Продолжение "Диалога короля и шута"
Опять дождь. Хорошо, что я дрова успел наколоть и воду принести. Надо будет не забыть попозже поменять ведра. Вроде же залатал крышу, да надо, видимо, новую стлать. Вот тебе и жизнь в лесу. Что я здесь, кто я здесь? И все так просто и ясно сначала было: пришел в лес, живи, занимайся духом своим, но что потом? Куда же мне идти дальше? Приноровился я жить тут, так и не в новинку, обустроился. Даже уют создал. Ну крыша только протекает, да и с окна дует. Но время есть, все исправлю, все сделаю. Физически я уже пришел, а духовно-духовно... А не убежал ли я, как если бы убежал король? Нет, не убежал. Я хотел уйти и ушел. Я ушел от них, потому что среди них стало невыносимо. Хотя… Что невыносимо? Я же не ненавижу людей, мне просто скучно, мне невыносимо скучно. Хмм… Как в том разговоре с королем про дураков. Дураки кругом, да кто и не дурак? все мы, все мы, кто-то больше, кто-то меньше. Дурак я, что надеюсь, что обрету не-знаю-что. Или нет, знаю, знаю, хочу просветления, хочу осознания. Может, надо было уйти к монахам? Община, совместные молитвы, трапезы, работы. Нет, не надо было. Не хочу я в их систему входить: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. А ты что, собрался свой монастырь сделать? А, собственно, почему бы и нет?.. Да нет, конечно, нет. Я сам себе и монастырь, и община. Я себе все, но… Если бы все, то я бы не задавался вопросом найти что-то, значит, все-таки чего-то не хватает. Ушел, ушел, возомнил о себе, что великий, что особенный, что другой, вот и ушел, ведь так? Верно? А? Себе-то скажи, ведь так?.. Не то, нет, не это, не гордыня. Перед кем мне красоваться? Думают, что сумасшедший — это если вообще думают, а так-то всем все равно. Один и один… А она?.. Сын?.. Господи, что я делаю? Направь меня и помоги мне! Я же все равно люблю ее, кого я обманываю, но я не могу, я не могу там оставаться, мне дышать, дышать нечем. Я умираю от этих запахов, от этого смрада, я не могу там жить больше, мне нужно уйти. Ты злишься, ненавидишь меня за, то что я никак не могу успокоиться, но любишь, я знаю, тоже любишь, любишь и понимаешь. Ты ведь никогда не скажешь, что на самом деле понимаешь, что я делаю, но я знаю, что ты понимаешь, и мне от этого легче. Теперь мне кажется, что все к этому и шло: с самого начала мы были обречены. Точнее, обречен был я, а ты оказалась рядом со мной и дороги наши переплелись. Я бы сказал, что мне жаль, что я вовлек тебя в свою жизнь, что ты страдала из-за меня, но не жалею, ведь даже сейчас я не могу до конца отказаться от тебя. Где-то глубоко-глубоко, чтобы никто не увидел, я.... Да и кому видеть? Птицам, зверям? Надо будет курочек завести… А Юргис никогда меня не понимал и не хотел понять. Но это его выбор, он ограничен, как бы я ни хотел развить его: ему все противно, что в нем есть от меня. Что-то я сделал не так, знать бы что. Хотя сейчас уже поздно, отец ему уже не нужен, у него своя семья. Язык у меня подвешен, со всеми могу договориться, а вот с тобой и с Юргисом не выходит. А что он устроил, когда я пошел в шуты? Я ведь даже испугался, что он меня убьет и тебя со мной. Ты даже не ругалась, не кричала — ты поняла. Я видел, я по глазам твоим видел, что ты поняла, и как я благодарен тебе за это! за то, что ты одна, одна понимаешь меня. А он, а он как всегда. Еще и тебе угрожал! Но я его, щенка, на место поставил, успокоился. Но теперь ты совсем одна… Много бы я дал, чтобы ты стала жить здесь со мной. Я бы тебе все показал, я бы