Экспертизы, проводимые нами, могут быть востребованы в самых необычных случаях. И застраховаться от этого нельзя. Поэтому мы просим, рекомендуем, советуем - подпишитесь и читайте, мы вам пригодимся!
В этой публикации мы вам покажем один только факт "автоматического письма", где только эксперт и поможет разобраться!
Автомати́ческое письмо́ (от греч. αὐτόματος «самопроизвольный») — процесс (или результат) письма, который предположительно является продуктом бессознательной деятельности пишущего. Индивид при этом может пребывать в состоянии гипнотического, медиумического или медитативного транса, или же находиться в полном сознании и контролировать всё, кроме движения своей руки.
Автоматическое письмо
“Тётя Глаша вышла из дома рано утром. Надо было переделать много дел – задать корма борову Борьке, накормить кур и уток, не забыть собрать яйца, выпустить пастись Зорьку, пятнистую корову, ждущую в хлеву. Тётя Глаша была доброй и приветливой, много работала и считалась в деревне настоящей хозяйкой. Одно только не ладилось в хозяйстве у тёти Глаши – мужика не было! А в каждом хозяйстве должен быть мужик! Не сильное будет хозяйство, если мужика в нём нет! Вроде и всё правильно делала Тётя Глаша, хорошо и вовремя, да только с виду всё правильно было...”
Влад читал листки с мелконаписанным текстом и понимал, что потихонечку начинает сходить с ума. Вместе с тётей Глашей! Сегодня ночью он не выдержал борьбы с самим собой и поддался на глупое и неотвязчивое желание, даже почти физическую потребность встать чуть ли не за час до рассвета, достать листы бумаги, захваченные с собой в деревню так, на всякий случай, как обычно берут с собой, уезжая на какое-то время в новое место, в деревню ли, на курорт ли. Берут многое другое, всякий хлам, удивляясь потом причине этого! Потребность была писать, писать что-то, какой-то текст, даже не задумываясь над смыслом написанного. Исписав листов 10, Влад, успокоившись, лёг досыпать. И сейчас, проснувшись на час позже обычного, с удивлением перечитывал галиматью, написанную его, несомненно, почерком. Листы бумаги формата А4 лежали на столе, вместе с ручкой, почерк был его...
Экспертизы почерковедческой проводить не надо было, здесь сомнений быть не могло! Так, как писал Влад, не писал никто ни из старых друзей - однокурсников, ни из новых знакомых коллег. Смесь неряшливых букв, закорючек и символов, которые покрывали лист слева направо равномерным слоем, даже за почерк принять можно было с натяжкой! Ни к стенографии это не имело никакого отношения, ни к тексту. Зато, на спор, Влад мог практически дословно в течение полутора часов записывать, как магнитофон, речь лектора, не коверкая, не интерпретируя, не фальсифицируя её! Правда, и разобрать эти записи впоследствии мог только он сам! Чтобы доказать, что спор он выиграл, Владу приходилось уже по-человечески переписывать, расшифровывать текст. Свой текст переделывать в общечеловеческий! Сейчас записи на листах как раз и были выполнены тем, только ему знакомым почерком. Ещё со студенческой скамьи им самими и выработанным. Однокурсники даже конспекты его для подготовки к зачётам и экзаменам никогда не просили – смысла никакого не было, не могли разобрать практически ничего! Хотя диплом с отличием, полученный Владом по окончании института, вроде бы и давал ответы, что качество конспектируемых лекций должно было быть высоким. Ответы-то ответами, но почерк... Если бы Влад сам всего этого не понимал, произошедшее пару часов назад показалось бы ему чьей-то глупой шуткой или умным розыгрышем, лучше сказать! То, что это писал он лично, было бесспорно. Но Влад думал, что это был сон! С какой бы стати он подскакивал ночью, задолго до рассвета, чтобы написать что-то несуразное... Про тётю Глашу? «Тётя Глаша вышла из дома...» Шизофрения? Начало или уже заматеревшая стадия болезни, неизлечимая форма? Влад убрал исписанные листы в стол и стал одеваться. Дел было много… Он застыл на мгновенье и чуть не чертыхнулся – прямо, как у тёти Глаши! Неужели у всех в деревне дел было много? Но он же сюда вроде отдохнуть приехал, сбежав практически спонтанно из сумасшедшей, жаркой до невозможности, Москвы, чтобы хоть недельку отдышаться, а заодно и отоспаться, напиться парного молока, накупаться и наловить рыбы! Дел много... Да уж, много! Как у...
Влад тоскливо посмотрел на ящик стола, где спрятал то, что написал ни с того, ни с сего ночью. Надо было выкинуть это из головы, не дай Бог, кто-нибудь когда-нибудь прознает про сей скорбный факт психической ущербности Влада, навеянного, без сомнения, резким переходом к размеренной и экологически чистой деревенской жизни...
Деревеньку с затрапезным названием Изотово Влад приметил ещё несколько лет назад, мотаясь по делам фирмы по всему Подмосковью. Изотово представляло собой очень даже далёкое Подмосковье, даже, скорее всего, Подмосковье не представляло. Влад в то время продвигал проект Белорусской говядины по предприятиям быстрого и не очень быстрого питания где-то поближе от Москвы, где и люди попривычнее к такому питанию были, и транспортные расходы отпечаток на цены, в конечном счёте, не накладывали. Попал он в Изотово по запарке, просто перепутав дороги, поленившись лишний раз заглянуть в Атлас автомобильных дорог. Дело было под утро, ночь Влад частенько использовал для передвижения, успевая поспать пару часов уже на месте, поработать, подоговариваться с начальством, даже заключить договор - другой, если повезёт, и – дальше, к следующему городу, населённому пункту, предприятию общепита, к очередному директору. Иногда он проезжал за ночь 50 километров, иногда - 400. Круги вокруг Москвы всё увеличивались и расширялись, в ту пору каждый новый договор был весьма интересен в плане денежной компенсации за бессонные ночи и ночную рулёжку!
Уже отъехав приличное расстояние после последнего поворота, съехав с трассы, обманутый вполне сносным асфальтом, ставшим через 20 километров не совсем сносным и вообще закончившимся через такое же количество километров, Влад даже не стал лезть в старый испытанный Атлас автомобильных дорог советских времён, где хоть и не было кое-чего, зато остальное было вымерено и проверено многими поколениями автомобилистов, заставляя его принять за основу. Атлас уже был не нужен, и без него стало ясно, что Влад заблудился. И ехать дальше сейчас, в серое предрассветное время, когда небо сливалось с землёй и звёзды терялись вверху, было опасно и глупо. Влад свернул с широкой полосы, изображавшей дорогу, подальше на обочину и приткнулся к беленькому столбику, почти ткнув его бампером. Всё равно надо было поспать эти дежурные 2-3 часа, а теперь и для того, чтобы вернуться на запланированный раньше маршрут, нужно было время.
