Начало -
/Whittier/ by Margot. Part 1.
Слушай, там море цветных водопадов,
По выходным там гуляет бог, любит до полураспада.
Поедем со мной к луне цвета спелой клюквы.
Хватит глотать чужие смыслы и буквы…*
/\/\
Уиттиер встречает мелким дождём, порывистым ветром и гулким эхом, проносящимся меж гор. Александр Павлович зябко кутается в лёгкий пиджак, в одной руке держа небольшую кожаную дорожную сумку, в другой — мою руку, спеша войти в арендованный дом, служащий мини-отелем. Генрих открывает двери, с улыбкой поддержки глядя на меня. Шепчу, проносясь, как ветер, со скоростью Великолепного мимо личного секьюрити президента: «Спасибо, что уговорили!» Мужчина подмигивает, мягко притворяя входные двери с массивным замком.
Внутри двухэтажного довольно старого здания нет ни души. Воцарившаяся немота разбивается грохотом от рухнувшей на диван сумки, быстрыми громкими шагами по деревянным половицам мужчина преодолевает расстояние от холла до своей спальни, прикрывает двери, и я вновь остаюсь наедине с тишиной.
Все десять часов, проведённых в воздухе, Великолепный занимается рабочими вопросами, отстранившись от немногочисленных присутствующих людей из его ближайшего окружения. Я слышу, как он громко разговаривает с кем-то, периодически переходя почти на крик. Спустя несколько часов, за ужином, замечаю на себе отстранённый, будто даже потухший взгляд. Не выдержав и пяти минут под ним, отправляюсь ко сну.
В семь с четвертью утра президентский самолёт приземляется на аэродроме в крошечном городке Аляски, население которого составляет чуть более двух сотен человек. Я и Генрих переглядываемся при мягком касании самолёта к посадочной полосе, разделяя радость от того, что наша общая мечта осуществилась: мы прилетели в Уиттиер, несмотря на то что Президент долго был против крохотного городка, предпочитая остановиться в Анкоридже.
Я не знала тогда и не могла предположить в течение многих лет, чем эта поездка закончится для меня. В тот период я решила, что, как бы ни сложились обстоятельства, а они могли составить только одну конфигурацию, я получу от этих видов, впечатлений и знаний всё, что мне откроется. Это был почти тур мечты, то место, куда я с детства хотела попасть, но увидела его благодаря красивому мужчине из ещё более масштабной фантазии. И… Да, ради себя, ради своего будущего я поехала вместе с Александром Павловичем, загасив страхи и отчаяние.
— Марго, твоя спальня справа. Не стой столбом, — голова Великолепного «выныривает» из приоткрывшейся двери его — уверена — просторной изящной комнаты. Я замечаю расстёгнутую на груди рубашку цвета недозревшего персика, слегка распушённые ветром и дождём чёрные волосы и главное — нервозность, скрытую за шутливым тоном. Обнаруживая себя замершей напротив уже закрытой двери Александра Павловича, ощущаю растерянность и первое понимание, что я ошиблась, согласившись составить ему компанию в далёкой поездке.
В комнате, предназначенной для меня, много серого цвета из широкого панорамного окна с видом на горы, окружавшие весь этот крохотный городок. Двуспальная кровать из качественного красного дерева, шкаф, стол и полка с книгами — всё, что будет составлять мой уют в ближайшие дни. На постели лежат вещи для одноразового использования: средства гигиены, халат, полотенца, какие-то рекламные буклеты. Вытягиваю из забитой книгами полки что-то на французском. Упав на кровать в тёплом платье, ещё слегка влажном после дождя, открываю предисловие и углубляюсь в новый мир.
Просыпаюсь от голосов в холле и звуков шагов. В комнате практически полная темнота, разбавляемая металлическим светом от фонарного столба за окном. В желудке урчит, комок тошноты от голода замер в горле. Затёкшая спина от сна в неудобном положении отдаётся тянущей болью в пояснице. Шея и руки превращены в ватно-кукольные. На цыпочках пробираюсь сквозь гулкий холл, остановившись у небольшой кухни, предположительно хозяйской, замерев за дверным косяком и прислушиваясь к голосам. Слышны бряканье столовых приборов и аромат свежеприготовленной еды.
— Даже не знаю, чем заниматься в этой глухомани, — Великолепный говорит иронично, обращаясь к Генриху, сидящему рядом за столом и поглощающему, кажется, — обращаюсь к кричащему желудку, — курицу. Да, наверняка сочную аппетитную курицу.
