Леонид Михайлович Чичагов - офицер царской армии, выдающийся артиллерист, а также врач, композитор, художник… Он оставил мирскую славу ради служения Христу и принял священный сан по послушанию своему духовному отцу — святому Иоанну Кронштадтскому.
Леонид Чичагов родился 9 января 1856 года в Санкт-Петербурге в семье генерал-майора Михаила Никифоровича Чичагова.
История знаменитого дворянского рода Чичаговых из Костромской губернии восходит к XV веку. Среди выдающихся предков Леонида Михайловича - блестящий екатерининский вельможа, знаменитый мореплаватель, адмирал В. Я. Чичагов (1726 - 1809), посвятивший свою жизнь исследованиям Северного Ледовитого океана, и российский морской министр адмирал П. В. Чичагов (1767 - 1849), ставший одним из известнейших военных и государственных деятелей Александровской эпохи.
Младенец Леонид Чичагов был крещён в храме св. Александра Невского при Михайловском артиллерийском училище. С детства Леонида отличала религиозность и мягкий характер. Но его отец, Михаил Никифорович, был полковником артиллерии, и по понятным соображениям желал сыну аналогичной карьеры.
Между тем, когда Леониду было всего десять лет, отец умер, и все обязанности по содержанию и воспитанию сына (и трёх его братьев) взяла на себя мать, Мария Николаевна. Следуя семейной традиции, юный Леонид Чичагов выбрал карьеру военного. Отучившись несколько лет в Первой классической гимназии Петербурга, он поступил в Пажеский императорский корпус; в том же году был зачислен в пажи. Далее он был произведен в камер-пажи, но, мечтая о карьере военного, уже через год получил звание подпоручика и отправился служить в Преображенский полк.
Начавшаяся в 1877 году и сопровождавшаяся подъемом патриотического чувства русско-турецкая война привела гвардейского офицера Л. М. Чичагова в действующую русскую армию на Балканах и явилась серьёзным жизненным испытанием для будущего святителя.
Оказавшись участником почти всех основных событий этой войны, Л.М. Чичагов неоднократно проявлял высокий личный героизм. Он был произведен на поле брани в чин гвардии поручика и отмечен многими боевыми наградами. Награждён орденами святой Анны IV степени с надписью «За храбрость» за отличие в сражениях под Горным Дубняком и Телишем 1877 года, святого Станислава III степени с мечами и бантом за переход через Балканские горы в декабре 1877 года, святой Анны III степени с мечами и бантом за сражение под Филиппополем в январе 1878 года, саблей с дарственной надписью от императора за осаду и взятие Плевны. Наблюдения и размышления Леонида Михайловича Чичагова запечатлены в ряде исторических трудов, написанных им. Наиболее значительным из них является "Дневник пребывания Царя-Освободителя в Дунайской армии в 1877 году". Этот Дневник был очень популярен, выдержал несколько изданий.
8 апреля 1879 года Леонид Михайлович Чичагов вступил в брак с дочерью камергера Двора Его Императорского Величества Наталией Николаевной Дохтуровой, которая была внучатой племянницей героя Отечественной войны 1812 года генерала Дмитрия Сергеевича Дохтурова.
С самого начала этот блестящий брак, породнивший две известные аристократические фамилии отличался от многих великосветских браков. Памятуя о том, что христианский брак есть прежде всего малая Церковь, в которой не угождение друг другу, а тем более предрассудкам большого света, но угождение Богу является основой семейного счастья, Л. М. Чичагов сумел привнести в уклад своей молодой семьи начала традиционного православного благочестия.
Пути Господни неисповедимы. Леонид Михайлович Чичагов был блестящим офицером, настоящим «светским львом». Потомок двух известнейших адмиралов, дворянин, внешне он мало чем отличался от молодых людей своего круга – имел со вкусом обставленный дом, элегантный выезд, красавицу-жену, посещал театры и балы. Прекрасно образованный, владевший иностранными языками, он находил удовольствие в занятии живописью и музыкой и для многих, кто знал его не близко, было открытием, что Чичагов является одним из лучших в России специалистов в области военной истории, автором капитального труда по артиллерии. Принимал участие в вооружении крепостей на западной границе России и оснащении болгарской армии. В 1883 году награждён Румынским Железным крестом, Болгарским орденом св. Александра III степени. В 1884 году — орденом св. Анны II степени.
