* * *
Третий день на Дубровке
Свет промозглый горит,
И снуют чьи-то тени,
И едва ль кто-то спит.
**
Пахнет дымом и штурмом,
Неизбежным как ночь,
Чует Мовсар Бараев
«Делу» уж не помочь.
**
Делу освобожденья
Ичкерии-Чечни –
Не помогут все жертвы,
Кем здесь станут они.
**
Все на нервах последних,
Как бы кто не взорвал
Зал с девчонок-шахидок,
Да и он так устал!..
**
Ныне месяц священный,
Что для жизни не прост,
Днем есть-пить под запретом –
Рамадан, строгий пост.
**
«На пути у Аллаха
Хоть готовы на смерть,
Только как это тяжко –
Чуть живя, умереть!..
**
Слабость жуткая ломит,
Трудно и говорить
И ходить уже тяжко,
И так хочется пить…»
**
Мовсар вышел с гримерки,
Сквозь фойе пошагал.
Тут недавно у входа
Труп убитой лежал.
**
«Кто ее на Дубровку
После бучи занес?
ФСБ-эшница, может…» -
Пулей он ее снес.
**
В зал замерший зашел он,
Что там – надо взглянуть
И баллоны с взрывчаткой
На входы развернуть.
**
«Штурм без переговоров
Неизбежен, видать.
Значит, надо готовым
Быть в тот час умирать…»
**
Он проверил все в зале
На мгновенный подрыв,
Все закладки взрывчатки
И бойцов, кто там был.
**
И девчонок-шахидок –
Вдоль по залу в обход,
С килограммом тротила
В поясах на живот.
**
И когда пробирался
Через ряд уходить,
Вдруг услышал от края:
- Дяденька, дайте пить…
**
Мовсар остановился.
В крайнем кресле в ряду
Вбок девчонка сидела
Мамочке на беду.
**
Та от страха застыла…
- Дайте, дяденька, пить, -
Та опять повторила,
Словно бы не забыть.
**
Мовсар к ней подогнулся
И на корточки сел,
И смертельно устало
На нее посмотрел.
**
Он детей уж вообще-то
Отпустил всех почти.
Здесь остались - кто сами
Не решились уйти.
**
А с водой напряженка –
С зала выхода нет
Для заложников – пить ли
Или хоть в туалет.
**
Туалетом всем стала
Без различия в пол
Оркестровая яма
Перед сценою дол.
**
Лазить вниз приходилось,
Да еще и спешить,
Подвернув снизу брюки,
Чтобы не замочить.
**
А вода лишь в бутылях -
Принесли всем в обрез
Обменять кто пытался
На заложников здесь…
**
- Как зовут тебя?.. – Саша!.. -
Девочка говорит,
А по возрасту где-то
Лет семь-восемь на вид.
**
Мовсар, глядя в глаза ей,
Посидел, помолчал,
Может, жалость почуял,
И затем отвечал:
**
- Видишь, Саша, плохие
Правят люди у вас… -
Словно вслух размышлял он, -
Не хотят слушать нас.
**
Мы бы всех напоили,
Отпустили домой,
Если бы президент ваш
Не душил нас войной.
**
Поняла меня, Саша, -
Что сказал я сейчас?..
Мы за Родину бьемся,
А не мучим здесь вас…
**
Саша не отвечала,
Лишь глядела во очь.
Покачнувшись, поднялся
И пошел Мовсар прочь.
**
И, спускаясь, припомнил,
Как тревожной порой
Подготовки на «дело»,
Вел дебаты с муллой.
**
Тот с постом-Рамаданом
Говорил всем о том,
Что нельзя мусульманам
Делать зло тем постом
**
Никому – да, всем людям,
Без различия вер,
И в добре правоверный
Должен быть всем пример.
**
Мовсар не согласился:
Мол, добро лишь для тех –
Тем, кто верен Аллаху,
Но никак не для всех.
