Реальные случаи моей жизни.
Место: Шатурский район, ПГТ Туголесский бор, июль 1981.
Мне купили велосипед. Мечта сбылась. «Украина». Чёрный. Багажник спереди. Багажник сзади. Зависть дворовых пацанов…
Осень — особо не покатаешься. Зимой можно, но не долго… Весной тряслись руки — как хотелось… Лето… Как в песне: «Лето — это маленькая жизнь». Что, снова по двору? Нет. Конечно в деревню, в наш, всеми любимый Туголесс. А там раздолье: лес, озеро, солдатские ямы, карьеры, сталинские пруды, станция (платформа), лягушатник, поля, рыбалка, грибы… А-б-а-л-деть! И, конечно огород. Огород с картошкой, никто не отменял. Но и это было в радость. Жалко только то, что я был один.
Братья были старшие, им со мной не интересно. У них, уже начинали расти усы… Был младший братик — Коля. Ну уж совсем маленький.
Через пару лет, велосипед не потерял моего интереса. Наоборот, теперь я, в свои четырнадцать, мог весьма виртуозно проехаться по центральной улице посёлка. Для интереса девчонок и косых взглядов местных пацанчиков: чёрный велик, с блестящими багажниками и я, такой, без рук, небрежно проезжающий…
Кольке, брату, уже восемь. Теперь можно иметь с ним общие дела. Хотя его интересовало одно — рыба. Колька мог с удочкой пропадать на столько, что когда его мама спрашивала: «Где Коля, у меня же, электричка, я же на часок...». Я считал на веранде удочки. Не было одной, значит до позднего вечера. Двух — на сутки, не меньше (и это в восемь-то лет)...
Тут я его заинтересовываю, тем, что говорю: «Я изобрёл такое, которое может скорость велика поднять, почти вдвое...». Он поверил, но я был уверен.
Привязав к педалям верёвки, я сказал ему, чтобы ехал за мной и следил за моей скоростью. Он оседлал своего «орлёнка» и мы медленно выехали на прямую дорогу. Трассу.
День. Часа два. Жарко. Воскресенье… Набираю скорость, затем, отпускаю руль и начинаю крутить педали, одновременно помогая руками — тяну за верёвки, которые намотал на ладони… Скорость подросла. Встречный ветер треплет расстёгнутую рубашку и уже свистит в ушах...
Вдруг, из-за поворота показывается грузовик. Он на меня, я на него… Сближаемся… Думаю, может свернёт… нет едет прямо… Ладно, думаю, не буду тебя пугать. Перестал раскручивать педали... Ноги установил горизонтально... Взялся за руль… И донеслось до меня Колькин крик, позади: «Тормози-и-и-и-и...»…
Дальше, происходило, в моей любимой замедленной съёмке. Я надавил правой ногой на педаль — на тормоз. Естественно, привязанная к педали верёвка потянула правую руку, которая держала руль. Инерция. Физика. Опыты... Так вот... Велосипед благополучно уехал направо и рухнул на обочине. Я же, на основании силы инерции, ускорения, силы притяжения и свободного падения, также и трения — пролетел, по вектору движения, немало метров. Неторопливо оглядывая: окрестности, промчавшийся мимо грузовик, с испуганным водителем… Скользил, приземлившись, потом, также, немало метров по бугристому асфальту… Остановился… Почти рядом с местной, поселковой больницей...
Я повернулся и сел. Посмотрел вокруг. Посмотрел на Кольку. Он стоял в метрах пятнадцати, сильно зажмурился, аж голова тряслась. Я встал. Было легко. Только ветер стал холодным. Прошел на обочину. Подошёл к велосипеду… Вроде нормально. Да, свернулось, что могло, но без особых последствий... Подошёл Коля. Говорить он не мог. Слёзы текли по его сморщенному лицу. И он постоянно тыкал в меня пальцем. Теперь и я посмотрел туда, куда «тыкал» Коля...
До начала испытаний, на мне были штаны, типа брюки, вообщем, длинные штанины. С дедовским, старым, кожаным ремнём. Ремень остался. Что нельзя, теперь сказать об остальном. Я был стёсан... Подбородок. Грудь. Локти. Живот. Тут, наверно, ремень спас, или асфальт не посмел… Колени… Кеды не пострадали… Рубашка тоже ничего, только теперь без пуговиц...
