Никогда не думала, что в моей жизни будут такие проблемы, но, видимо, каждому человеку уготовано испытание. Неважно, богат ты или беден, умен или глуп, зол или добр.
Родилась я в хорошо обеспеченной семье. Не помню дня, когда хоть в чем- нибудь нуждалась. Моя мама и сегодня настоящая леди, я, например, никогда не видела ее без маникюра. Она всегда выглядит стильно, дорого, обожает комфорт, терпеть не может беспорядка. Поэтому к нам приходила домработница, она же готовила обеды и ужины. Ну а завтраками мама всегда занималась сама, причем с удовольствием и фантазией. На тарелке можно было увидеть омлет с улыбкой из сосиски и с глазами-оливками. В каше были вкусные орешки, клубника, ежевика или другие ягодки. А какой она делает кофе! Такой больше нигде не подают. Мой папа до сих пор трудится, у него своя сеть юридических контор. Люди его очень уважают, ведь он назубок знает все законы и легко может найти лазейку, чтобы защитить интересы заказчика. Проблем с клиентами у отца не бывает, ведь все желают получить его помощь. Мама говорит, наш отец непобедим.
ПРОСТО ИДИЛЛИЯ!
Родители до сих пор общаются как молодожены, постоянно держатся за руки и переглядываются. Я иногда называю их голубками, но они поправляют меня: «Мы попугаи-неразлучники!» И смеются. Думаю, у них есть много общих секретов, которыми они не готовы делиться даже со мной. В остальном мама и папа более сговорчивые, они всегда засыпают меня деньгами и подарками. Никогда не отказываюсь от их поддержки, в конце концов, я их единственная дочь. Успешная единственная дочь.
И они очень гордятся мною, причем заслуженно гордятся. Ведь я получила образование в Лондоне, и когда другие шлялись по барам, орали в караоке, пили и бесконечно искали любовь и приключения на свою голову, я корпела над книгами. Не сошла с пути, не пробовала наркотики, как остальные «золотые детки». Как-то, правда, пыталась закурить, мне казалось, что сигарета в моих длинных пальцах будет выглядеть эффектно. Но вкус табака вызвал во мне только негатив, противный кашель и стойкую горечь. Алкоголь меня тоже не привлек, уж слишком сильно после него у меня болела голова. После окончания академии я вернулась в Россию, не без помощи отца нашла престижную работу. А потом и любовь.
Да-да, папа познакомил меня с перспективным и отлично образованным мужчиной. Борис сразу полюбил меня, с первого взгляда. Я тоже почувствовала, что между нами проскочила искра. Встречались мы недолго, месяца четыре, а потом поженились. На нашей роскошной свадьбе был даже мэр города. А какое у меня было платье, мы с мамой специально ездили за ним в Париж! Оно до сих пор висит у меня в гардеробной, может быть, станет нашей семейной реликвией.
Боря — человек строгий, но заботливый, который на все готов ради семьи. Он с удовольствием выполняет все мои просьбы и капризы. Хочу квартиру за границей, не вопрос: вот ключи от дома в Испании и Болгарии. Хочу на Мальдивы, в Дубай или Бали — пожалуйста, тур на 21 день. Отдыхай, дорогая, наслаждайся жизнью, загорай! Правда, путешествовала чаще всего одна или с дочкой, я ведь оставила работу, когда родилась наша Яночка.
Борису было некогда, он все время пропадал на работе, поднимал бизнес. Я однажды было взбунтовалась, но мой папа вправил мне мозги, объяснив, что если муж будет все время со мной отдыхать, мы с ним останемся в итоге у разбитого корыта. А если хочешь жить в достатке, будь добра принимать все правила игры.
ДЕШЕВАЯ ЗАКОЛКА
В общем, я смирилась, стала заботливой мамашей, много времени уделяла дочке и могла расслабиться, лишь когда приходила няня Марта. Только тогда вспоминала, что я женщина, нужно тщательно следить за собой. Иначе зачем я своему мужу?
Мама меня во всем поддерживала, зачастую сопровождала к косметологу, массажисту, стилисту. Мы вместе ходили покупать одежду. Иногда брали с собой Яночку, но ее няня очень нервничала, находясь с нами на шопинге, и это сказывалось на ребенке.
— Мне кажется, — как-то призналась мне Марта, — что все на меня смотрят, оценивают. Мне неуютно от этих взглядов, вы уж простите, Стела Юрьевна.
— Никто на тебя не смотрит, там и без этого есть на что посмотреть, — ответила я ей, — скорее всего, смотрят на Яну. Твоя главная задача — следить, чтобы она была спокойной и уверенной в себе. Мы ведь хотим воспитать ее самодостаточным, достойным человеком. Поэтому не нужно ей прививать все эти комплексы стеснения, робости, неполноценности.
Марта согласно кивала головой, но ничего не менялось. Поэтому Яна все чаще оставалась с ней дома. Борис сказал, что так будет лучше для всех. Дочка еще не может оценить прелестей шопинга, пока не надо ее с собой брать.
