— Благодетель, благодетель, — толпа кричала во всё горло.
Камо как мог отгораживал от оживлённых людей Розу, а Роза отбилась от него, лезла в толпу, протискивалась между людьми.
Она стремилась к входу.
Вдруг несколько мужчин подхватили Камо и стали подбрасывать его вверх.
Роза испугалась. Великан весил немало, а мужички были невысокими.
— Отпустите, — кричал Камо во всё горло.
— Чествуем благодетеля, благодетеля!
Наконец-то Камо удалось встать на ноги.
Работники газет подходили к нему близко и задавали свои вопросы. Камо отмахивался и от них. В какой-то момент он потерял из виду Розу, и запаниковал.
— Благодетель! Благодетель!
И тут Камо заорал во всё горло:
— За-мол-ча-ть! Цыц!
— Дайте слово самому щедрому человеку нашего города! — сказал приказчик со своего стула, когда толпа затихла.
Камо вертел головой по сторонам. Розы нигде не было. Он быстрыми шагами достиг приказчика.
— Где Роза? — спросил он тихо.
Оглянулся, толпа замерла.
— Внутри стало быть, — прошептал приказчик. — Куда она денется? Вы слово возьмите, люди ждут.
Но Камо лишь махнул рукой, прошёл мимо приказчика так, что стул пошатнулся и приказчик, падая на землю, застонал.
Роза была внутри и мило беседовала с молоденькой девушкой.
Та нервно теребила фартучек.
— Она не в себе, это особая пациентка. Знаете, она кусается. Она бросается на всех. Мне очень больно смотреть на неё. Иногда я захожу к ней, когда она спит. А когда открывает глаза, я убегаю и запираю дверь. Я не могу вас пустить.
Роза увидела Камо и бросилась к нему.
— Меня не пускают, — пожаловалась она. — А я не уйду отсюда, пока не взгляну на неё.
Камо уставился на медсестру. Та помотала головой.
— Не положено. Могут пострадать наши гости. Сегодня такой замечательный день, я не могу рисковать жизнью людей.
Но Камо дёрнул на себя ручку двери. Дверь не поддалась. И тогда он налёг на неё со всей силы, поднапрягся, и дверь упала в комнату, потянув за собой вырванные косяки.
В залитой солнечным светом комнате никого не было.
Но за кроватью с резным изголовьем вдруг послышался шорох.
Медсестра с ужасом смотрела на Камо и Розу. Роза сделала шаг и остановилась.
Оглянулась.
— Я рядом, — прошептал Камо.
Роза приблизилась к кровати и вдруг что-то полетело в неё, она еле успела увернуться.
Черноволосая женщина в белой ночной рубашке метнулась в угол комнаты, по пути кинув в Розу тарелку.
Эту тарелку поймал Камо.
За его спиной медсестра шептала:
— Что же будет, что же будет...
Роза застыла в оцепенении.
Женщина забилась в угол. Она тяжело дышала.
— Ма-ма, — Роза произнесла слово пискляво, а потом сделала шаг в сторону женщины.
Та не шевелилась.
— Ма-ма, — опять пропищала Роза.
Женщина пошевелилась, обернулась.
— Ма-ма! — голос Розы дрожал. — Али-ма-ма…
Роза опустилась на пол и на коленях пошла к женщине.
Та смотрела на девушку глазами полными слёз и тянула руки:
— Доченька моя…
Голос Алимы был таким ласковым и нежным, что Камо вздрогнул.
Медсестра, стоящая рядом с ним, продолжала смотреть испуганно и дрожать от страха.
Вскоре послышался шум ввалившейся в госпиталь толпы гостей и газетчиков. Они все столпились у выбитой великаном двери и затихли.
Камо услышал, как кто-то прошептал за спиной:
— Она же бешеная… Бежим отсюда!
Люди засуетились, стали выбегать из помещения.
Кто-то смеялся, кто-то ругался, кто-то кого-то просил остаться. И только Камо не двигаясь смотрел на встречу матери и дочери.
Алима гладила Розу по волосам.
Роза лежала на полу, положив голову на колени матери.
Алима шептала по-цыгански. До Камо доносились лишь обрывки фраз.
Алима просила забрать её отсюда.
Вдруг в комнату протиснулся приказчик и скомандовал громко:
— Отпускать не велено. Есть бумага, которая запрещает данной особе покидать сие учреждение до особого распоряжения. А особого распоряжения не ожидается ввиду смерти господина Караваева. Поэтому прошу покинуть данную палату во избежание неприятных моментов.
