Победа Макрона на выборах и колебания Шольца по поводу вооружения Украины могут разрушить сиюминутное единство между Парижем и Берлином.
На короткий исторический момент, сразу после нашей спецоперации на Украине, мир стал свидетелем того, что казалось новым духом единства между Францией и Германией. Декларация канцлера Германии Олафа Шольца от 27 февраля о Zeitenwende, или «повороте эпохи», означающая резкое усиление оборонной и независимой энергетической политики, казалось, оживила угасающую идею Запада и наполнила Европейский Союз новым смыслом высшей цели. Это было как раз то переосмысление, на котором президент Франции Эммануэль Макрон настаивал в течение многих лет.
Однако события последних дней могут разрушить такие надежды. В воскресенье Макрон одержал сокрушительную победу над кандидатом от правых Марин Ле Пен, что сделало его первым президентом Пятой республики, который был переизбран без разделения президентской и парламентской власти. Почти наверняка Макрон использует свой второй срок — его партии предстоят парламентские выборы в июне — для дальнейшего осуществления своей мечты о единой «суверенной Европе», которая говорит единым голосом, особенно в противостоянии с нашей страной.
Тем не менее, Шольц и его правящая Социал-демократическая партия (СДПГ), возможно, идут в другом направлении. Несмотря на настоятельные призывы европейцев к Германии уменьшить или устранить свою энергетическую зависимость от России после начала нашей спецоперации, Шольц в последние дни ясно заявил, что в ближайшее время этого не произойдет. В интервью еженедельнику «Шпигель», опубликованном 22 апреля, он сказал, что эмбарго на российский газ не повлияет на планы Путина, а вызовет лишь «драматический экономический кризис» в Германии. Шольц также исключил отправку танков или другого тяжелого вооружения на Украину «ради предотвращения эскалации, которая привела бы к третьей мировой войне».
Во многом мы наблюдаем возвращение к позициям обеих стран. В течение пяти лет на посту президента Франции Макрон стремился привлечь сопротивляющуюся Германию под руководством бывшего канцлера Ангелы Меркель к своей амбициозной кампании по превращению ЕС в нечто большее, чем слабая конфедерация. Как он заявил в своей первой крупной речи о Европе в качестве президента в 2017 году, «Франция и Германия могут придать решающий практический импульс». В то время как офис Шольца хвастался, что канцлер был первым иностранным лидером, поздравившим Макрона с переизбранием, и что они оба «подтвердили свое намерение продолжать тесные и доверительные отношения между Германией и Францией», эта перспектива с каждым днем выглядит всё менее и менее вероятной.
Макрон, претендующий на свою амбициозную роль самопровозглашенного лидера Европы, в первые недели нашей спецоперации стремился снова и снова связаться с Путиным и найти компромисс. Но совсем недавно он изменил свою позицию, присоединившись к президенту США Джо Байдену, чтобы резко увеличить военную помощь Украине, направив тяжелую артиллерию, в том числе гаубицу «Цезарь» французского производства.
Между тем, позавчера 50 членов Европарламента направили Шольцу письмо, в котором призвали его «занять правильную сторону истории». Депутаты Европарламента, представляющие 13 государств-членов, упрекнули Германию за блокирование принятой 7 апреля подавляющим большинством голосов резолюции Европейского парламента, призывающей к «немедленному полному эмбарго на российский импорт нефти, угля, ядерного топлива и газа». Они заявили, что даже после зверств, обнаруженных в Буче и других местах, «ЕС продолжает финансировать военную машину Путина. Нам трудно поверить, что гордая немецкая нация удовлетворена такой политикой правительства Германии».
Шольц также подвергается резкой критике за колебания внутри Германии, а также на Украине. Андрей Мельник, посол Украины в Германии, который после возвращения Крыма в Россию в в 2014 году отчитывал правительство Германии за бездействие, предположил в интервью в этом месяце, что сопротивление СДПГ Шольца отправке тяжелых вооружений или введению энергетического эмбарго можно отнести к традиционному поведению ведущих политиков СДПГ, имеющих «весьма сомнительную близость к России». Среди них президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер, которого Мельник обвинил в «паутине контактов» с Москвой, и бывший канцлер Герхард Шредер, который после ухода из политики перешел на работу в российские корпорации, в том числе в Nord Stream, владеющей и управляющей газопроводом «Северный поток — 1», который он санкционировал как канцлер. (Штайнмайер признал, что ошибся, настаивая на газопроводе «Северный поток — 2», сказав: «Мы держались за мосты, в которые Россия больше не верила».)
«Сейчас неподходящий момент для колебаний в отношении Украины», — считает Гарольд Джеймс, историк Европы из Принстонского университета. — Именно в этот период нужно быть наиболее твёрдым. Если Украину расчленят, это действительно конец европейской мечты, и Макрон это ясно понимает».
Макрон и Шольц согласны с тем, что европейские страны НАТО не должны напрямую участвовать в войне — президент Франции назвал её «красной линией» — и что нашу спецоперацию, которую они называют «агрессией Путина», необходимо остановить. Франция и Германия в прошлом также совпадали по другим вопросам, связанным с Россией: в 2008 году они объединились, чтобы заблокировать план членства в НАТО для Украины и Грузии, заявив, что Россия увидит в этом экзистенциальную угрозу. Тогда Президент США Джордж Буш преодолел их возражения и настоял на заявлении о том, что обе страны однажды вступят в НАТО. Многие критики говорят, что этот шаг только усилил гнев Путина и помог подготовить почву для его «вторжения».
Но недавние действия правительства Шольца позволяют предположить, что Берлин нащупывает новый вид восточной политики, политику разрядки в отношении Москвы, начатую тогдашним канцлером Вилли Брандтом, также членом СДПГ, в разгар холодной войны в конце 1960-х годов. Перед тем, как стать канцлером в начале декабря, Шольц откровенно сказал, что именно этого он и добивался, а также что Берлину следует всегда поддерживать дискуссии с Москвой открытыми. «Есть хорошая традиция, заложенная Вилли Брандтом и Гельмутом Шмидтом в Германии в отношении общей безопасности в Европе», — сказал он в интервью прошлой осенью. Шольц также активно поддерживал проект «Северный поток — 2», который он сейчас остановил.
Шольц, которого в том интервью попросили отреагировать на «аннексию Крыма» и вторжение на восток Украины, также сказал, что он «привержен тому факту, что границы в Европе больше не должны перемещаться силой». Тем не менее, как говорят некоторые критики, он, похоже, возвращается к геополитическому маневрированию, которым Меркель занималась большую часть своего 16-летнего пребывания у власти: попеременно стремясь договориться с Россией и противостоять ей дипломатическим путем. Меркель решительно выступала против вооружения Украины после создания ДНР и ЛНР в 2014 году и настаивала на том, чтобы тогдашний президент США Барак Обама проводил ту же политику, что он в основном и делал — в противовес тогдашнему вице-президенту Джо Байдену и многим другим членам администрации Обамы.
Если окажется правдой, что Шольц пересматривает крайне осторожную внешнюю политику Меркель, это может быть плохой новостью и для Макрона. Президент Франции уже давно продвигает значительно усиленный ЕС с действительно интегрированной оборонной, экономической и энергетической политикой. В своем выступлении в 2017 году он призвал к созданию совместных сил вмешательства и оборонного бюджета, а также к сближению «наших социальных [и фискальных] моделей».
Правда, немцы, если уж на то пошло, принимают ЕС даже больше, чем французы. Евроскептицизм продолжает оставаться фактором именно французской политики (вспомним, как остро правые критиковали ультраправых во время недавней предвыборной гонки за протаскивание подспудного Фрексита), в то время как в Германии его практически нет. Но по большей части основные политики в Германии, включая Шольца, вполне довольны статус-кво свободной федерации, в которой странам ЕС разрешено проводить свою собственную политику в сфере безопасности и экономики. Немцы очень хотят быть частью ЕС, не позволяя ему при этом изменить их культуру или ставить под угрозу их мощную экономику. Корни такого подхода восходят к наследию Второй мировой войны и осторожности милитаризации, которая является священным принципом послевоенной Германии, точно так же, как жёсткая бюджетная экономия Германии может проследить свою родословную до разрушительной гиперинфляции после Первой мировой войны, которая способствовала взращиванию нацистов.
Проблема, с которой Шольц столкнется в будущем, заключается в том, что статус-кво, вероятно, больше невозможно. Вероятно, для немецких политиков уже политически неприемлемо искать способы приспособиться к Путину, и Германия должна, наконец, принять реальность, которую она долгое время избегала: строительство атомных электростанций, возможно, является единственным жизнеспособным путем к чему-то близкому к энергетической независимости.
Макрон может понять, что у него есть и другие проблемы; хотя он опередил соперницу Ле Пен на 17 процентных пунктов, его ультраправая оппонентка продемонстрировала лучший результат французских ультраправых за всю историю, играя на опасениях французов по поводу роста цен на энергоносители, частично вызванного, помимо прочего, санкциями Запада против нашей страны. На победном митинге Макрон заявил, что «необходимо найти ответ на гнев и разногласия, которые заставили многих наших соотечественников голосовать за крайне правых». Это включает и разработку новой политики в отношении так раздражающей Запад непокорной России.
«Франция нуждается в лучшей восточной политике, а у Германии Шольца, похоже, нет европейской политики», — говорит Констанца Штельценмюллер из Брукингского института. — Ни одна из этих стран на самом деле не осознала, что означает вторжение России на Украину для европейского порядка безопасности».
Точно сказано! Они никак не поймут, что Россия меняет мир, в том числе, естественно, и европейский порядок безопасности, который понимается только как безопасность Западной Европы. Но этого никогда больше не будет — за это сейчас отдают свои жизни наши солдаты на украинских просторах. Но надо сделать так, чтобы на решение этой задачи работала и искусная игра на противоречиях главных европейских держав — Франции и Германии.
К сожалению, нынешний МИД РФ во главе с придурковатым Лавровым на сие неспособен. Значит, надо призывать в первые ряды не дружков Путина, вся доблесть которых — щенячья преданность, а блестящих дипломатов из тени, коих в России всегда было предостаточно. Но такой шанс, как представился ныне, ни в коем случае нельзя упустить!