Заглушив двигатель, Влад откинул спинку сиденья и мгновенно уснул. Возможно, через эти самые 2-3 часа именно тишина его и разбудила! За неделю рысканья по общепитовским точкам, успев проехать пару тысяч километров точно, Влад привык просыпаться под грохот проезжающих мимо длинномеров, под рёв двигателей, изрыгающих вонючий воздух, пропитанный серой и углекислым газом. Сейчас было подозрительно тихо и пахло свежим кислородом. Кислород, оказывается, имел собственный запах кислорода, странный и пьянящий, не похожий на запах любого из цветов, не похожий ни на что! Кислород и тишина...
Влад вылез из машины и потянулся, одновременно оглядываясь. Бампер машины оставался в миллиметрах от столбика – указателя, вверху которого и была белая прямоугольная полоска, по краям обрамлённая чёрной чертой, с названием населённого пункта – «Изотово 1,5 км». Деревня с названием «Изотово». Полтора километра. Куда шла главная дорога, Влада уже не интересовало, если он уже приехал в Изотово. Решительно сев за руль, он свернул в сторону и, проехав эти полтора километра, оказался в таком месте...
Тогда Влад, пробыв в Изотово целый день, перезнакомился со всеми её немногочисленными обитателями, не ведавшими ни сном ни духом о бигмагах, гамбургерах и чизбургерах, пасущих свой собственный, не Белорусский скот и даже сыр делающих свой собственный, а не Голландский или Пармезанский! Переночевав на сеновале, как и положено летом в деревне, хоть хозяева и уговаривали не выпендриваться и остаться в доме, безуспешно попытавшись заплатить им за приют и ужин из молока и картошки со своим, выпеченным в печи, хлебом, Влад понял, что теперь он и эта деревня породнились. С той самой поры и стал Влад наведываться в Изотово время от времени, сокращая эти перерывы в визитах. И летом приезжал, и зимой. И уже даже не всегда, проезжая где-нибудь близко, по делам командировочным, а вот так, как сейчас, убежав от всех и от себя в том числе! Обычно заезжал он в Изотово на день-другой, но изредка, если удавалось, оставался и на неделю. Сегодня с утра был как раз четвёртый день этого побега. Офисный народ ждал его возвращения из Новосибирска, но до этого скорбного момента можно было спокойно ловить рыбу, нарубить дров деду Мите, поправить заборчик бабке Пелагее, упиться парным молоком от коровы Зины, сравнивая его с молоком от коровы Рябушки, даже помочь тёте Лене убить петуха, чтобы угоститься потом настоящим куриным бульончиком...
Оставалось ещё три дня до конца командировки в Сибирь, придуманной самим Владом и волна энергии, захлёстывающая его всегда по приезду в Изотово, затопила все чакры, делая всё тело невесомым, с сумасшедшими мыслями. Ночной нервный срыв Влад всерьёз не воспринял, но исписанные мелким почерком листы почему-то не выбросил и не сжёг, а прихватил с собой, когда настало время возвращаться домой, типа, из Новосибирска. Лето проходило и работать приходилось всё активнее. Народ к сентябрю повозвращался из отпусков, с морей и курортов, посыпались заказы, предложения и проекты. Влад теперь и времени не находил даже предполагать - планировать, а не то, чтобы отправиться в Изотово хоть на денёк! Казалось, что в ближайшие 2-3 месяца выехать туда и не удастся, жалко было хоть толику бизнеса терять, Москва была зубастая и пустоты не терпела! Фирм, готовых занять освободившееся место Влада, было хоть отбавляй! Так казалось. Но уже через пару недель Влад понял, что если он не предпримет что-то экстренное и неординарное, получит реальный шанс сойти с ума! Или же получит подтверждение психиатра о наличии у него обычной городской болезни – шизофрении! Может, москвичи все, без исключения, слышат голоса, но тщательно это скрывают?
- Влад, ты что в последнее время такой дёрганный стал? – отвёл друга в сторону Николай, когда его, по сути, штатный начальник ни с того, ни с сего накричал на бухгалтершу, просто физически не успевшую вчера заехать в банк, выполнявшая какое-то не очень и спешное поручение, – Случилось что?
- Да нет, всё так же! Скучно, может, осень?
- И листва пожухла... Ты, случайно, стихи не пишешь?
- Что? – поднял глаза на друга Влад, только теперь начав прислушиваться к разговору.
- Да... - понял правильно заминку и вопрос коллега, – Осень. Меланхолия?
- Слушай, Коля, тебе что, делать нечего? Решил меня достать?
- Тише, тише, я же так, просто... Слушай, а что-то всё-таки случилось! Я в таком состоянии... Взвинченном, что ли, даже не помню, чтобы тебя видел! Влюбился? Да нет, те не такие. Не так себя ведут! Те радуются жизни! И людям. А ты на всех бросаешься! Колись, что случилось?
Влад беспомощно посмотрел на друга. У него в дипломате, с которым Влад не расставался практически никогда, сегодня лежал очередной «шедевр», написанный ночью. «Шедевр» литературы, надиктованный кем-то монотонным голосом и дословно, как он умел это делать, записанный Владом, с использованием своих закорючек и символов. 8 листов формата А4, покрытые этими закорючками с двух сторон, как орнаментом, мелкими, ровными строчками, сегодня выбили Влада из колеи окончательно. Приступ деревенской шизофрении неожиданно повторился, когда уже думалось, что тот сбой нервной системы был вызван только дикой жарой и усталостью.
- Говори! – увидел глаза Влада Николай.
- Мне к психиатру надо! - неожиданно не только для Николая, но и для себя, признался Влад. - Я по ночам слышу чей-то голос, он быстро говорит, я знаю, что он хочет. Он хочет, чтобы я это всё, то, что он говорит, записал! Вроде рассказа, романа... Не знаю! Отрывки какого-то текста. По содержанию – полная хрень, детский сад! Вроде... Ну, как в школе сочинения пишут, ты можешь себе это представить? И я пишу, пишу, пока он не перестанет диктовать! Потом только, когда он перестанет диктовать, спать можно дальше. Как во сне! Просыпаюсь, почти не помню ничего, а листики исписанные рядом лежат!
Николай молча и внимательно смотрел на Влада. Не перебивая, но начисто не веря.
- Пошли! – теперь уже Влад не скрывался.
Зайдя в свой кабинет, он достал из дипломата листочки.
- На, смотри, сегодня написал.
