Жизнь казалась мне в тот момент замечательной. Деньги были, учёба шла, дома все было хорошо, единственное, что меня смущало, это тяжесть моего живота. В прошлый раз не было такой тяжести. И живот был какой то неудобной формы, и тот кто там сидел, пинался не переставая. И я сильно надеялась, что это мальчик, потому что сильно хотелось угодить Витьке. Не смотря на то, что его рядом не было, он постоянно присутствовал в моей голове и руководил моей жизнью. И меня это почему то не напрягало. Где то внутри я была уверена, что скоро он вернётся. Хотя не знала, зачем он мне.
Сессия была короткая, всего три недели, Сашка так и не нарисовался, ну и бог сним, значит судьба такая. Сейчас мои гормоны молчали, потому что нужно было закрыть сессию без хвостов, я была постоянно занята, то читала, то строчила. И ещё в моей голове поселилась мысль о том, что надо придумать что то для зарабатывания денег, чтобы не зависеть от Насти. Деньги у меня ещё были, поэтому задача эта не была приоритетной. Но в выходные дни я шла на барохолку, узнавала цены, и смотрела на то, чем там торгуют и что пользуется спросом. Мне нравился этот процесс изучения.
К концу второй недели я узнала, что мой однокурсник Сашка, а с ним ещё трое однокурсников, лежат в инфекционной больнице. Оказывается они приехали на два дня раньше и решили отметить встречу всей компанией. На закуску была медвежатина. Ну а как по другому, это же охотоведы! И все бы четверо они и умерли, если бы в номер поутру не пришла убираться горничная и не обнаружила всех их недвижимых без сознания. Отравились мальчики медвежатиной и увезли их с медвежьей болезнью, трихинелезом, в инфекционку.
Теперь я каждое утро в аудитории, прислушиваться к разговорам тех, кто ходил к ним в больницу. Из этих разговоров поняла, что болезнь опасная и тяжёлая, что их очень долго приводили в себя, а теперь им уже разрешили ходить. Но парни больше похожи на привидений, чем на студентов охотоведов, ходят и держатся за стенки, и руки у них трясутся. Аппетита у них нет, поэтому и процесс выздоровления идёт плохо. Хоть они и стараются есть через силу, пользы от этого мало. А однокурсники носят им еду из ресторана, чтобы хоть как то простимулировать к жизни.
Теперь меня мучил вопрос, стоит ли мне идти к Сашке в больницу? С одной стороны вроде надо поддержать, а с другой стороны я не знала, а надо ему это, или он не хочет афишировать наши отношения. Вроде и больница была недалеко от моего дома, но что то мешало мне решиться и пойти с передачей к Сашке. Каждый день я настраивалась, и каждый день переносили визит на завтра. В конце концов, он мне никто, и может уже забыл, что мы были любовниками. Ведь мог бы хоть записку передать.
Пока я думала и решалась, сессия медленно подходила к концу. И за три дня до завершения занятий в аудиторию явились выписанные из инфекционки любители медвежатины, и Сашка в их числе. Я сидела в дальнем углу аудитории и наблюдала за пришествием болезных. Выглядели они плохо. Были очень худющими, а лица у них были какого то землистого цвета. Я сразу увидела, как Сашка осматривает аудиторию, ища кого то взглядом. Ну мне сразу полегчало. И действительно, когда его взгляд остановился на мне, он кивнул в знак приветствия, улыбнулся и пошёл ко мне на Камчатку.
Он устроился рядом , и ничего не говоря стал проверять, что у меня под юбкой. А что там могло быть в конце мая? Колготки и трусишки. Но я , глядя на него, сомневалась в его мужской силе. Да и он сомневался. Потому что после проверки успокоился и сказал мне, что превратился в импотента. Но сказал это без грусти, значит был уверен, что все восстановится. А я в тот момент просто рада была тому, что он выздоровел и вернулся в аудиторию, и даже интересуется тем, чем я богата. На перерыве мы вместе пошли в столовую, и минут двадцать разговаривали почему то не о его болезни, а о моем животе.
Он спрашивал о сроке, о моем самочувствии, о том, как ведёт себя тот , кто у меня внутри, о токсикозе, о том на что меня тянет. Мне очень льстила такая забота, я видела, что это искренне. А в заключении обеда, он меня пригласил в ресторан, заранее предупредив, что сегодня продолжения ужина будет. Во первых, он не снял подходящий номер, а во вторых, у него реально нет сил. Болезнь была жёсткой. А я не была в претензии. Не знаю почему, но мне ничего не хотелось. Видимо мой живот и учёба тоже влияли на мои гормоны.