Во время Турецкой войны, наблюдая боль и страдания раненых и умирающих воинов, Чичагов почувствовал в себе стремление помогать страждущим. Первоначально оно привело Леонида Михайловича к занятиям медициной. Он поставил перед собой задачу овладеть медицинскими знаниями для оказания помощи своим ближним. Итогом его многолетних медицинских опытов стала разработанная им и испытанная на практике система лечения организма лекарствами растительного происхождения, изложенная в двух томах «Медицинских бесед». Он создал уникальную медицинскую систему, основанную на глубоких знаниях всего спектра медицинских наук, доступных в то время. Его система оздоровления прошла многолетнюю апробацию и очень органично охватывает природные законы бытия, заложенные в наши души и тела Творцом, и подтверждает их правильность.
Глубоко сопереживая всем, кто нуждался в помощи и поддержке, Леонид Михайлович всю жизнь занимался благотворительностью. Ещё находясь на военной службе, он учредил благотворительное общество помощи военным, которые по болезни были вынуждены выйти в отставку до приобретения права на пенсию.
Он также заботился о детях-сиротах, родители которых погибли на войне. Во время русско-японской войны он организовывал сборы пожертвований для лечения раненых, участвовал в формировании санитарных поездов.
И все же, в определенный момент он осознал, что всего этого мало, и он хочет целиком, без остатка посвятить свою жизнь Христу. Причина такого поворота была скрыта от посторонних. Пройдя через «горнило войны», Леонид Михайлович вернулся в Петербург другим человеком. В поисках ответа на вопрос: «Как жить по божьему, по христиански», он пришел к выдающемуся духовному наставнику – отцу Иоанну Сергиеву (Кронштадтскому).
Беседа с кронштадтским пастырем произвела на него настолько сильное впечатление, что с того времени все жизненно-важные решения Леонид Чичагов принимал лишь по его благословению. Он решает посвятить себя служению Богу.
При его безупречной службе, учитывая его высокие награды – десять российских и иностранных орденов – ему прочили высшие государственные степени. Но в возрасте 34 лет Леонид Чичагов, только что возведенный в чин полковника, ошеломил Петербург решением выйти в отставку…
Такое решение вызвало великое удивление не только в обществе, но и в семье. Жена не поняла Леонида. Наталья Николаевна, как и сам Леонид Михайлович, происходила из знаменитой аристократической фамилии. Отец ее был камергером Двора Его Императорского Величества, действительным статским советником. Она выросла в среде высшего петербургского общества, и боялась порывать с привычным светским укладом жизни. В семье у Леонида и Натальи в то время было уже 4 детей – все дочери. Светская дама, вышедшая замуж за дворянина и военного, не хотела превращаться в попадью. Помог в этом вопросе вновь святой Иоанн Кронштадтский, прославленный в те годы великий чудотворец. Он переговорил с Натальей, разрешив ее сомнения и беспокойства. Иоанн Кронштадтский открыл ему и его будущее призвание – путь священства.
Высший свет не понял и не разделил устремления Чичагова. В глазах людей «мира сего» переход из аристократического сословия в духовное был делом немыслимым. Тем более, что военная карьера Л. М. Чичагова продолжала складываться успешно и в мирное время.
В 1891 году после выхода Л.М. Чичагова в отставку его семья переехала в Москву. Именно здесь, под сенью московских святынь, Леонид Михайлович начал готовиться к принятию священнического сана. 26 февраля 1893 года в московском Синодальном храме Двунадесяти (Двенадцати) апостолов в Кремле Леонид Михайлович Чичагов был рукоположен в диакона.
Леонид Чичагов, столь же ревностно, как и в военной службе, начал служение Господу. Он едет в Дивеево, собирает материалы о Серафиме Саровском и пишет летописи о святой дивеевской обители. Второе издание в 1903 году написанной Серафимом «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря» (первое издание вышло в 1896 году) имело особое значение для прославления преподобного Серафима Саровского.
Испытания первого года священнослужения усугубились для отца Леонида неожиданной тяжелой болезни супруги, матушки Наталии. Болезнь привела ее в 1895 году к безвременной кончине, лишившей матери четырех дочерей, старшей из которых было 15, а младшей – 9 лет. Отец Леонид похоронил супругу в Дивеево на монастырском кладбище. Вскоре над могилой была возведена часовня, а рядом отец Леонид приготовил место для своего погребения, которому, впрочем, здесь так и не суждено было состояться.
