти, оправданность. Мы знаем, что это будет больно, а боль мало кому доставляет удовольствие. Мы знаем и понимаем детский страх, потому что и сами были в такой ситуации. Понимаем, но не принимаем. Не нам идти сегодня в школу, где весь класс снимут с третьего урока, заставят снимать рубашки и подставлять плечи под острые иголки. А еще эти ребята, которые ничего не боятся и готовы прививаться каждый день, только б не было математики. Так и ребенок не примет ваш страх перед бухгалтерской проверкой на работе, или то, почему вы вкалываете в две-три смены, чтобы заработать. Поймет может быть, но не примет. Человек вырастает и раз за разом оставаясь со своей болью и страхом один на один, он понимает, что никто не поможет ему разобраться с этим. Погружаясь в холодную глубину страдания, он погружается до самого дна, чтобы оттолкнуться и всплыть.
* * *
Отец с дочерью ехали в скоростном поезде. За окном шел снег, крупный и влажный февральский снег. Там же оставались, укрытые этим снегом, дома и люди. Увидев свет в каком-нибудь окне, можно было представить, кто там живет и чем занимается сейчас. Вот, именно сейчас, о чем думает хозяин этого окна. Какую жизнь прожил этот человек, где он бывал, что видел, с кем знакомился, каких взглядов и убеждений придерживался. Кого обидел, а кого простил. Кого любил и любили ли его в ответ. Где ошибся сам и кого предостерег от своих ошибок. Может вся жизнь прошла у человека в том доме. Целая огромная жизнь. Все это проносится перед глазами и остается своим обособленным миром по другую сторону окна. “Может, не так это все и важно. Как ты жил и что делал - все это только твое и никому больше не представляет интереса. Умрешь и все забудется. Каким ты был на самом деле…” - подумал Дмитрий.
- Пап, - Лиза отложила книгу. - расскажи что-нибудь. Про дядю Игоря.
- Хорошо. Давай схожу за чаем, а ты пока достань бутерброды из сумки.
Он вернулся с двумя стаканами горячего чая.
- Вот, тебе без сахара, а мне вкусный. - сказал Дмитрий. Дочь улыбнулась. Они развернули бутерброды: на батоне с горчицей лежал лист салата, колбаса, сыр, помидор и сверху все это накрывалось еще батоном. Дмитрий и Лиза стали жевать бутерброды и запивать все чаем.
- Расскажешь? - спросила дочь.
- У меня, конечно, не такие истории захватывающие… ну что “пап”… дай-ка подумать. - он сделал глоток и рассказал ей историю. О том, как они с Игорем в студенческие годы решили поехать на концерт одной группы в другой город, но Игорь опоздал на вокзал и поезд уехал без них. Решили добираться на ближайшем автобусе и, что сам Дмитрий переживал, а Игорь наоборот радовался приключению. Они должны были успеть вовремя, но автобус увез их в какой-то пригород. “Ну и черт с ним, с концертом - сказал тогда Игорь - пойдем поймаем попутку. Успеем как-нибудь!”. Рассказал о том, что успели они на последние две песни, подрались с какими-то местными ребятами, напились вина и всю ночь гуляли до следующего поезда. Лиза смеялась.
- Я ему тогда сказал, что никуда больше с ним ездить не буду! - сказал отец.
- И что, не ездил больше никогда?
- Да нет, ездил, конечно! Куда ж его одного отпускать было. В нем всегда была эта тяга к перемещению - шило, так сказать, в заднице. То одно, то другое выдумает. Ну и я с ним. Один раз, он мне предложил гирю из институтского спортивного зала стырить. Вот зачем мне эта гиря нужна была? Мягко говоря, не за чем. И все равно - он полез и я за ним, мало ли что.
- Пап, не верю, что ты такой был…ммм…как бы это сказать - сказала Лиза.
- Оторвой? Ну вроде того. Понимаешь, мы же ничего плохого не делали никогда. Так баловались немного. Вдвоем оно всегда легче, мы во всем друг другу помогали и всегда рядом были. У дяди Игоря родителей не стало уже в институте, так мы к моим ездили на каникулах.
- К бабушке и дедушке? А они что?
- А что они? - сказал Дмитрий. - Как родного, так сказать, принимали. Да мы и были родными.
Он замолчал. Это были хорошие воспоминания, которые теперь с радостью приносили грусть. Он и раньше замечал за собой такое: начнешь вспоминать что-нибудь из прошлого, и понимаешь, что ничего уже не повториться. Было время, бывало хорошо и бывало плохо, но ничего уже не вернешь. Только с другом они все равно смеялись, когда за столом вспоминали такие истории.
- Вкусные бутерброды, правда? - сказала Лиза. Она понимала, как непросто сейчас ее отцу.
- Вкусные. Мама наша - умница! - сказал Дмитрий и снова посмотрел в окно. Где-то там осталось еще несколько десятков домов, с льющимся из окон светом.
* * *
- Пап, мы не успеваем на самолет! - сказала Лиза.
- Почему? Как не успеваем? - спросил Дмитрий.
- Мы не спешили в метро и решили ехать на аэроэкспрессе, который в девятнадцать, а не шесть тридцать! Экспресс идет сорок минут. Наш рей вначале девятого, восемь с копейками… - сказала Лиза - Мне пришло уведомление, что регистрация скоро закончится. Что делать, пап.
- Так, так, так, подожди-ка. Нужно что-то придумать обязательно. Есть возможность пройти электронную регистрацию? Или поменять билеты на следующий рейс?
- Вроде да, сейчас посмотрю. - Лиза смотрела в телефон. - Да, можно зарегистрироваться онлайн. А вот сдать билеты у нас не получится - Данька выбирал недорогие и такая опция не предусмотрена. Вот ведь! Я ему сейчас напишу!
- Да уж! Мы, похоже влипли. - сказал отец. - Не пиши ты ничего пока. Вдруг успеем. Давай проходи электронную регистрацию, как только поезд остановится - побежим в аэропорт.
- Все равно не успеем!
- Ну не успеем, значит не успеем. Полетим на другом самолете. Шанс, так сказать, есть.
- А ты знаешь, куда нам бежать надо? Где наш выход будет? Я вот вообще не знаю, что там и где! Блин еще и сеть плохо ловит. - сказала Лиза.
- Не знаю, конечно. Давно не летал. Но ничего, будем разбираться на ходу. Не дрейфь, родная! - сказал Дмитрий и еще раз отметил, что нужно чаще было выбираться из дома.
- Да я просто переживаю. Как так можно было! - сказала Лиза.
- Мы еще не опоздали, так что и переживать не стоит. Сделаем все, что сможем, а дальше сориентируемся по ситуации.
Когда двери аэроэкспресса открылись на станции “Шереметьево” отец с дочерью рванули в сторону аэропорта. Не зная дороги, расталкивая и оббегая толпу людей они неслись к зданию. Первый пункт досмотра - ерунда, сумка на ленту, телефоны, ключи из карманов.
- Туда! - крикнул Дмитрий и указал на стойку зеленого цвета, удачно стоявшую, прямо напротив них, через зал.
- Ну что же вы! - сказала девушка за стойкой, взглянув на билеты. - Вам очень, очень-очень быстро нужно бежать на посадку!
- Мы это поняли, куда бежать-то? - спросила Лиза.
- По эскалатору, через второй этаж, выход В 72. Поспешите!
И они поспешили. Взяв старт от прелестной зеленой стойки к эскалатору, напрямик, через зал. Люди и так поглядывали на них, но, когда не заметив табличку “Мокрый пол” Дмитрий на полном ходу поскользнулся, смотрели все. Пол с потолком поменялись местами, сумка улетела в сторону. В своем длинном пальто, крупный и грузный Дмитрий напоминал поверженного медведя. Падение болью отозвалось в теле, но не вызвало никакого замешательства.
- Лиза! Сумку! - крикнул он и ловко вскочил на ноги.
- Ты в порядке, пап? - Лиза протянула отцу сумку.
- Да, все хорошо, не волнуйся, - он огляделся по сторонам. Все наблюдали за ними, но ему было все равно в этот момент, что о нем подумают. - Бежим!
Эскалатор, еще один зал, лестница, таблички со всеми выходами, кроме нужного. Пришлось Лизе спрашивать в ближайшем кафе, куда им двигаться дальше. Второй досмотр. Лиза прошла контроль быстро и без проблем. На соседней ленте, где стоял ее отец, у мужчины перед ним в ручной клади обнаружился нож. “Вот же сволочь! Вот на кой тебе нож!” - Дмитрий закипал. Без ремня штаны его спадали, коробку с вещами уже засосало в досмотровую зону, соответственно он не мог уйти на другую ленту. Надежда на успех мероприятия таяла на глазах. “Что ж так не везет-то! - думал он. - Почти успели же”. Внешне он не терял самообладания, но внутри начинался шторм! Не даром говорят, что если даже самого спокойного человека довести до предела - спасения не будет никому. Накрутить себя дело нехитрое, стоит только завести эту машину. В этот раз обошлось - мужчину все-таки увели в сторону для более тщательного досмотра и Дмитрий без проблем прошел вперед.
- Вот придурок! - сказала Лиза. - ты как?
- Согласен абсолютно, дочь! Я нормально, хорошо бы вернуть ремень на место, а то могу остаться без штанов.
- Побежали, пап! В самолете застегнешься спокойно. Можем успеть.
Они забежали в специальный автобус, который должен был отвезти их к самолету. Опять все смотрели на них. Красные, потные, тяжело дыша, они протиснулись в заполненный автобус. “Успели!” - Дмитрий подмигнул дочери. Они улыбались. Они не знали, что девушка со стойки передала своим коллегам информацию о двух опаздывающих пассажирах. Автобус не трогался с места еще пятнадцать минут, несмотря на то, что время вылета уже прошло. А потом в автобус села женщина среднего возраста, с каштановыми волосами и невозмутимым лицом. Автобус тронулся с места.
Продолжение во второй части...