— Вы хотели лежать на пляже, плавать в тёплом океане, пить южные коктейли…
— Вот именно: хотел, очень хотел, даже мечтал. Весь год об отпуске грезил. Думал, сойду с ума без него.
— И вот вы здесь, Александр Павлович.
— Да, по вашей прихоти.
— Всё-таки скорее по желанию Марго.
— Не прибедняйся: ты тоже в этом принял немалое участие.
— Каюсь, — Генрих сдерживает улыбку, всего лишь на мгновение переводя взгляд за спину Великолепного.
Взгляд по длительности равный половине секунды, но Великолепный замечает его и оборачивается, выдавая моё тихое присутствие.
— Марго, доброе утро! — он коротко улыбается, рукой указывая на стул по правую руку от него. — Курица с овощами, попробуй.
— Доброе. Благодарю, — присаживаюсь, едва удерживая себя от быстрого поедания пищи.
— Мы тут обсуждали, как прекрасно в этой местности, — Генрих скрывает улыбку, иронично парируя в сторону Великолепного.
— Спасибо, что мы здесь, — замечаю двусмысленность фразы лишь увидев резкий, брошенный в мою сторону взгляд исподлобья.
Повисает пауза, во время которой я силой воли заставляю себя не показывать никому из присутствующих зверский голод, проснувшийся во мне. Я — Сама Элегантность, Тактичность и Уверенность. Да будет так.
— Хотите прогуляться? — спустя пару минут спрашивает неожиданно Александр Павлович, не обращаясь ни к кому определённо. Отчего-то меня бросает в холод.
Ловлю на себе внимательный, весьма интригующий взор секьюрити, за последние сутки я уже начала привыкать общаться с ним с помощью мимики, жестов и намёков. Он всё знал, многое понимал, и всегда будет молчать — я была уверена в этом. Генрих — единственный человек рядом со мной, кто может меня поддержать. Если не словом, то улыбкой или одними глазами. Ощущение его поблизости, на удивление, скорее придавало сил, чем смущало. Я чувствую, что могу хоть кому-нибудь доверять. Генриху.
— Я — пас. Устал. Прошу прощения.
Вообще удивительно слышать подобное от человека, привыкшего быть тенью своего руководителя. Мощный, сильный, выглядящий устрашающе мужчина, полностью вошедший в самый близкий круг президента. Он — его главная броня. И как же он может отпустить своего начальника одного на прогулку?
Александр Павлович, впав резко в задумчивость, кивает головой, без слов отпуская Генриха отдыхать. Видимо, я что-то важное пропустила, услышав последнюю часть разговора. Это приказ?
— Готова исследовать территорию? — мужчина улыбается одними глазами. А мне ничего не остаётся, кроме молчаливого согласия.
/\/
Я иду чуть поодаль от Великолепного вдоль набережной, его фигура, высокая и стройная, кидает расходящиеся по мелким волнам тени. Наблюдаю за тем, как они уносятся дальше, за пределы видимости. В нос ударяет запах сырости, аромат мхов и влажной от долгих дождей растительности.
— Марго, прекращай сторожить меня, — прыснул Александр Павлович и, подхватив меня за локоть, сравнял наши тени на воде, — мы сейчас просто туристы, решившие прогуляться в полночь.
— Быть такого не может, — молвлю, озираясь на судна вдоль берега, — что вы позволяете себе подобное безрассудство.
— Учусь на примерах, — чувствую кожей его улыбку. Укол ударяет ровно в цель.Съёживаюсь, резко ощутив на себе все прелести местной погоды. Плюс десять в августе, как-никак.
— Не понимаю, что вы хотите этим сказать, — произношу почти уверенно, смотря поодаль, на горы.
— Ты не хотела никуда и никогда со мной ехать ещё несколько дней назад. Что изменилось?
— Нет, так не годится, — на эмоциях разворачиваюсь в обратном направлении и быстро иду в сторону дома, не зная совершенно, как до него добраться.
— Стой! — слышу неподалёку и… Останавливаюсь, дыша глубоко и тяжело. — Марго, слишком глупо убегать от меня, особенно в этом городишке с несколькими домами и пустотой между ними.