Весна 1898 года стала временем принятия отцом Леонидом окончательного решения о своей будущей судьбе. Оставшись вдовцом, батюшка стал задумываться о принятии монашества Он составляет несколько повзрослевших после кончины матери четырех дочерей на попечение доверенных лиц, и отправляется в Свято-Троицкую лавру где был зачислен в число братии. В августе 1898 года будущий священномученик принял монашеский постриг и получил имя Серафим.
Указом Святейшего Синода от 14 августа 1899 года он был назначен настоятелем Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря с возведением в сан архимандрита. В суздальской обители отец Серафим проявил себя энергичным и рачительным хозяином. За пять лет своего игуменства он восстановил в монастыре как хозяйственную, так и духовную жизнь, которые до этого пребывали в упадке.
В 1903 году в Сарове архимандрит Серафим принял активное участие в торжественных мероприятиях, проведенных в связи с канонизацией преподобного Серафима Саровского.
Он составил церемониал торжественного открытия мощей преподобного, произнес слово в день его прославления, написал его «Житие», издал к торжествам «Краткое житие». Он обогатил церковную литературу замечательным летописным очерком «Зосимова пустынь во имя Смоленской Божией Матери».
В феврале 1904 года отец Серафим был переведен в Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь, где всего за год служения успел провести реставрационные работы в главном храме.
28 апреля 1905 года в Успенском соборе Московского Кремля архимандрита Серафима возвели во епископа Сухумского.
В 1906 году, в самый разгар смуты, охватившей тогда Россию, епископ Серафим был назначен на Орловскую кафедру, а в 1907 году владыке Серафиму была поручена Кишиневская епархия, в 1914 году на архипастырское служение владыку приняла Тверская епархия. Летом 1917 года святитель Серафим по решению Синода был включен в число членов Поместного Собора.
Желая уберечь святителя от бесчинной расправы со стороны большевиков, за несколько дней до прекращения деяний Поместного Собора, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Тихон и Священный Синод 17 сентября 1918 года успели принять на заседании Синода решение о назначении владыки Серафима на Варшавскую и Привисленскую кафедру, находившуюся на территории Польши, свободной от власти большевиков.
Советское правительство отказалось удовлетворить просьбу архиепископа Серафима о его выезде вместе с подчиненным ему духовенством в Польшу. До конца 1920 года святитель Серафим оставался за пределами своей епархии, пребывая в Черниговском скиту близ Свято-Троице-Сергиевой лавры.
Весной 1921 года органами ВЧК у владыки Серафима был произведен обыск. В результате 24 июня святителю ему был вынесен первый в его жизни официальный приговор. Его арестовали и заточили в Таганскую тюрьму.
По просьбе дочери владыки, Наталии, 16 января 1922 года по постановлению президиума ВЧК, святитель Серафим, уже тяжело заболевший, был освобождён.
Затем ему опять предъявили обвинение в преступлениях против Советской Власти и приговорили к ссылке в Архангельскую область,
Проведя около года в архангельской ссылке, владыка Серафим вернулся в Москву, которая в связи с пребыванием под арестом Святейшего Патриарха Тихона и временным захватом обновленцами высшего церковного управления переживала период внутрицерковной смуты.
16 апреля 1924 года он был вновь арестован ГПУ, вменявшему ему на этот раз в вину организацию прославления преподобного Серафима Саровского. Следствие продолжалось уже около месяца, когда в мае 1924 года Святейший Патриарх Тихон подал в ОГПУ ходатайство о его освобождении. Владыку Серафима освободили, но потребовали выехать из Москвы. Он был принят игуменией Арсенией (Добронравовой) в Воскресенский Феодоровский монастырь, находившийся около Шуи. На несколько лет этой обители суждено было стать для него последним тихим монастырским пристанищем.