Но чтобы ребенок не скучал дома, я записала ее в разные студии.
С трех лет Яна начала говорить на английском и французском языках, играть на фортепиано, петь. Выглядела моя дочь всегда очень дорого, никаких дурацких розовых бабочек и фиолетовых колготок. Благородные серый, коричневый, белый, бордовый. Я считаю, вкус ребенку нужно прививать с пеленок.
Но в вопросы воспитания стиля бывало вмешивалась и няня. Как- то я заметила на голове девочки аляповатый, совсем неуместный желтый цветок.
— Это, мамочка, мне Марта подарила! Смотри, какой красивый.
— Это, Яночка, уродство, — спокойно объяснила я девочке и сняла с нее дешевую китайскую заколку, решив серьезно поговорить с Мартой.
— Все девочки в ее классе имеют похожие заколки, — оправдывалась няня, — я думала, что и Яночка...
— А вы не думайте, а выполняйте свои обязанности. Вы за это деньги получаете. А у Яны есть мать, которая о ней думает, она не сирота. Вот родите себе ребенка и думайте за него.
Мне потом, конечно, было неловко, ведь Марта расплакалась тогда прямо на улице, в присутствии других людей. Ведь она в свои 43 года не имела детей. Не знаю, по какой причине. Но я твердо уверена: Бог не дает детей тем, кто их не заслуживает. Хотя, с другой стороны, все рекомендации по работе с малышами у нее были прекрасные.
Прошло более полугода с того момента, как я сняла вульгарную заколку с головы ребенка. Думала, Марта образумилась, но не тут-то было. Однажды заметила: на сумочке девочки висит блестящий брелок, усыпанный красными стекляшками. Жуть!
ХОЧУ МАРТУ!
Сразу поняла, чьих рук это дело! И приняла твердое решение расстаться с бестолковой няней.
— Простите, это больше не повторится, Стела Юрьевна, — умоляюще складывала на груди руки Марта. Эта хитрая женщина, видимо, хотела провести меня во второй раз, а потом разжалобить, — мы возвращались из школы, и Яночка увидела этот брелок. Ей так захотелось его, что я купила и забыла рассказать вам об этом. Не увольняйте меня, пожалуйста, я ведь так люблю Яночку, она же на руках у меня выросла. Как родная мне, мы вместе уже одиннадцать лет. Куда же я без нее?
Няня горько расплакалась.
— Марта, — попыталась я еще раз ей объяснить, — она вам не родная. Это раз. Во-вторых, я вам запрещала покупать девочке разную ерунду. Мне не важно, что эта мишура есть у каждой ее одноклассницы. Она у нас не как все, поэтому не нужно тянуть ее вниз. Я напишу вам хорошую рекомендацию, не волнуйтесь, вы вполне меня устраивали. Но, видимо, вам все-таки лучше работать с детьми дошкольного возраста. Ведь раньше у вас нареканий не было. Вы быстро найдете дру1ую семью, я вам даже помогу.
— А как же моя Яночка? Она не любит, чтобы в какао и молоке была пенка. Пусть новая няня обязательно убирает ее. И не дает девочке сгущенку, у нее от нее сыпь на шее. И еще она любит, чтобы ей читали сказки, она и сама умеет читать по ролям, но любит и слушать. И еще обожает походы в театр, особенно на балет. Пусть ее водят, Яночка очень хочет увидеть «Жизель». Ей и педагог сказала, что у нее чудесные данные для балета. Я список напишу, что Яна любит, а что нет. Хорошо?
Но я больше не стала с ней разговаривать. Как объяснить человеку что-то, если он тебя нс слушает? Не слышит, не хочет слышать! А ее выражение «моя Яна», что это?
Короче, отдала няне полагающуюся ей довольно приличную сумму и попросила больше не приходить. Было жаль плачущую Марту, но проститься с ребенком (в интересах Яны) я ей не дала. К чему эти прощания, слезы, всхлипывания? Девочке подобные стрессы явно были не нужны. Я просто вынуж дена была так поступить, чтобы оградить своего ребенка от негативных эмоций. Для меня, впрочем, как и для любой хорошей матери, важнее всего будущее ребенка.
Утром я проснулась от крика дочки:
— Марта! Марта! Где ты?
В итоге только и отвечала на вопросы о няне, пришлось даже соврать, что Марта уехала в отпуск. — Почему? Почему без меня? А почему мне нс сказала? Давай я ей позвоню?
У меня уже раскалывалась голова:
— Марта в отпуске, ведь люди должны отдыхать. Без тебя, потому что это ее, а не наш отпуск. Почему она должна тебе говорить? Ты же ей не дочка! Звонить не будем, человек должен отдыхать.
— А кто меня отведет на балет и в школу? И сегодня я еще на английский должна идти.
— Сегодня ты никуда не пойдешь, я отвезу тебя к бабушке и пока найду тебе другую няню.