И тут осмелела медсестра, она подошла к Розе и Алиме, потянула Розу за руку. Тут же вскрикнула и одёрнула руку.
— Укусила, — стонала медсестра, пятясь назад.
Алима смотрела ехидно, и продолжала гладить Розу по голове.
Никого Алима к себе не подпускала.
Вызванные полицейские постояли рядом с ней, но приближаться не стали.
Она молчала, Роза молчала. Уже вечерело. Толпа разошлась, остались только самые стойкие газетчики. Они то и дело протискивались между дверью и Камо, но тот хватал их за ворот и откидывал за спину.
— Камо, — позвала его Роза, и он тотчас метнулся к ней.
— Слушаю, моя госпожа, — произнёс он улыбаясь.
— Поехали домой, — жалостливо попросила Роза. — Там Лачо, я хочу познакомить его с мамой.
Услышав имя мужа Алима вздрогнула, опустила глаза.
— Это мой сын, — поспешила успокоить её Роза, — мой маленький сын носит имя моего отца. А отец…
Роза замолчала и прикусила нижнюю губу.
— Лачо больше нет, Роза… — Алима говорила это таким же ласковым спокойным голосом, как говорила некоторое время назад «доченька моя».
— Но мы не можем забрать отсюда твою мать, — возмутился Камо. — Есть приказ и отменить его некому.
Роза вдруг вскочила на ноги и грубо ответила:
— У цыган нет приказов! Никто не может сказать цыгану, что ему делать. Я не буду жить в городе. Я уйду в табор и заберу с собой мать и сына. А ты можешь тут следовать законам этой страны. Я не думала, что ты такой слабый, Камо!
Камо вспыхнул. Дёрнул головой, топнул ногой и громко прокричал:
— Я свободный человек, Роза! Прости, попутал бес.
Он подал руку матери Розы, та поднялась медленно.
— Я голодна, — прошептала Алима. — Меня кормили редко, когда я не могла уже двигаться.
Приказчик стоял в дверях, опустив голову.
— Так было велено. Не кормить было велено Петром Богдановичем. У меня всё задокументировано. Есть свидетели и исполнители.
Когда вышли на улицу, Алима побледнела.
— Я так давно не видела белого света.
Все, кто пытался уговорить Камо не забирать дикую женщину из госпиталя, замолкали после того, как великан замахивался на них.
Роза держала мать за руку и улыбалась.
В её сердце было столько любви, столько нежности. Она почувствовала себя маленькой девочкой. Той девочкой, которую мать и отец всегда держали за руки вместе. Той девочкой, которая убегала от отца по степи, а он её догонял. И притворялся, что не может догнать. А Роза смеялась и бежала всё дальше.
— Как ты меня нашла, Роза? — поинтересовалась Алима. — Как моя маленькая девочка могла найти свою грешную мать?
— Это не я нашла, — прошептала Роза, — это Бог привёл меня к тебе.
Когда подъехали к дому, Алима поначалу отказалась заходить.
— Я не пойду туда, мне там было плохо. Там живёт страшный человек! — говорила она.
— Он там уже не живёт, там живём мы, — успокаивал Алиму Камо.
Дрожа Алима переступила порог Караваевского дома.
К Розе тотчас подбежала взволнованная служанка и протянула кричащего ребёнка. Она оправдывалась:
— Я как могла успокаивала, он не ел, не пил, он только кричал и звал вас. Простите, я понесу наказание за его слёзы, только простите меня!
Роза прижала сына к себе и лишь кивнула служанке одобрительно. Мальчик тотчас притих.
Он дышал тяжело, прильнул к матери всем телом.
— Мой сынок, — шептала ему на ухо Роза. — Вернулась твоя мама и моя мама. Моя Алимама.
Алима устроилась в гостиной в кресле, откинула голову назад, закрыла глаза.
— И если это смерть, — сказала она вдруг, — то пусть она будет именно такой.
Роза смотрела на мать и улыбалась. Где-то в глубине души ещё теплилась надежда найти отца.
— Баба Фуня будет рада увидеть тебя, мама, — обратилась к Алиме дочка.
Услышав знакомое имя, Алима вскочила с кресла. Её лицо стало красным, глаза горели.
— Жива ещё, ведьма…
Продолжение тут