— А с чего вы решили, что я от вас убегаю? — оборачиваюсь и с вызовом смотрю в глаза мужчине. Ну же, разгадайте эту тупую головоломку. — Я устала. Долгая дорога. Много прошли. Спокойной ночи! — дёргаюсь корпусом вперёд, но, не обратив внимания, что дощатая тропинка местами превратилась в мягкое скользкое месиво, подскальзываюсь и сваливаюсь на задницу, нещадно ударившись и так больной поясницей.
Боль размывает чёткость наблюдаемого. Стараясь совладать с собой и криком, который так и норовит вырваться, прикрываю веки и глубоко дышу. Один вкусный сладкий пончик с вишнёвым вареньем, второй — с карамелью, третий — с ореховой пастой, четвёртый — с гвоздикой… Слышу тёплое дыхание очень близко к лицу, распахиваю веки, чтобы убедиться в том, что Великолепный стоит на коленях передо мной и сжимает мне плечи.
— Давай-ка всё-таки пойдём домой, — молвит он то ли с иронией, то ли с сочувствием. Ничего не разобрав, я предпринимаю попытку подняться, но не успеваю, поскольку Александр Павлович осторожно подхватывает меня за спину, пригоняя новый виток боли, но я не сопротивляюсь, безвольно повиснув у него на руках.
Пусть будет так.
/\
Очнувшись, вижу солнечный свет, льющийся из окон, свою спальню, сквозь двери в которую доносятся два голоса, изъясняющихся на английском.
— Лёгкое растяжение? Да, обязательно, мази по рецепту и постельный режим на пару дней. Спасибо, доктор Ричардсон.
Дверь приоткрывается сначала на пару сантиметров, спустя пару мгновений отворяется в полной мере, из неё выглядывает Генрих, держащий в руках поднос. Не успеваю притвориться спящей и закрыть глаза.
— Привет, милая неловкая девушка, — он широко улыбается, ставя передо мной поднос на ножках, и садится рядом, — как себя чувствуете?
— Где Александр Павлович? — выдаю синхронно.
Уголки губ Генриха дёргаются.
— Он в кабинете, важное собрание.
— Отпуск, разве нет?
Генрих пожимает плечами и, указав кивком головы на посуду, произносит:
— Пока завтракайте. Полагаю, позже он проведает вас.
— Поднималась в уборную, получилось с кряхтением.
— Хотите, буду помогать?
Улыбаюсь.
— Нет, я справлюсь.
— Пойду?
Киваю, провожая взглядом исчезнувшего в широком холле мужчину.
До обеда читаю ту самую книгу на французском, с которой вчера заснула мёртвым сном. Несколько раз делаю лёгкую зарядку, уставая спустя пару минут от начала. Смотрю мотивирующие ролики на YouTube. Поглядываю на неплотно прикрытую дверь в комнату. Вновь читаю.
/
— Ещё не спишь? — слышу за спиной приглушённый уставший голос. Уже стемнело, а я потеряла надежду увидеть его сегодня. Вот и подошёл к концу второй день совместного отдыха. И сколько нам осталось?
Обессиленная ожиданием и болью, не предпринимаю попытку развернуться на постели к автору своих кошмаров лицом. Чувствую слегка прогнувшийся матрас под весом, аромат гвоздики, тишину и — внезапно — свалившееся спокойствие.
— Обнимите меня, — незнакомым голосом молвлю, затаив в страхе дыхание.
Ладони, медленно опускающиеся мне на плечи, лёгкое касание вдоль груди, дыхание у левого уха — табун мурашек по телу. Я могу расплакаться прямо сейчас, вы не испугаетесь, Александр Павлович? Я вообще столько всего запретного могу, а главное — хочу.
— Спасибо, — кладу ладонь тыльной стороной на мужское предплечье. Ощущаю, как он вздрагивает. Провожу рукой до плеча и, обведя очертания кадыка, скольжу к горячим губам, вывожу силуэт лица, цепляясь за щетину, щекоча себе пальцы, — могу перед следующей встречей нарисовать вас точно по памяти, без интернета и фотографий. Мне всё равно делать практически нечего, но вы заняты. Безгранично и беспросветно. Разрешите?
Слышу смешок у уха. Укладываюсь на спину не без трудностей. Передо мной привычно уставший красивый мужчина, успевший обзавестись растительностью на лице за несколько дней, с уже привычно взъерошенными волосами, пролегшими синими кругами под глазами.