**
«Разве можно быть добрым
В Рамадан ли любой
К тем, кто душит чеченцев,
Убивает войной?
**
Кто бомбит и мечети,
Не щадит и детей –
К этим долбанным русским
Можно только быть злей!..»
**
Он уже был в гримерке.
Сел в больной полутьме,
Но глаза той девчонки,
Этой Саши в уме…
**
Он поморщился мрачно
И бойцам приказал,
Чтоб они не устали
Контролировать зал.
**
- Штурм теперь неизбежен,
Смерти не отвратить…
Только больше хотим мы
Умереть, чем те жить!..
**
А один как остался -
Так откинулся в рост
В кресле жестком, гримерном
Для сценических «звезд».
**
А внутрь зеркала сзади
Над его головой
Отразилась воронка
От трубы вытяжной…
**
Трубы, тусклые трубы
Неприметно гудят
Как воздушные змеи
Вентиляторных шахт.
**
Яд змеиный, незримый
Сном всеобщим несет
Жизнь, от взрыва спасенье,
Смерть ли наоборот.
**
И волной нарастает,
Ширя сумрачный ад,
Тишину загрызая,
Жуткий крепнущий храп.
**
В зале спят на сиденьях,
На лежанках в углу,
Палачи спят и жертвы,
Сидя и на полу.
**
«Альфа» на изготовке…
И последние сны
Видят девочка Саша
И Бараев из тьмы.
**
Саше видится речка.
К ней так рвется!.. И вот
Наконец подбежала
И так счастливо пьет.
**
А водица сладка та
Как «дюшес» или «sprite»,
И такое блаженство –
Пить ее через край…
**
Только видит: тот дядя,
Что не дал ей попить,
Там, как в зале сидела, -
Тоже к речке спешит.
**
Но о чем-то так плачет,
Как в ужасной беде,
Тоже, видно, стремится
К этой сладкой воде.
**
Но какая-то сила
Словно бы не дает…
Саше стало так жалко:
- Почему он не пьет?..
**
И вдруг голос раздался
Громко, будто грозя,
Словно бы ниоткуда:
- А ему пить нельзя!..
**
Саша только собралась
Что-то переспросить,
Но волна ее тело
Стала тихо кружить.
**
Словно бы растворяя
В сладкой неге тепла,
Заиграв, закружила
И с собой унесла…
**
А в гримерке, где Мовсар
Спит – тончайший дымок.
Вытяжная воронка
Из себя гонит смог.
**
«Альфа» двери штурмует,
Бьются стекла окон,
Но Бараев не слышит –
Видит свой странный сон…
**
Он у берега речки
И так жаждет попить,
Только что-то мешает,
Не дает подойти.
**
Наконец он прорвался
Из умотанных сил
И упал даже в воду –
Как давно он не пил!
**
Да, не пил это счастье,
Этот сладостный рай
Вволю, без насыщенья,
От души, через край!..
**
Только кто ж это плачет
На другом берегу?..
Да, та девочка Саша,
Что сидела в ряду.
**
Видит, пить она хочет,
Рвется к речке в слезах,
Но ее не пускают,
Словно держат в руках.
**
- Что такое? Как можно?
Кто так мучит дите?..
Только слышит вдруг голос:
- Рамадан у нее!
**
- Как!? – Бараев в смятеньи
Произнес. – Что за бред?
Разве дети постятся
Вместе с взрослыми – нет!
**
Им не нужно поститься,
Чтоб грехи изживать.
Это просто кощунство –
Заставлять так страдать!..
**
Только плач также рвался
Над водой непрестан,
И опять глас раздался:
- У нее Рамадан!
**
Мовсар вновь возмутиться
Рот открыл уж широк,
Но его что-то ткнуло
Очень сильно в висок.
**
Он, на миг оглушенный,
Резко руки поднял
И, секундой помедлив,
Навзничь в воду упал.
**
И уже уплывая
Телом и головой,
Все ж последнее слышал –
Детский плач над рекой…