Я знал, что я нахожусь в состоянии шока (у меня так всё детство прошло) и осталось немного времени до прихода ЕЁ… Колька говорить не мог, он подвывал и размазывал слёзы по лицу… Я поднял свой, экспериментальный аппарат и пошел с ними к больнице. Кольке сказал, что б перестал хныкать, взял свой велик и ждал меня тут же, у входа.
Сам же пошел в больницу… Сельские больницы… Хоть кино снимай… Полосатые пижамы, больные в саду, снующие нянечки, в завязанных сзади белых халатов… Я спросил у людей, тайком курящих, в тех самых, полосатых пижамах — они замахали руками… Наверное, что-то с голосом, раз говорить не могли…
Подошёл к ступеням. Сестра навстречу — увидела, тоже замахала руками и убежала обратно. Я поднялся по ступенькам… Я уже чувствовал, ОНА близко… Тут вернулась первая сестра и ещё одна… Обе заохали, «Да как тебя, милок, угораздило, что же такое...». «Мне бы, помазать, меня, чем-нибудь» - прервал я их. Первая убежала. Вторая, завела меня в кабинет и стала быстро осматривать — чем бы меня помазать… Мне казалось она по два, а то и по три раза открывала стеклянные шкафы… Наконец, произнесла: «Вот, милок, сейчас мы тебя перекисью обеззаразим...». Вскрыла пузырёк, макнула палочкой с накрученной ваткой и начала проводить по тем, местам, где недавно была кожа… Через несколько секунд, я понял, что это не перекись водорода. Что такое перекись — я знал почти с рождения. Мы, с ней и её друзьями, шли по жизни вместе, знакомьтесь: перекись, синтомицина, йод, медицинский клей, зелёнка, бодяга, мазь вишневского…
Перекись должна пениться, а это не пенилось!!! Опоздали, пришла ОНА — её величество БОЛЬ… Эта бабулька, в белом халате, итак напуганная моим видом, испугалась настолько, осознав свою ошибку, что заплакала… Она плачет, я её успокаиваю, а у меня, теперь, всё жжёт... горит... пылает…
Нашла. Обработала. Забинтовала…
Я был похож на мумию. У Кольки случилась истерика — он ржал и всхлипывал одновременно!
До нашего дома осталось дойти метров 500. Я как, мумия заметен. Попросил Кольку, чтоб он, тайком, привёз мне рубашку и штаны. А если спросят, то, мол, Андрей постирал одежду, а идти не в чем… Жду… Приезжает ни с чем. Говорит, что там никого нет. Баушка (бабуля), на полдни ушла (корову доить на выпасе), деда не видел, а мамка (его, моя тётя, прекрасная Тамара), спит. Это шанс, пробраться на сеновал (сушилы, как мы это место называли). Чтоб никто не знал, что случилось…
Получилось… Вечером, тётя Тамара уехала, после коротких наставлений… Сверху я покрикивал: «Хорошо... прослежу… посмотрю… отправлю… полью… и т.д.». Спал не двигаясь, как настоящая мумия…
Колька ухаживал за мной, приносил поесть. На вопросы деда с баушкой - «где Андрей?», говорил, что вот только тут был…
Прошло три (четыре) дня. Скоро пятница, кто-нибудь, да приедет. Пришло время снимать бинты. Они прикипели, приросли… Поздним вечером, когда послышалось глубокое сопение любимых стариков - Колька помогал, как мог, спуститься с сушил.
Я пытался забраться в бочку — не получилось… Коля лил воду на меня из лейки. Бинты, нехотя отходили… Зрелище было ужасное… Каким-то «чутьём» понимал, что может помочь только озеро. Там вода торфяная… Там, раньше, заживало всё. Может и сейчас?
Ночью, как партизаны, пошли… Предварительно, сделав так, чтоб наши старики подумали, если проснуться, что мы на рыбалке… Добрались… Тишина. Волны мелкие, песочек беленький, мелкий… Залез, лёг… Вода, как парное молоко... Колька рядом... Уже с удочкой, во даёт…
Мне повезло — никто не приехал… Целая неделя в запасе…
… Не так давно, через сорок лет... На очередном, грустном, событии, Колька спросил, шепотом: «А помнишь как… ...?»…
Никто из родственников не знал, что произошло. Даже, мой брат Серёжка. То, что пережил Колька и я, дуралей-экспериментатор... Хотя, наверное, именно с тех пор, я научился сначала думать, а потом пробовать...