— Прости за вчерашнее. Зря я начал тот разговор, — не верю, знаю, что это не так.
— Неправда. Вам жаль, что я так и не ответила, зато успела плюхнуться, — улыбаюсь коротко, решившись, лицезрея, прикоснуться к мужчине.
Александр Павлович не отводит взгляда и не отстраняется, гипнотизируя неизвестной эмоцией.
— Марго, ты действительно думаешь, что любишь меня?
Ком застревает в горле. Прочищаю его.
— Не думаю, — отвечаю, обратив голову в сторону окна, — я стараюсь совсем не думать о вас. Гиблое дело.
— Я могу никуда сейчас не уходить и остаться с тобой?
— Только при одном условии, — выдержав паузу, произношу, ведя пальцем вдоль виска.
— Что я должен сделать?
Приподнявшись на локтях, утыкаюсь губами в шею мужчины, оставляя череду влажных поцелуев.
***
/I've been told everything about you/ by Aleksandr
Но тебе снова нужно жить,
А я давно уже начал гнать.
Игра, наверное, не стоит свеч,
Только во что нам ещё играть?
И ты толкаешь меня за буйки,
Я всё равно остаюсь с тобой,
И ты вонзаешь в меня клыки,
И ты впускаешь в меня любовь…*
/\/\
— Маллах пока молчит, но это вопрос нескольких дней, господин Президент.
Слежу за циферблатной стрелкой высоких настенных часов. Десять ноль пять после полудня. За окном — сумрак, обрамлённый горными вершинами. Что я здесь делаю?
— Спасибо, Антон. Когда ситуация изменится — в любое время суток, вы всё знаете.
— Доброй ночи, Александр Павлович, — едва слышно хлопаю крышкой ноутбука, отталкиваюсь ногами и, развернувшись на кресле к виду, вглядываюсь в ещё беззвёздное небо.
Генрих ставит на стол чашку кофе, встав за моей спиной и глядя за стекло. Аромат напитка настигает, пробуждая голод. Когда я ел в последний раз? Вспомнить бы.
— Ну что? Я слышу все вопросы, которые копошатся в твоей голове, — улыбаюсь, встречаясь взглядом с уже давно ставшим другом Генрихом.
— Тогда ответьте, — он отвечает взаимностью и садится на подоконник, перекрывая собой ещё светло-серую луну.
— Их слишком много для одной беседы.
— Марго в порядке. Ближе к вечеру выходила в столовую, после подышав воздухом на веранде.
— В каком она настроении пребывает?
— В благодушном.
— Спасибо, что всегда с ней. У тебя были планы на это местечко? — Генрих улыбается, легко кивая. — Тогда пойди.
— До завтра, господин Президент.
/\/
Из-за приоткрытой, назло скрипучей двери, смотрю на лежащую спиной к ней девушку. Она свернулась клубком, почти растаявшая в этой тьме и ледяном свете от фонарного столба. Посещает фатальная мысль: поцеловать, обнять и улечься спать рядом. Отгоняю её символичным взмахом руки.
Марго ворочается, скидывая с себя одеяло. Голые ноги, короткие шорты, обнажённый живот — всё это ломает мои планы на честный уход. Вглядываясь в глубину комнаты, ощущаю на себе короткий взгляд, резкий, испуганный. Дёргаю рукой, дабы притворить за собой двери, оказавшись в тихом холле.
— Ещё не спишь? — оказываюсь внутри её спальни, ведомый, как пёс на привязи. Дверь за спиной хлопает, вызывая короткий испуг. Я опоздал с исчезновением.
…
— Давайте проведём эту ночь вместе? А наутро я улечу первым рейсом в Штаты, и вы никогда больше не придёте в мою жизнь, — Марго выжидательно глядит ярко-зелёными глазами, освещённая ровно полосой света от луны.
— Такая заманчивая перспектива. Жаль, я не веду переговоров с шантажистами, — натягиваю шутливую ухмылку, — помнишь, что ты мне обещала в аэропорту?
О, какой гадкий манёвр использовать слова уставшего сонного человека против него, когда он бодр и рационален. А у меня есть иные, более честные варианты? Отпустить её? Невозможно.
Так вот зачем я здесь.
Марго выглядит одновременно задумчивой и напуганной. Не могу же я сказать это вслух?
— Тогда почему ты хочешь уехать от человека, которого ты любишь?
О, я себе омерзителен!
— Потому что я поспешила. Правда, мы с вами не можем быть вместе, даже здесь, в этом, возможно, самом уединённом месте на Земле. Вы же понимаете это?
— Хорошо, Марго. Я сейчас уйду, а ты останешься со мной в этом доме. И между нами ничего не будет — может быть, больше никогда. Спокойной ночи.
Прикрываю двери, опираюсь на стену и долго тонкой струёй выпускаю воздух из лёгких. В кончиках пальцев мелко дрожит волнение, растёкшееся по венам и капиллярам.
Какие идиотские условности я только что озвучил.
/\
— Маллах выдал своих сообщников в Юго-Восточной Азии.
Нажимаю на переключатель ручки, внося раздрай в ход своих мыслей, мельком смотря на переговаривающихся между собой советников в зум-конференции.
А я выдал своё полное отчаяние и беспомощность перед лицом семнадцатилетней девушки.
— В конце следующей недели с турецким президентом обсудим общую стратегию… Спасибо всем за работу. — Громко, привлекая внимание коллег, случайно роняю шариковую ручку на стол.
— Александр Павлович, переключаю на следующую конференцию. Екатерина Званцова ожидает аудиенции, — Тина, помощница, дождавшись моего подтверждения, настраивает связь с председателем Думы.
— Привет, Саша, как отдыхается?
— Восхитительно, Катюш. Какой вопрос сегодня будем обсуждать?
— Твою личную жизнь.
— О, я догадывался, что у тебя есть на меня виды ещё с дипломатической школы. Но не так же в лоб.
— А чего ждать, Саш? На носу у нас выборы в Думу. Ты подтянешь своих, а я их терпеть не могу. Они вредят нормальному законотворческому процессу. Но если вдруг всплывёт информация о том, что, скажем, Президент страны отдыхает вдвоём со своей падчерицей. Тайно уезжает далеко из страны, распускает охрану, арендует уединённое местечко. Наводит на определённые мысли… Я бы не стала ничего утверждать, но… Звучит как сенсация и логичное падение рейтингов Президента Великолепного.
— Ты хочешь, чтобы я отступил?
— Саш, перенаправь свою активность в семейное русло: наладь отношения с девчонкой, стань ей другом, лучшим другом, больше, чем другом. Помоги ей приспособиться к этой жизни, в полной мере пережить смерть матери. Успокой её, приголубь. Ты же у нас такой очаровательный мужчина, великолепный муж (некогда), замечательный сын своего отечества, настоящий, легитимный Президент. Ты достоин мира и покоя, хотя бы в личной жизни, пока у границ страны военные действия, враги строят козни. Позволь мне со всем разобраться. Без твоей бестолковой помощи. Спасибо за внимание, — Катя прикладывает ладонь к губам, причмокивая.
И тебе желаю провалиться сквозь землю, Катя.
/
Затылок Марго встречает меня на веранде. Обдуваемая холодными августовскими ветрами, девушка укутывается в тёплую флисовую куртку, облокачивается на парапет и изучает пустынный город и горы, создающие вокруг него полукруг.
Равняюсь с ней спустя полминуты молчаливого созерцания, кидаю на неё короткий нерешительный взгляд.
— Ты давно здесь. Видел ещё полчаса назад на этом же месте. Не замёрзла?
— Замёрзла. Но это лучше, чем в четырёх однотонных стенах.
— Расскажешь, что на душе? — взгляд Марго замирает на соприкоснувшихся локтях на красном деревянном парапете.
— Нет, пожалуй, нет, — девушка мечтательно и грустно улыбается, — хотя, вы знаете, я себе иначе воображала это наше общее путешествие на край земли, — она смеётся, повернув голову в противоположную сторону от меня.
— Каким?
— Другим. В моих фантазиях вы не могли вчера оставить меня. И ещё: я должна была умолять вас остаться, ползать в ногах, и вы, конечно же, никуда не ушли бы. Мы бы занимались любовью, жалея о том, что так долго были вдали друг от друга. И во время оргазма я прошептала бы вновь что-то о любви к вам. Вы бы решили, что вам померещилось, но на душе всё же стало бы теплее. А после вы никуда меня не отпустили бы. По крайней мере, на эти восемь оставшихся дней.
#современный любовный роман #романтика #отношения с разницей в возрасте #запретная связь #фетиши #18+ #сложные отношения #чувства #альтернативная россия