— Я не хочу другую! Хочу Марту! Марту! Марту!
Яна начала истерить, с большим трудом мне удалось ее нарядить и отвезти к маме. С бабушкой дочка очень хорошо ладит, значит, все будет отлично.
Но уже через три часа мама позвонила, жалуясь на поведение внучки. Кошмар продолжался. Но, слава богу, кадровое агентство уже отобрало нескольких кандидаток на вакантное место, и я выбрала трех — со знанием языков.
СТРАДАЕТ ПО ЧУЖОЙ ЖЕНЩИНЕ?
Всю неделю Яна сводила с ума всех: «У меня пенка в молоке! Уберите! Это противно! Марта бы так не сделала! Где моя флешка, вы ее потеряли! Марта бы сразу нашла!» Марта, Марта, Марта! Ужас! Яна всех довела своим неадекватным поведением, даже Борис, нежно любящий дочку, прикрикнул на нее. Две няни не выдержали с ней и двух часов. Но, в конце концов, в конце недели мы выбрали строгую и серьезную, дорогостоящую гувернантку. И она сумела найти общий язык с девочкой. Не знаю, правда, как ей это удалось. Но Яна угомонилась, стала вести себя прилежно и тихо. В доме снова воцарилось спокойствие. Но через две недели дочка пропала. Испуганная до смерти няня не могла произнести ничего внятного. Ее строгое лицо побелело, сморщилось, как от судороги, посиневшие губы дрожали.
«Мы гуляли с Яночкой в парке, я держала ее за руку. А потом она попросилась в туалет, побежала вперед. Я ждала у входа. Но она не вышла ни через три минуты, ни через пять. Я забеспокоилась, вошла внутрь, а ее там нет. Вызвала полицию. Господи, что теперь со мной будет, Стела Юрьевна?» Ее сбивчивые бормотания, мои истерики, строгие глаза полицейских, страх и смятение мужа, расспросы знакомых, бесконечные звонки, слезы мамы, бесконечно тянущиеся минуты...
Я носилась по квартире как раненая тигрица, мама плакала в комнате Яночки, отец ее утешал. Борис с заплаканными глазами распечатывал фотографии Яны с наших телефонов. Свекровь готовила всем чай, бесшумно роняла слезы и двигалась как тень. Два часа растянулись в вечность, когда в дверь вошла Яна.
— Ты жива! Слава богу, нашлась! Яночка, солнышко мое! — все кинулись к девочке, но она равнодушно смотрела мимо. Но от объятий не отстранялась, терпела. Когда все немного успокоились, Борис спросил:
— Доченька, где ты была?
— Я, — она подняла красные глаза, ее лицо было распухшим от слез, но упрямым, — я Марту искала. Но не нашла... ее нигде не было. Не знаю, где она живет, ее номер телефона уже не обслуживается. Наверное, она уехала. — Дочка с ненавистью посмотрела на меня: — Я знаю, из-за тебя уехала! Потому что ты злая! Злая! Злая! Я тебя ненавижу! Лучше бы ты уехала, а Марта осталась! Она читала мне сказки, готовила мамалыгу, она боялась, что я простужусь, переживала, если у меня плохое настроение. А тебе я не нужна! Ненавижу тебя!
Яна просто билась в конвульсиях, пришлось вызвать знакомого врача:
— Девочка перенесла стресс от потери близкого человека, вот и результат.
— Близкого человека? Что вы несете? Она страдает по няне. По чужой женщине. Это какое-то отклонение, ей нужно наблюдаться у психиатра.
— Я другого мнения, Стела Юрьевна, — сухо произнес врач, — но это не важно. Главное, мы сходимся в одном: Яне необходима помощь. Но не психиатра, а детского психолога. У нее сейчас переходный возраст.
— А, вон в чем дело! Гормоны! А я об этом даже не подумала. Теперь все ясно.
Сейчас Яна ходит к врачу, надеюсь, со временем все пройдет, наладится. Мне посоветовали ее не нервировать, не делать много замечаний, позволять одеваться, как ей хочется. И эта хитрая лиса пользуется моим терпением! В ее волосах теперь торчит тот дешевый, отвратительный желтый цветок, а на шею она повесила жуткий китайский брелок, усыпанный красными стразами. Даже ночью она с этими вещами не расстается.. . Но врач запретил их забирать у нее.
Я уже подарила ей несколько качественных, красивых заколок и брелков, но они лежат в ее тумбочке. А эти вульгарные и копеечные она носит. Видимо, вкус у нее так и не появился... И понятно, что до выздоровления еще очень- очень далеко.
Очень люблю свою дочку, поэтому страшусь за ее будущее. А вдруг эти проблемы никогда не исчезнут? Вдруг она сумасшедшая? Но я сильная, поэтому обязательно сумею справиться с этим испытанием. И хотя Яна сказала, что ненавидит меня, все перетерплю, ведь я ее родная мать.