Николай работал с Владом уже несколько лет в одной фирме, Владом же и организованной, был не столько коллегой и хорошим сотрудником, сколько близким товарищем. И повелось это сотрудничество - товарищество не с работы, а с того самого института, где на лекциях и совершенствовал Влад свои умения писать быстро и непонятно! Коля тоже конспекты его пытался читать, но безуспешно.
- Да... - бегло пробежав листочки глазами, Николай вернул их Владу, – Ночью, говоришь?
- Это уже второй раз. Ночью!
То, что первая запись была сделана в командировке, в Сибири почти, Влад признаваться не стал. Не во всём же, совсем уж, признаваться?!
- А я об этом читал недавно... - вдруг заявил Николай, – Автоматическое письмо это называется! Только немного не так там было, вроде бы... Там вдова поэта какого-то, имя и фамилию уж точно не вспомню, после его смерти, тоже ночью, сразу штук 30 стихотворений записала! Сразу все! Потом эксперты, ну литературоведы, не знаю, как их там, определили, что это именно его стихи, того, мужа и поэта покойного! Его стиль, манера, метафоры. Короче, стихи его, но написаны после его смерти! Может, и с тобой что-то похожее произошло...
- Коля! Иди уже... У меня, слава Богу, нет родственников умерших из поэтов и писателей! Да и это, что написано, к литературе как-то малое отношение имеет! Спасибо...
Коля, пожав плечами, вышел, не посоветовав, однако, обратиться к врачу. Даже гримасу весёлую скорчил, выходя, что совсем уж означало, что происшедшее с Владом он лично считает пустяком. Зазвонил телефон и Влад, бросив листочки обратно в дипломат, поднял трубку. Этого звоночка он давно уже дожидался, клиент зрел медленно, но был очень важен и нужен – готовилась крупная сделка. Всё прочее как-то отошло на задний план, клиента надо было дожимать, заинтересовывать, настойчиво уговаривать! А на следующее утро, невыспавшийся и злой, Влад опять держал в руках листки с рассказом о каком-то идиоте учёном, что-то пытающемся изобрести, исследовать новыми способами и прославиться. Рассказ был фактически нелепым, тот, кто его придумал, понятия не имел о предмете повествования. Кое-как просидев в офисе до обеда, будто отбывая каторжный срок, грубя всем подряд и коллегам, и клиентам по телефону, Влад, дождавшись у дверей библиотеки конца обеденного перерыва, шагнул в читальный зал. Необходимо было кое-что выяснить.
- Мне нужна литература, имеющая отношение к потустороннему миру. К понятию «автоматическое письмо».
Короткий и чёткий заказ женщине средних лет профессорской внешности, принимая во внимание строгое чёрное платье и очки в золотой оправе, понравился.
- Пожалуйста, присядьте!
Она кивнула в сторону столиков с лампами под зелёными абажурами.
- Кажется, я смогу Вам помочь, совсем недавно я такую подборку делала. Дайте мне буквально 5 минут, просмотреть картотеку.
Влад отошёл к указанным столикам, облокотился о спинку стула. Значит, кто-то подобную литературу читает, значит, происходящее с ним – не единичный случай! Или совпадение просто...
- Молодой человек! – негромкий, но сильный голос не дал домыслить, да и материала для этого домысливания не хватало, – Вот, этого Вам должно пока хватить!
Стопка журналов, брошюр и книжечек была внушительной, женщина справилась с заданием очень быстро.
- Спасибо!
- Если что конкретно захотите узнать, то, пожалуйста, задавайте вопросы! – любезно отозвалась профессорша, склонившись над ящичками с картотекой книг, готовить следующий заказ.
Утащив увесистую стопку на выделенный столик, Влад поудобнее уселся и открыл первую книжицу, вытащив почему-то её из середины. Автоматическое письмо...
Через 2 часа Влад был в курсе всей проблемы, вернее вопроса. Теперь он сам мог бы прочитать чуть ли не лекцию в каком-нибудь обществе любителей паранормальных явлений об этом письме, с примерами и иллюстрациями! Но что ему самому теперь со всем этим делать, так и не понял. Достав из обязательного дипломата ночные записи, он углубился в свои закорючки и символы, бегло перечитывая рассказ об учёном - идиоте. Оказывается, учёный работал в институте ядерной физики! В Новосибирском Академгородке! Влад усмехнулся, вчитываясь, легко разбирая свои значки. На огромном современном синхрофазотроне! Влад ещё раз прочитал строчку – то, что он не ошибся, записывая слова под диктовку, было понятно. Это уже автоматизм – писать всё дословно. И так, как говорят. Именно так!
- Синхротрон... - молча и досадливо прикинул Влад, морщась, – Идиот полный...
- Что Вы сказали? – мужчина за соседним столиком, рассматривая что-то в газетных сшивах, поднял голову.
Влад мог бы поклясться, что не проронил в ватной тиши зала ни слова, потревожив покой остальных читателей, обозвал учёного... Нет, писателя, мысленно! Не разжимая губ!
- Синхрофазотрон. Не синхротрон! Ускоритель элементарных частиц...
- А...
Мужчина понятливо улыбнулся и снова опустил голову, удостоверившись, что обращался Влад не к нему. Через секунду Влад стоял у его столика.
- Вы меня слышали? Извините...
- А... Вот как! – теперь и мужчина всё понял, – Да. Я думал, Вы ко мне обратились!
- Со словом «идиот»? – не отступал Влад, натянуто-вежливо улыбаясь, – Похоже, сейчас я как раз и похожу на идиота!
- Не совсем. Знаете... Эмоции сильные слишком, их чувствуют... Я посмотрел краем глаза, Вы читаете... Вот, возьмите! – Мужчина, достав визитку из кармана пиджака, протянул её Владу, – Если интересно что-то выяснить, то приходите на сеанс. Пожалуйста!
Влад взял визитку и отошёл к своему столику, не став больше досаждать... Валерию, как значилось на визитке, мастеру оккультных наук. Телефон и адрес на карточке были, позвонить и прийти на сеанс можно было запросто. Тем более, что Владу просто необходимо было выяснить!
Сеанс у мастера Валерия стоил недорого. То, что Валерий услышал его в читальном зале, было уже сверхъестественно, поэтому Влад был готов к любому откровению, готов был поверить всему, что услышит. В гипнотический транс Влад не входил, но Валерий, похоже, к этому и не стремился.
- Вы за городом были, когда голос посторонний услышали?
- Да...
- Мужской голос или женский?
- Не знаю. Непонятно было. Монотонный какой-то, без эмоций.
- Как он сказал тогда, синхрофазотрон?
- И да, и нет, он сказал «синхротрон». Это потом, уже в городе было.
- Синхрофазотрон... Это ускоритель элементарных частиц...