тебе все рассказал, мы бы вместе дошли, вдвоем, мы бы нашли… Я знаю, что ты молишься за меня, чтобы моя заблудшая душа обрела покой. А покой ли мне нужен? Может, и нужен… Какой же я дурак! И зачем это все? Жил бы себе спокойно. Огород хочешь, к природе поближе, так кто тебе мешал? Нет, Сауле, не могу. Все одно и то же, одно и то же, одно и то же. Те же люди, те же разговоры, те же мысли. Этот невыносимый шум. Тесно, тесно ходить по этим улицам, говорить с этими людьми, видеть их. Ничего не меняется, я смотрю и не вижу никого, все как один. Все погрязли в своих проблемах, все укрылись в этом, этим и живут. А при дворе, при короле было хоть немного повеселее. И король-то неплохой у нас, но не хватает ему мудрости, может, постарше станет, будет очень хорошо. Посмеялся я там, но недолго, сил нет: оказалось, такие же люди, что на улице, что при дворе. Задыхаешься… И даже ты. Даже ты. Я понимаю, как сложно тебе от всего отказаться, я и не надеялся… Да нет! Надеялся! Жаждал! чтобы сила твоей любви ко мне преодолела это. Я же не просил предавать кого-то, уезжать в дальние страны, никого убивать за меня, нет, только позволить себе стать свободной, отказаться от всего ненужного, лишнего. Я просил довериться мне, а ты не смогла. Ты не смогла тогда, давно, когда я еще только начинал, когда я еще не так далеко оторвался, но каждый раз, каждый раз я продолжал надеяться, я делал шаг вперед и оборачивался на тебя, чтобы посмотреть, не захочешь ли, ты пойти со мной, быть рядом. В церкви же венчаны! Богом создан союз! И где? Где мы? Ты не пошла со мной, а я ушел без тебя… Да уж, не думал я, что мне так сильно тебя не хватает. Дождь усиливается. Какой свежий воздух! Вот это услада! Знаешь, здесь так дышится вольно, хорошо! Я чувствую, что живу, что делаю что-то правильное, хоть и не до конца понял, что это за такое правильное для меня. И сил сразу так много, но и дел — тьма... А ведь если ты придешь сейчас, я тебя приму, приму, я поведу тебя собой. Почему же? Почему так получилось? Господи, Господи, помоги мне понять, что, что же я ищу! Помоги Сауле, чтобы ее сердце и ум были покойны!.. Я растворюсь здесь, в природе, я стану ее частью, я научусь чувствовать мир. Я стану всем, буду во всем, единым, цельным, свободным. Может, и хорошо, что ты не здесь, я не буду отвлекаться… Нет…буду, буду вспоминать и любить, и скучать, и надеяться… Я, наверное, действительно, шут. Не зря я им стал, может, в этом и есть мое призвание, на жизнь мою посмотреть, да последних лет и так хватит. А сейчас что? Не шутовство ли? Нет, не шутовство. И не сумасшедший я. И ты меня понимаешь. Как бы я обрадовался, если бы ты пришла! Как я был бы счастлив!.. А, может, и так лучше, лучше одному, чтобы не тревожить тебя, не тревожиться самому. Если уж пропадать, то одному и с концами. Без возврата к той жизни. Здесь я могу приблизиться к пониманию себя, к природе, а там — уже все, там ничего не будет больше, там все известно и слишком очевидно. Мне недостаточно жить там, это мешает, сковывает, душит. Здесь, в лесу, в одиночестве, да в каком одиночестве?! Тут такая жизнь насыщенная, столько всего вокруг, и я становлюсь частью этого… Я не один, я наполняюсь, я вбираю в себя все вокруг, и я по-настоящему становлюсь всем и вся…Не один, но я все-таки буду очень рад, если ты придешь. Пока пусть дождит, пусть пропитается все влагой и будет готовым упиваться жизнью, а я буду верить, что выйдет солнце, мое солнце, и озарит все. Озаришь меня, согреешь, и будет ясно.