Весной 1928 г. митрополит Серафим возглавил раздираемую расколами Ленинградскую кафедру – одну из самых неспокойных в те годы. Первую в новой епархии Божественную литургию владыка Серафим совершил в дорогом его сердцу Спасо-Преображенском соборе, который он часто посещал, будучи гвардейским офицером и в котором он когда -то венчался со своей супругой Натальей. К этому времени часть ленинградских храмов принадлежала обновленческой церкви, часть – иосифлянам. Уже в первой своей проповеди митрополит Серафим говорил о послушании и сурово осуждал архиереев, производящих раскол в церкви. Он быстро восстановил иерархический централизм, выслав некоторых мятежных епископов в отдаленные епархии. Человек строгой церковной дисциплины и порядка, митрополит Серафим делал все возможное, чтобы приходы вернулись в молитвенно-каноническое общение с Московской Патриархией. Но повсеместное закрытие церквей, аресты и расстрелы священнослужителей сводили на нет все его усилия.
Ко времени назначения митрополита Серафима на Ленинградскую кафедру в Александро-Невской лавре был избран новый духовник – иеросхимонах Серафим (Муравьев) (обычно называемый старцем Серафимом Вырицким). Тесная дружба связывала отца Серафима с митрополитом Серафимом. В течение двух лет иеросхимонах Серафим и владыка Серафим взаимно исповедовались и окормляли друг друга…
В октябре 1933 г. 77-летний митрополит Серафим Указом Синода был уволен на покой. Он переехал в Москву и после кратковременного проживания в резиденции митрополита Сергия в Бауманском переулке, вместе с монахинями Верой и Севастианой, поселился под Москвой – сначала в Малаховке, а затем, в 1934 году нашел свое последнее пристанище в двух комнатах загородной дачи, находившейся близ станции Удельная Казанской железной дороги.
Ирония судьбы — один из крупнейших деятелей Союза русского народа владел дачей на паритетных началах с евреем: половина дачи — митрополита, другая половина — еврейской семьи.
Здесь, в деревенской тиши, в обстановке духовных размышлений над богословскими и аскетическими сочинениями, в молитвенных бдениях перед дорогими для него иконами владыка Серафим имел счастливую возможность подвести жизненные итоги и приготовить себя к встрече с Христом Спасителем.
Его Божественный Лик святитель Серафим созерцал на большой иконе Спасителя, облаченного в белый хитон. Икона эта была написана им самим. В настоящее время этот образ находится в храме пророка Божия Илии в Обыденском переулке в Москве.
Из воспоминаний матушки Серафимы (Чичаговой-Черной) – внучки митрополита Серафима: «Я тогда была студенткой вечернего факультета Института тонкой химической технологии и работала в Институте органической химии Академии наук лаборанткой. В 1936-1937 годах я практически жила с дедушкой.
Мой день начинался в шесть часов утра и заканчивался около полуночи. Утром, естественно, дедушка еще спал, но вечером – уже в кровати – всегда ждал меня, рассказывал что-либо интересное, происшедшее за день, благословлял меня, и я шла к матушкам ужинать, засиживаясь подолгу за интересными разговорами. Обстановка и дух этого дома действовали на меня умиротворяюще.
Сойдя с электрички и приближаясь к даче, я представляла, как, войдя, встречу любовь и ласку, - и спадало напряжение после насыщенного дня, проведенного в «суете сует». На даче было две комнаты и большая кухня. Одна комната – дедушкина спальня с большим количеством икон, книг и рабочим письменным столом, другая – столовая-гостиная, где висел образ Спасителя в белом хитоне, написанный дедом.
По воскресеньям я ходила к обедне в Удельнинский храм, а вернувшись, находила дедушку уже «на ногах», и мы садились завтракать. Часто в это время к нему кто-либо приезжал… Вечером, когда все уезжали, дедушка садился за фисгармонию – с ней он никогда не расставался – и играл или сочинял духовную музыку, а я сидела на диване, смотрела на него или читала и ощущала благодать, от него исходившую…»
Владыка Серафим не был одинок. Кроме внучки и дочерей, рядом с ним были две его верные келейницы – монахини Воскресенского монастыря Вера (Втюрина) и Севастиана (Агеева-Зуева). Они сопровождали владыку Серафима в – продолжение семи с лишним лет. Владыку посещали его многочисленные духовные лица. Отец Серафим становился всё слабее и слабее. К развивавшейся в течение многих лет гипертонии присоединилось заболевание сердца, вызвавшее водянку. В результате владыка Серафим почти потерял способность передвигаться и не выходил из дома.