- Ускоритель. Он говорил об Академгородке, я там учился когда-то. Говорил об институте ядерной физики. Там есть такой, ИЯФ называется. Около него и стоит ускоритель этот, огромный, овальный такой! Синхрофазотрон – ускоритель элементарных частиц. Он его назвал синхротроном...
- А в первый раз, когда Вы писали, о чём он говорил?
- О тёте Глаше какой-то... Это, как раз, в той деревне было, в Изотово...
- Где?
- В Изотово!
- Да нет, где именно Вы были в это время? В этот момент?
- Был? Спал я... На сеновале я спал! Там что-то вроде лежанки у них оборудовано, у хозяев! Кровати нет, матрац, тумбочка такая маленькая даже была, типа прикроватной! Ну, сарай просто большой, где сено свалено, на зиму запас для коровы! Пеструшка корову их зовут...
- Он не хочет со мной говорить... - убрал руки, которые держал всё время над головой Влада, Валерий, – Боится, что ли... Это ребёнок, Влад! Мальчик, лет 12-ти, думаю. А в школе, в его возрасте, про эксперименты с элементарными частицами не говорят. Это он уже от Вас нахватался, дети всё на лету схватывают!
- Так он, что... - заикнулся Влад, но Валерий его понял.
- Да, его уже нет. Но он ещё здесь. Неупокоенный, как у нас говорят.
- Весело... Так это не шизофрения?
- Я же Вас в библиотеке услышал? – парировал вопрос Валерий, – Вот и Вы его слышите. Со мной он не хочет говорить, что-то всё-таки пугает его...
- Ну и что мне теперь со всем этим делать?
- Что делать, что делать... Писать он хочет! В школе, что ли, учился, или на кого-то насмотрелся, кто пишет... Может, писателя настоящего знал! Узнать бы Вам, кто он, откуда он вообще взялся? В деревне, говорите, началось всё?
- В Изотово. Это, вообще-то, далековато, за тридевять земель...
- Да, да… Он, Влад, не может понять, что произошло! Вот и пишет свои сочинения. Про всё, что знал, видел, что от Вас узнал.
- Из меня выудил! - мрачно заметил Влад.
- Выудил, да. Что-то выудил, какую-то информацию. О том же ускорителе. Учиться бы ему! Подсказать бы, что учиться надо!
- Он же...
- Ну и что? – Валерий философски произнёс: – Учиться никогда не поздно!
- И... Когда он уйдёт?
- Уйдёт. Когда – не знаю, но уйдёт! Все уходят. И он уйдёт. Может, когда поймёт, что писателя из него не получится. Может, он до сих пор и здесь, что думает, писать легко. Видишь – и пишешь!
- Понятно...
Влад поднялся с видимым облегчением. За этот сеанс он был готов заплатить в 10 раз больше, если бы Валерий сегодня же избавил его от этого писателя! Но и того, что удалось узнать, хватало, чтобы хоть что-то понять. И, возможно, самому постараться исправить...
- Миша, Коля!
Два соратника ждали указаний.
- Меня нет неделю. Пока – неделю! Миша за главного. Сам потом найдусь, искать не надо.
- Это как-то с шизофренией связано? – развязно спросил Николай, не обращая внимания на округлившиеся глаза временного начальства – Миши.
- Да, - не стал уточнять Влад, – Голоса...
Миша дипломатично промолчал.
Машина мчалась по трассе, нарушая и скоростные нормы, и все остальные ограничения и правила. Милиция сегодня, почему-то, в дела Влада не вмешивалась и до развилки, съезда с федеральной трассы на обычную, асфальтовую дорогу, удалось добраться без стандартных разборок с дорожниками, на этих дорогах «пасущихся». Скоро показался и такой знакомый столб с указателем – «Изотово 1.5 км».
- Дед Митя, привет! – радуясь солнечному деньку, с хорошим утренним настроением, Влад обнял старика.
- Здорово, здорово! – обрадовался тот нечастому, но непривередливому и всегда готовому помочь в любом деле постояльцу, с которого-то и денег не брал ни разу за всё время, – Теперича-то надолго к нам?
- Да поживу пока! Там же можно, на сеновале?
- А чего ж? Можно, ясно. Да дожди ж уже пошли, глянь! Может, всё же, в избе заночуешь? Что ж на сеновале-то? Да и прохладно уже на сеновале-то, поутру-то! Осень на дворе!
- Ну, дед Митя! Ты же знаешь, что я всё равно там спать буду! Не уговаривай даже!
- Ладно, ладно, как хочешь!
- Дед Митя, а ты какого года рождения?
- А хотел-то чего?
- Ага, скажешь тебе, так ты всей деревне раструбишь! Тайна это!
- Да я партизанил! Да я такие тайны знал, что тебе и не снились! - рассвирепел от такого недоверия, став даже выше, косматый, заросший старик, выпрямившись во весь свой, метр с кепкой, рост.
- Понял! Значит, военные тайны хранить умеешь? – хитро прищурился Влад.
- Да уж... - поняв, что сейчас к тайне его всё-таки допустят, старик поуспокоился и стал внимательно слушать.
- Про китайский календарь слышал?
- Про китайский... - старик вопросительно посмотрел на бегущие облака, но там молчали.
- По их календарю, каждый год посвящается какому-нибудь зверю. Буйвол, змея, тигр и так далее. Год кролика есть! И те, кто родился в этот год, чтят этого животного, своего! В общем, я подарки на Новый Год приготовить хочу всем! Сколько уже я к Вам в гости приезжаю? Молоко-мёд ем-пью, а денег вы с меня брать отказываетесь, наотрез! Вот и хочу я Вас, деревенщину, обмануть – отблагодарить подарочками! И хитро отблагодарить каждого – что-то в память о его годе, по китайскому календарю! Но чтобы тайной это было, дед! Узнает кто – вся затея пропадёт! Имею я право подарки дарить, раз деньги не берут?
- Ну, дак это... Это можно! – улыбнулся, наконец, дед Митя, – Дари! Подарки – можно!
- В тайне сохранишь? До Нового года?
- Сохраню! – уже серьёзно кивнул дед, – Я же в партизанах был, да и потом уже, при Сталине, когда за что угодно могли... Я – могила! И в партизанах...
- Понял я, дед, понял! Мне бы паспорта всех ваших посмотреть, одним глазком! Я бы переписал даты рождения и отдал бы! А?
- Да это вообще без проблем! - спокойно ответил дед, удивив Влада таким простым решением сложнейшей, как ему казалось, проблемы.
- Пенсию завтра, ну, может, послезавтра, Нинка – почтальонша разносить будет, дак я и скажу нашим всем, чтобы с паспортами-то пенсию получали! Так-то Нинка их всех в лицо знает, но положено-то, по закону, с паспортами! А ты вроде в помощники к ней иди! Нинка-то и сама не поймёт ничего, ты это... За ней-то... Ну, баба она молодая, статная, вроде как понравилась! Она сама паспорта будет требовать, если ты рядом будешь с ней! Закон же! Вдруг ты какой проверяющий из Москвы! Тайный проверяющий! Закон!
О такой удаче Влад даже и не мечтал.
- Ну, партизан!
- Да было дело... Вот я расскажу тебе...
Следующий час Влад слушал молча и благодарно. Мысль, подсказанная дедом Митей, была простой и дерзкой. И – действенной!
- Влад, ты опять к нам? Заходи, молочка нашего попробуй! Всё сравниваешь? – бабка Пелагея приковыляла довольно споро, увидев машину Влада, – Зина старалась, я и сметану свежую в сепараторе сбила, как чувствовала, что ты скоро приедешь!
- Добрый день, бабушка Пелагея!
Бабка Пелагея забавляла Влада своей наивной хитростью – никогда ни о чём не попросит, угощая всем наперебой, что ни есть в доме. Только нет-нет, да пожалуется – крыша, вот, потекла в углу, ветром шифер сбило, или рама в доме рассохлась, заделать бы щель, да некому... Труда особого это Владу не доставляло, времени отнимало мизер, зато бабка была на седьмом небе от счастья, загодя зная, что сама с этими пустяковыми мужскими делами не справилась бы! Вот корову подоить – это другое дело, даже картошку выкопать - легко! Ну, куры там, гуси – это всё просто, привычно. А вот с молотком и гвоздями как-то...
- Зайду, зайду, баба Пелагея! – весело улыбнулся Влад, – Я к Вам на несколько дней, всё успеется!
Воодушевившись, перебирая в уме, что в доме надо починить – переделать, захватывая ещё и сарай с хлевом, и огород, бабка Пелагея заковыляла обратно домой, явно что-нибудь приготовить. Знала, что этим же вечером Влад к ней и заглянет, вроде, молока попробовать! Знала всё, понимала, но хитрила по-прежнему бабка Пелагея!
На сеновале ничего не изменилось с того самого первого посещения Владом деревни Изотово. Тот же матрац, накрытый серой холстиной, подушка, набитая сеном, тумбочка. В неё Влад и положил часть содержимого своего дипломата, вечного спутника, надеясь ещё успеть и поработать, если... Если ничего непредвиденного не произойдёт!
Покосившись на пачку белых листов, Влад чуть ли не передёрнул плечами. Ни боязни чего-то необъяснимого, ни страха перед несуществующем - реальным не было, иначе бы он сюда не приехал. Настороженность? Да, возможно. И – ожидание! И решимость что-то, наконец, изменить. Кто там и когда должен уйти, как сказал этот мастер Валерий? Кто-то и когда-то... Хоть не шизофрения, и то хорошо!
- Я думал, только в деревне Простоквашино велосипеды выдают, надо же...
Влад встретил почтальоншу у входа в первый дом, крайний по единственной улочке Изотово, где и заселился сам когда-то на сеновал, где и останавливался каждый раз, иногда наезжая. У входа в дом деда Мити.
- Нинулечка, здравствуй! Радость наша пенсионная! Ждём, ждём мы тебя! Заходи, заходи, Солнышко залётное!
- Ой, дедок, не залётная я! Не пугайте так уж! – покраснела вдруг девушка, спрыгивая с велосипеда, который успел галантно подхватить Влад.
Сумку свою постороннему человеку, в отличие от железного коня, почтальонша не доверила. Следом за девушкой, прислонив коня к стене дома, вошёл и Влад. Представление, предложенное дедом Митей, прошло как генеральная репетиция, без сучка и задоринки. Дед Митя, как будто делал это всегда и в обязательном порядке, достал заранее приготовленный паспорт и положил его перед Ниной. Смущённо посмотрев на него, потом, понимающе, на Влада, почтальонша Нина достала тетрадку с отчётностью, нашла фамилию деда и открыла его паспорт. Для порядка и закона. И для Влада. Нет, в первую очередь, именно для Влада! Для чужого человека. Из-за чужого человека! Незаметно переписать все данные паспорта, пока Нина пересчитывала пенсионные деньги деда Мити и смотрела, там ли дед ставит закорючку-подпись в тетради-журнале, было совсем уж просто. Все формальности были соблюдены и личность деда была установлена при помощи его паспорта. Смотреть и контролировать действия Влада никто не собирался.
- И давно вы по деревням на велосипеде ездите?
- Да уже годик!
Нина сама, без стеснения, присела за стол, привычно разливая молоко по стаканам, как в других, видимо, деревнях и местах, пьют чай из самовара.
- А я Вас раньше не видел?
- А Вы же пенсию не получаете? Или получаете? – хихикнула девушка.
- Нет... - улыбнулся Влад в ответ, – Даже из твоих рук рано ещё! Не стал бы брать!
- А что стал бы брать? – легко приняв обращение на «ты», задала каверзный вопрос девушка.
- Не бери ничего, козлёночком станешь! – съязвил дед, успев куда-то запрятать свои кровные денежные знаки, вроде бы и со стула не вставал.
- Рогатым? – Влад сузил глаза, разглядывая, в свою очередь, глаза почтальонши.
- Ну ты уж совсем... - второй раз за пятнадцать минут покраснела Нина, – Вкусное молоко...
- Ага! – дед был в молодости, видимо, шустрячком, – Коровье!
- Гм... - Влад закашлялся, а Нина залилась безудержным смехом, растрепавшиеся волосы рассыпались по плечам. Лёгкий сарафан изящно подчёркивал изгибы красивого молодого тела, похоже, спортом Нина занималась не просто по школьной программе.
- Я тебя провожу, вдруг кто-нибудь пристанет?
- Не отдашь меня никому? Там бабка Пелагея, смотри, приревнует!
Нина смеялась, Влада она уже оценила и приняла, человек сразу может понравиться или не понравиться. И против «проводить» Нина не возражала!
- Брось здесь свой велосипед, я тебя на руках понесу!
- На руках? А как не удержишь?
- Упаду вместе с тобой!
- Нет, мы ещё мало знакомы! – опять засмеялась Нина, но краснеть на этот раз не стала, – Ладно, на, держи сумку, только смотри, там деньги, не укради!
- Боже, дай мне сил сдержаться! – простонал театрально Влад, прижимая к себе толстую сумку.
- Ты деньги любишь? – подхватила драматическим голосом Нина.
- Какие деньги? Мрак и сор это! Я о почтальоншах...
Не выдержав дальше плавного хода пьесы, Нина покачнулась, оступившись от приступа хохота и упала туда же, где уже была её сумка – в объятия Влада. Теперь её лицо и глаза были слишком близко от его лица и, держа сумку и Нину крепко-крепко, Влад уже мысленно благодарил деда Митю за эту вчерашнюю подсказку, а если уж и всё остальное получится...