Как и в отношении многих других новомучеников Русской Православной Церкви, последнюю черту в земном бытии святителя Серафима кроваво прочертил 1937 год. 30 ноября 1937 года на территорию поселка Удельная Московской области въехал «черный воронок». Он остановился у дома № 8 по ул. Песочная — небольшой деревянной дачи… Из воспоминаний матушки Серафимы (Чичаговой-Чёрной): "Люди в штатском вышли из автомобиля, зашли в дом и стали разыскивать особо опасного преступника. Их взору предстал седовласый старик, больной водянкой. Дедушка лежал на кровати. Увидев непрошеных гостей, он не смог встать. Ему было 82 года, уже несколько лет он не мог самостоятельно передвигаться. «Гости» предъявили дедушке бумагу и сказали, что он арестован «за контрреволюционную монархическую агитацию». Последовала неловкая пауза — нужно было посадить дедушку в арестантский автомобиль, но непонятно было, как это осуществить технически. Послали за скорой помощью. Прибыли санитары с носилками, арестанта вытащили из кровати и перенесли в карету. Так на подводе с красным крестом лежачего больного доставили в столицу и сдали в Таганскую тюрьму. Там его сфотографировали и начали оформлять следственное дело".
Зачем понадобился органам госбезопасности умирающий старик? Каким образом он мог осуществлять «контреволюционную агитацию»?
На этот счет у чекистов было свое мнение. Обвинение, предъявленное дедушке, было, по меркам советской законности, строго документировано. Представление на арест утвердил комиссар Госбезопасности 1-го ранга Реденс. Справку на арест подписали начальник 8 отдела IV управления Госбезопасности старший лейтенант Булыжников и сотрудник этого же отдела капитан Персиц. В справке говорилось, что обвиняемый ни много, ни мало, а «авторитет православной церкви» и «проводит глубоко законспирированную контрреволюционную деятельность». Несколько недель физически беспомощный, умиравший старец с величием христианского первомученика противостоял новым гонителям Церкви. На допросах владыка держался мужественно, никого не выдал и не оговорил, виновным себя не признал.
7 декабря 1937 года «тройка» НКВД по Московской области, уже вынесшая в тот день несколько десятков смертных приговоров, приняла решение о расстреле митрополита Серафима. В деревне Бутово, находившейся недалеко от Москвы, расстреливали в день около двухсот приговоренных к смерти страдальцев. Обнесенная глухим забором дубовая роща должна была стать безымянным кладбищем для многих тысяч жертв коммунистического террора 11декабря 1937 года смертельно больной митрополит Серафим был расстрелян в подмосковном Бутово. К месту расстрела палачи несли его на носилках. Место его захоронения осталось неизвестным. Он был погребен в одной из 70-метровых траншей, среди тысяч других мучеников периода «ежовщины»…
Через два дня после ареста митрополита Серафима нагрянувшие в дом сотрудники НКВД вывезли облачения, иконы, книги и ноты, принадлежавшие владыке. Оказалась безвозвратно утраченной последняя, неизданная часть «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря». Вместе с Владыкой был «арестован» и написанный им образ Христа в белом хитоне. Почти двухметровая икона исключительной глубины и силы, где Господь представал как врач, протягивая руки навстречу всем слабым, больным, ожидающим помощи и утешения!
Через несколько дней арестовали келейниц владыки – монахинь Веру и Севастиану. Удивительна их судьба: ордер был выдан только на монахиню Веру, но мать Севастиана добровольно последовала вместе с ней. В лагере в 1938 году она умерла, а мать Вера, отбыв в заключении пять лет, вышла на свободу и скончалась в 1961 году. В 2005 году монахиня Севастиана была прославлена в сонме новомучеников и исповедников Российских.
Татьяна Андреева, методист Музея п. Малаховка (подразделение МУК "Музейно-выставочный комплекс" г.о. Люберцы)
Другие публикации канала:
Малаховский дачник - Лев Александрович Михельсон. Часть 2
Малаховский дачник - Лев Александрович Михельсон. Часть 1
Из истории русского театра XVII века
Александр Бойцов. "Баллада о пасхальном зайце"
"Не успел совершить ничего... кроме подвига". Жизнь Юры Ломакина. Часть 2
"Не успел совершить ничего... кроме подвига". Жизнь Юры Ломакина. Часть 1