Всё остальное получилось. Обходя дом за домом и выдавая гражданам пенсионерам их законные пенсии в виде денежных знаков, Нина строго и безапелляционно требовала паспорта. Немного удивляясь, но не переча, видя рядом постороннего человека, хоть и всем известного в деревне Влада, старики и старушки лезли за документами, иногда этому чужому подмигивая. Похоже, все так и поняли требование Нины, как показуху перед городским. Знай, мол, наших! Мы тоже умеем работать! А девчёнка ещё к тому же и молодая...
Перепись населения заняла часа три. Когда все пенсии были розданы, в кармане Влада лежал аккуратно свёрнутый листок этого же формата А4 с каракульками, из которых можно было узнать всё о живущих в деревне людях. При знании того, к кому с этим вопросом можно было обратиться! О людях не только живущих в Изотово сейчас, но и живших за 10 лет до сегодняшнего дня, за 50 лет, а, если повезёт, и вообще, со дня её основания! И Влад знал, к кому за этими сведениями обратиться! Конечно, и Интернет с его базой данных – величайшее изобретение человечества, но читальный зал библиотеки с кипами газет, ошеломляющих количеством и разнообразием объявлений любого толка, со счетов сбрасывать ещё рано! Всего за один вечер, проведённый в «читалке», Влад набрал информации на пару недель работы вперёд, если уж Валерия не считать, показавшем просто направление поиска, чтобы из этой ситуации выйти!
- Поехали, я завезу тебя и твой велосипед!
Сумка Нины сильно уж не полегчала, хоть вместе с деньгами она отдавала некоторым пенсионерам и газеты-журналы, даже три-четыре письма родственники прислали в Изотово, своим пращурам.
- Что ты там такое таскаешь? – удивился Влад, взвешивая в руке брезентовую сумку.
- Книги там! – серьёзно и спокойно ответила почтальонша, – Я из школы сюда поехала, уроки с малышами провела – и на почту! Я же в школе преподаю, в начальных классах! А почту по совместительству развожу. По старой привычке, что ли? Вот, думаю в пединститут поступать, чтобы уж настоящей учительницей стать! Техникума мало, я сама чувствую! Да и дальше младших классов даже у нас, в районе, не поставят! А уж в городе...
«Всё-таки Нина тоже думает о городе», - уловил её мысли Влад. Может, не так выразилась, просто к слову пришлось? Девушка легко шла рядом по кривой деревенской улочке, сумку тащил Влад. Сарафанчик открывал загорелые до черноты плечи, не скрывал и сильные мышцы ног.
- Спортом занималась? – оценивающе, почти с вызовом, осмотрел её фигурку Влад.
- Велосипед! – подтвердила Нина его догадки, – первый разряд, дальше не стала, надо было в город уезжать, по-настоящему тренироваться. Я ведь местная, в райцентре всё детство прошло. Два года в техникуме только на дошкольном отделении отучилась, в городе, у своей тётки жила.
- Странно, что я с тобой раньше здесь не встретился...
Влад открыл багажник, пытаясь пристроить там велосипед, цепляющийся рулём и педалями за все выступы машины, не желая быть связанным в этом багажнике.
- Поцарапаешь!
- Сейчас, привяжем его... Ты садись, садись! Всё равно быстрее приедем, чем сама, одна-одинёшенькая...
- А, я привыкла! Вот зимой плохо, снега иногда по-колено бывает!
- И ты, что, на велике?
- Снегоходов-то нам не выдают! – засмеялась Нина, – Прорываюсь, кое-как!
- Ну, всё, поехали! Торопишься?
- Нет. Изотово – последняя остановка! Домой уже...
- Искупаемся?
Нина без всякого недоверия посмотрела на Влада, потом в окно, как будто оценивая погоду.
- А что? Вода ещё не холодная! Поехали! Я одно местечко покажу, вряд ли ты там уже успел побывать...
Местечко представляло собой озерцо идеально круглой формы с идеально ровным дном, будто линзой лежащее на земле, среди растущих вокруг деревьев. Нина мигом сбросила сарафанчик, не прикидываясь стеснительной и чопорной, хоть лифчик и трусики отнести к купальным принадлежностям было никак нельзя и бросилась с невысокого берега в воду. Озерцо было чистейшим и небольшим, пока Влад раздевался, Нина его уже раза три переплыла.
- Как бассейн! – удивился Влад, – И вода тёплая!
- Оно и зимой не замерзает! Ключи, наверное, тёплые бьют! Иначе – как?
Влад осторожно вошёл в воду. Озеро и впрямь было тёплым!
- Ой, да ты холоднее воды! – Влад прикоснулся к девушке и задержал руку у неё на плече, – Можно и греться, и остужаться...
Он, в шутку, прижал её к себе, стоя в воде по грудь.
- Ты скользкая и прохладная!
- Остудился уже? – будто очнувшись, пошевелилась через минуту Нина, не собираясь начинать вырываться.
Влад опустил руки с её талии ниже, до линии крутых бёдер.
- Хорошо здесь...
- Ага... Я сюда часто заезжала раньше вечером, когда почту развозила!
- Раньше?
- Да. Я про это озеро ещё с детства знала, но редко бывала, далеко. Маленькая ещё была!
- Взрослая уже?
Влад прижал к себе бёдра девушки, оказавшись с ней лицом к лицу.
- Взрослая! – сама потянувшись, первая, она поцеловала его в губы. И... Ушла под воду, согнув ноги и выскальзывая ужом из его объятий.
- Так, теперь ты отвернись, я выжмусь, а то мокрой ехать неудобно! Чехлы твои намокнут!
- А если не буду отворачиваться?
- Не будешь? Ну, и не надо!
Нина, всё-таки, зашла за машину, где быстро отжала воду из лифчика и из трусиков, пригнувшись. Потом надела сарафан. Поколебавшись секунду, Влад проделал ту же операцию.
- Ты где живёшь?
- Так в райцентре!
- Нет, с кем?
- Уже ни с кем! Взрослая же! – Нина заливисто рассмеялась, – Квартиру я снимаю, к школе поближе. Дом тоже есть, там мама с сестрой младшей живут. А две старшие сестры и брат уехали, в городе...
Машина медленно объезжала ямы и колдобины, дорога была ещё та!
- Большая семья!
- Да, нас 5 детей было у родителей!
- А отец?
- Умер, давно уже.
- Любишь детей?
- Конечно! А то зачем бы я в школу работать пошла? Завтра у нас сочинение, в третьем классе!
- Они уже что, сочинения пишут?
- А то! Прикольно так пишут! Один пацан, Мишка, про лето знаешь, как написал? Про каникулы?
- Как?
- Летом у нас были каникулы. Но они уже кончились, теперь у нас нет каникул! Это дословно! И – всё!
- А что, ёмко и лаконично!
- Ёмко, да! В этих двух строчках я насчитала одиннадцать орфографических ошибок!
- А я, вообще, без ошибок пишу! – похвастался вдруг Влад, – Можно в газету идти работать, готовые тексты проверять!
- А я вот сама иногда ошибки детей пропускаю! – покачала головой Нина, – Смотри, какое дерево красивое!
На горочке стоял клён с резными листьями, пронизываемый насквозь лучами заходящего Солнца. Листья были разноцветными, с чётко выраженными границами, вроде все вместе, но каждый выделялся отдельно, каждый был особенным!
- Смотри, как люди, прямо!
Повернувшись к девушке, Влад увидел овал красивого лица, задумчивые глаза и полураскрытые пухлые губы. Машина проехала накатом ещё пару метров и замерла. Губы почтальонши Нины были мягкими и вкусными...
- Заедешь, кофе выпьешь? – предложила девушка, когда Влад, наконец, довёз её всё-таки до дома.
- Мне в город срочно надо, на один-два дня!
- В город... - Нина отвела глаза.
- А к тебе удобно вообще-то... В это время, да ещё мужчина?
- У меня слишком устоявшаяся репутация! – рассмеялась пассажирка, – Ты же никому не расскажешь?
- А если забеременеешь и родишь?
- Ну ему-то мы расскажем... Ладно, уезжай! – Нина потянулась к дверной ручке, – Квартира 3, если ночью приедешь!
- А репутация?
- Не волнуйся, репутация не пострадает! За это уж не переживай!
- Нина...
- Езжай, езжай, всё нормально! Что-то у меня в голове звенит, будто... Перекупалась я с тобой, наверное! И глаза слипаются... А завтра в школу раненько! Всё, я побежала!
Потянувшись, Влад встретил тёплые мягкие губы Нины, но через секунду она уже оторвалась от него, доставая сумку с заднего сиденья.
- Отдашь велосипед?
- О! Конечно! Я уже про него забыл, чуть не увёз с собой! – Влад вытащил «коня» из багажника, – Помочь в стойло поставить?
- Нет! Я же на первом этаже живу! Запомнишь, квартира 3?
- Запомню!
- Ну, и ладно! Ой, в голове всё звенит! А мне ещё детей учить! Чему только... Сочинение же, да!
Девушка, легко забросив сумку с несколькими учебниками через плечо, покатила велосипед к подъезду. Дождавшись, когда загорится окошко на первом этаже, где, по всей видимости и находилась эта самая квартира №3, Влад сел за руль, завёл двигатель.
Ночь – это было его время для езды, за ночь он преодолевал сотни километров, работая днём. И как бы не хотелось остаться с Ниной, надо было ехать в Москву! А там – найти этих специалистов по генеологии, которые деревья составляют, генеологические. Найти и заказать эти деревья, все сразу, целую рощу деревьев, на всю деревню! Хотя Изотово и насчитывает сейчас едва ли два десятка домов, но когда-то, как ему рассказывали, эта деревушка цвела и расцветала! Роща должна быть солидной! И в этой роще должна быть хоть одна тётя Глаша, у которой в хозяйстве не было мужика! Обязана была найтись тётя Глаша, чтобы появился хоть намёк, где искать этого человечка, которого уже нет, про неё писавшего! Автоматическое письмо...
- Кто там? – голос Нины был заспанным, но не злым.
- Это квартира №3?
Спросить ещё можно было о том, как пройти в библиотеку, но дверь уже распахнулась и девушка, стоя босиком и в ночной рубашке, на голом полу, протянула руки к Владу. Подхватив приведение в развивающемся балдахине, Влад донёс его до спальни, найдя её в темноте практически интуитивно, положил на кровать, вернулся и закрыл входную дверь. Заснуло приведение или нет, он не понял, но оно не тронулось с места, когда с него стащили балдахин и разложили на широкой кровати аккуратнее. Лишь через минуту приведение подало признаки жизни, не в силах больше притворяться мёртвым! Оно взвизгнуло и схватило Влада за плечи, подняв обе ноги и сцепив их у него на спине, будто пытаясь вдавить человека в себя, глубже! Влад вдавиться согласился и замер, что совпало с оцепенением приведения, слушавшего, как толчки переходят от тела к телу, затихая где-то в глубине у Нины, потом возвращаясь к нему, чтобы снова уйти в Нину...
- Что ты так долго? Я всю ночь не спала...
- А что делала?
- Слазь, раздавишь!
- Нет, не слезу! Мне так мягко...
- Ну, и лежи! А я спать буду.
- Так что же ты делала? Где свет-то включается?
- Ой, не надо свет! У меня бардак... – испугалась Нина.
- Голова перестала звенеть?
- Голова?
- Ну, ты говорила вчера, когда я уезжал!
- А! Да, перестала! Всю ночь прошлую, как и эту, не спала, что-то вроде как в голове моей же со мною же разговаривали! Думала, что это из-за того, ну, что под клёном... Я даже уже... Ой, да ладно, пристал! Спать хочу...
Нина потянулась, зацепив Влада ногой. Он её поймал, провёл рукой по гладкой коже, по внутренней стороне, упёршись в преграду, заставив тело девушки конвульсивно содрогнуться.
- Ай!
- Тихо...
- Влад... - сладко прошептала Нина.
- Где свет?
- Зачем?
- Посмотрю, как ты живёшь!
- Живу... Я работаю! Ту ночь не спала, голова гудела, голоса какие-то... Думала, с ума сошла из-за этого... Ну, клёна! Затерзал девочку...
- Клён?
- Ага, клён! А листья такие мягкие! Перина, прямо! Голова только в школе прошла! Я на Мишку ещё накричала, помнишь, я тебе о нём рассказывала! Ну, который сочинение, как он провёл каникулы летом, написал?
- Помню, конечно!
- Ну, вот! Накричала, голова и прошла! Я плохая учительница, понимаю! Садист – учитель! Но я же ночь не спала! А ты, вообще, маньяк! Вцепился...
- Свет где?
- Да там, у двери, выключатель! Бедную девочку... Вцепился... Спать хочу... Сонную, меня... Похабник... Всю... Испачкал, вот... Спать...
- Стой, стой, Нина! – Влад включил свет и теперь разглядывал почти уснувшую девушку, без сил, голой, растянувшуюся на кровати, – Что ты говорила этому Мише?
- Мише? А... Ну, что ему учиться надо... Учиться ему надо, чтобы сочинения толковые писать!
- И всё?
- Маньяк ты... Девушка спать хочет, изверг... Не смотри на меня...
- Что-нибудь ещё говорила? Нина?
- Выключи свет... Говорила, чтобы просто описывал всё, что видит! Не просто, что каникулы были, а что происходило за день! Взял бы один день из своей жизни и описал, что он сам сделал, что делали его близкие, с кем он живёт... Влад... Влад...
Нина глубоко задышала, теперь уже точно мёртвой не притворяясь. Девушка лежала на животе, растянувшись на кровати, из угла в угол и крепко спала. Вторая бессонная ночь её добила окончательно! А вот голова прошла! В школе! Мише нужно учиться! Не Мише, а тому, другому, несостоявшемуся писателю, диктующему по ночам свои несуразные произведения. И Валерий, на своём сеансе, мастер оккультных наук, про то, что писателю в школе учиться надо, говорил! Чтобы понял он, чтобы мог, наконец, уйти! Когда-то же он должен уйти? Что же его ещё здесь держит? Учиться... Голова, сочинения, школа... В комнате, помимо голой Нины, особого бардака и не было. Если не считать кучи рассыпанных тетрадей на письменном столе у окна! Тетради явно школьные, принесла их явно Нина. Плоды творений её учеников? Так там же должны быть и сегодняшние сочинения? Интересно, что написал на этот раз тот самый Миша? После того, как накричала на него Нина, «садист-учитель»? «Мучительница»! Учиться ему надо... Естественно! Но голова-то прошла... И – спит спокойно дорогой товарищ!
Влад, чтобы не отвлекаться, набросил какую-то тряпицу на девушку, сняв её со спинки стула. Тетради интересовали пока больше. Мишина! Покопавшись немного в их россыпи, Влад нашёл две, где рядом с фамилиями значились и имена – Миша. И понял сразу, открыв первую, что это именно то, что он искал! Что предчувствовал. Знал. Тетрадь была исписана почти полностью. Как там говорила... Кричала Мише мучительница? Всё описывать, весь день? Все свои ощущения? Автоматическое письмо... Что там может чувствовать, ощущать человек в третьем классе? Влад открыл тетрадку с начала. Открыл и замер, тупо вглядываясь в строчки, написанные корявым детским почерком...
«Тётя Глаша вышла из дома рано утром. Надо было переделать много дел – задать корма борову Борьке, накормить кур и уток, не забыть собрать яйца, выпустить Зорьку, пятнистую корову, ждущую уже в хлеву. Тётя Глаша была доброй и приветливой, много работала и считалась в деревне настоящей хозяйкой. Одно только не ладилось в хозяйстве у тёти Глаши – мужика не было! А в каждом хозяйстве должен быть мужик! Не сильное будет хозяйство, если мужика в нём нет!»
Влад пробежал строчки быстро, сверху вниз и слева направо, не находя ни одной грамматической ошибки! Даже страшные для любого школьника сложноподчинённые предложения были написаны правильно... Детский неуверенный почерк и чётко расставленные знаки препинания! Правописание... Третий класс! Так писал Влад всегда сам, мало кто из его знакомых мог ни разу, исписав почти всю 12-ти листовую тетрадку, не ошибиться, поставив неправильно хотя бы одну запятую! Писатель этот уже чему-то научился от него? Перелистав несколько страничек, Влад опять насторожился, бросив невольно взгляд на лежащее спящее тело, и начал читать.
«Листья клёна будто дразнили, то приближаясь к лицу, то отдаляясь толстой периной, те, что уже упали, подталкивали тело вверх и принимали обратно, обнимая и лаская, слегка покачивая его, нежно и беспощадно приближая начало конца. То, что должно было случиться скоро, означало и конец этого счастья, света, ночи, конец перине и наслаждению. Но как же хотелось, чтобы этот конец наступил! Конец жизни, означающий начало этой же самой жизни, счастья, света, как и наслаждения! И так хотелось задержаться, где перина, и туда уйти, где сейчас, вот, через секунду это должно произойти... А листья клёна дразнили, приближаясь и отдаляясь ритмично к лицу и от лица, в глазах всё плыло, листья перемешивались с небом, реальность с забвением, казалось, что конца этому никогда не будет и так хотелось этого конца...»
В тексте грамматических ошибок не было. Так, в школе, в третьем классе, сочинения не пишут! Так в школе и каникулы не проводят! Да один человек и не мог так свой день описать! Ни в школе, нигде! Кое-чему, конечно, тот писатель научился! Может, даже и дальше будет учиться. Если захочет. Если успеет. Если ещё не понял, что всё, что было, уже прошло, ушло навсегда, но оно всё равно ещё будет! Может, он это уже понял, прожив этот день уже несколько раз, наблюдая и его начало, и его конец из разных его точек, даже с помощью разных людей? Очень хотелось бы надеется, что это так! Или, что будет скоро так, что писатель уйдёт. Здесь уже не его место! Здесь пока будет жить Миша, эту тетрадку писавший, вряд ли понимая сам, что пишет. И Нина не может поставить ему «пятёрку», потому что эту тетрадь и показывать теперь никому нельзя! Следующий час Влад потратил на то, чтобы, украв из тумбочки Нины такую же тетрадку, как и Мишина, тщательно, по буковкам, имитируя его почерк, старательно делая ошибки, исписать две странички сочинением про какого-то коня, забредшего к Мише в огород и съевшего их семейную собственность – капусту! Едят кони капусту или нет, Влад не знал, но «троечка» теперь Мише была обеспечена! Как и покой его родителям! И Нине!
Спрятав тетрадку с настоящим Мишиным... Чьим-то творчеством, Влад выключил свет. Надо было поспать самому, дать ещё немного поспать Нине и разбудить её перед рассветом. Жёстко, неумолимо и... Как обычно! Как всегда это бывает! Надеясь на то, что сильно она расстраиваться не станет... Хоть бы через минуту, не сначала! А потом, к вечеру, как стемнеет, уехать в город. Там должны уже дать люди, покопавшиеся в архивах, в документах, где и когда жила эта тётя Глаша, у которой не было мужа, кто были её соседи и родственники, и кто же это мог быть тот самый, неугомонный... Неупокоенный писатель, так жаждущий учиться и у кого это уже получилось! А, может быть, он уже понял что-то? По крайней мере то, что конца нет! И листья клёна будут всегда приближаться к чьему-то лицу и отдаляться от него, сливаясь с небом и облаками, со счастьем и реальностью, с такими разными понятиями...
Обняв крепко спящую почтальоншу-учительницу, Влад заснул, ожидая рассвета, ожидая реальности. Он точно знал, что конца нет!
Обращайтесь к нам! Мы знаем, как вам помочь и располагаем такими возможностями! Подписывайтесь!
Наши координаты: