Вернулись с Севера в Ленинград, и сразу навалилась на нас учёба. Период квантовой физики и интегрального исчисления закончился как страшный сон. Теперь мы изучали сугубо морские науки. Многое я уже знал, изучил ещё в детстве в морском клубе и самостоятельно. Поэтому эти науки мне давались легко. Особенно меня интересовала мореходная астрономия. Просто даже из спортивного интереса: по звёздам или солнцу определить своё место в океане с точностью до одного кабельтова — это что-то! А главное, хотелось не просто механически производить замеры высот и по схеме делать вычисления. Мне хотелось досконально понять всю эту механику движения светил на небе.
Был ещё в нашей группе один парень, который тоже интересовался светилами — Вадик (правильно Владик) Бабичев. Этот курсант отличался очень хорошей головой и бодрым характером. С третьего курса мы с ним жили в одном кубрике и постепенно подружились на почве астрономии и спорта. И дружим до сих пор.
Мореходную астрономию нам преподавал доцент Александр Александрович Чебан. Умнейший преподаватель и к тому же очень порядочный человек. Дело кончилось тем, что он предложил нам с Вадиком делать под его руководством дипломный проект по мореходной астрономии, один на двоих. Для этого, кроме математической части, нужно было набрать несколько сот астрономических обсерваций по звёздам, а это возможно только в море. Поэтому было решено, что на следующую плавпрактику мы пойдём вместе с Сан Санычем и будем усиленно заниматься астрономией. До защиты диплома было ещё три года и три плавательных практики. Этого как раз хватало, чтобы набрать материал для диплома.
Между тем, буквально через неделю после нашего возвращения с Северного Флота должны были состояться соревнования — первенство Ленинграда среди высших учебных заведений по спортивному самбо. А таких заведений в Питере, наверное, сотни. В том числе и военные училища. Мы с Вадиком Бабичевым захотели выступить на них. Тренер наш решил, что за время службы на лодках мы полностью вышли из спортивной формы и махнул рукой на нас и на эти соревнования. Да мне к тому времени тренер уже и не нужен был.
Я, действительно, на лодке набрал лишних три килограмма. Чтобы их скинуть и войти в свою категорию 72,5 кг, пришлось немного придержать еду: отказался от горячо любимых макарон по-флотски, тот же любимый флотский борщ ограничивал двумя — тремя ложками. На всю повышенную стипендию (12 рублей 50 копеек) покупал сметану, колбасу и шоколад. За два дня до взвешивания сильно ограничил потребление чая. В зале не тренировался, но каждый день вечером пробегал по три километра. И в результате с удивлением почувствовал, что флотская сгущёнка с шоколадом и лежание на грунте, на глубине 60 метров, пошли мне на пользу. Через несколько дней диеты и пробежек я почувствовал замечательный прилив сил и выносливости. Не знаю, чем это объяснить. Казалось бы, что должно быть наоборот. Может быть, это просто возрастное, мне был всего 21 год. И очень хотелось выступить на больших соревнованиях. До этого я выступал на втором курсе, правда не по самбо, а по классической борьбе. Выиграл три встречи. Но на последнем поединке сломал сустав на большом пальце руки. Попался очень здоровый 30-летний противник, который к тому же очень грязно боролся. Я его всё равно уложил, даже со сломанным пальцем. Но дальше бороться не смог, врач снял меня с соревнований из-за травмы.
Соревнования по самбо проходили в спортивном зале ЛИАПа (Ленинградский Институт Авиационного Приборостроения). У них там был огромный спортивный зал, в котором устроили два борцовских ковра и трибуны для зрителей. Участников было очень много, поэтому соревнования проводились по так называемой олимпийской системе: проиграл бой — вылетел.
В первый день я выиграл все четыре встречи. И все досрочно чистой победой. Это было хорошо, потому что мне не пришлось бороться в каждой встрече все шесть минут и терять силы. Практически я даже не устал в первый день. Самая длинная схватка длилась около двух минут. Вадик Бабичев и Ваня Евдокимов провели по несколько удачных боёв, но выбыли в первый день.
На второй день, когда остались только самые сильные соперники, было посложнее. Но со мной приехали мои друзья-курсанты поболеть за меня. Это помогало. Первая схватка длилась 28 секунд. Сбил противника подсечкой в партер и болевой приём. Во второй встрече на ковёр вышел коренастый парень, чуть пониже меня ростом, татарского вида и, видимо, физически очень сильный.
Противник одного с тобой веса, который ниже тебя — это опасно в борьбе. Я несколько лет боролся, и не было такого случая, чтобы противник выше меня ростом у меня выиграл. То же самое относилось к курящим спортсменам. Если я чувствовал запах сигарет от соперника, я знал, что он обречён. С выносливостью при больших физических нагрузках у курящих ребят плохо. Достаточно было продержаться минуты полторы, «повисеть» на противнике, и он начинал задыхаться. А я ещё мог взвинтить темп, и тогда противнику уже было не до победы.
Ну так вот, этот парень татарского вида захвалил мою куртку за левый рукав, хотел сделать бросок. При этом с такой силой рванул, что просто оторвал рукав от куртки. Сам он еле удержался на ногах. Это какую силу надо иметь, чтобы от самбистской куртки одним рывком рукав оторвать!
Зрители захохотали. Это действительно было смешно. Я снял порванную куртку, кто-то незнакомый из зала бросил мне другую. Только я успел завязать пояс, как татарин, ещё до команды судьи, бросился на меня. Ваня Евдокимов крикнул мне: «Володя, заканчивай с ним, а то он все куртки порвёт!» Мне и самому не хотелось долго возиться с этим Гераклом. Сделал несколько быстрых обманных движений, «раскачал» противника, заставил его резко пойти на меня и бросил его через спину на ковёр. У нас в Краснодаре этот бросок назывался грузинским словом «бичури» (мальчишеский), а по русски — бросок через спину с захватом руки на плечо — название очень длинное, хотя делается это мгновенно, только уметь надо. Парень грохнулся спиной на ковёр. Но не потерял боевого задора. Он как будто оттолкнулся, как кошка, спиной от ковра, приземлился передо мной на ноги и сходу ударил меня кулаком в лицо. Мне удалось уклониться, кулак только чуть-чуть скользнул мне по щеке. Хорошая реакция — залог здоровья, а то лежать бы мне в нокауте. Я не стал его бить в ответ, просто отступил на шаг и засмеялся. Зрители ревели и свистели, особенно пронзительно кричали девушки. На моё удивление, девушек среди зрителей было много и, похоже, некоторые болели за меня. Судьи оттащили разъярённого татарина на край ковра, а мне подняли руку в знак победы. Мой противник быстро снял с себя куртку, скомкал её, с силой бросил об пол и под смех зала вышел из спортзала. Я не хотел его обижать, просто мы с ним спорт понимали по разному.
Так, с небольшими приключениями, я дошёл до финала. Это уже был восьмой бой за два дня. Сейчас так не делают, но в то время было так. За два дня надо было выяснить, кто из всех желающих станет чемпионом.
В финальной встрече ко мне на ковёр вышел парнишка на два года старше меня, из военного училища. Боролись в финале не 6 минут, как обычно, а целых 8. Если бой не заканчивался досрочно, то выдержать эти 8 минут очень трудно. Я наблюдал за этим парнем, когда он проводил предыдущие схватки и должен сказать, что боролся он очень хорошо, умно и очень технично. Мы были с ним похожи как братья: фигуры одинаковые, манера борьбы та же и даже лица похожи — типичные русские физиономии.
В общем, боролись мы с ним все 8 минут. Шли по очкам, как говорится, «ноздря в ноздрю». У меня было такое ощущение, что я борюсь с самим собой. Он понимал всё, что я собираюсь сделать. И я тоже понимал. Но к концу схватки у меня было ощущение, что я чуть-чуть впереди.
Время кончилось. Очков за броски у нас поровну. Мы стояли каждый в своём углу, дышали и ждали решения судей. Судья посовещались о чём-то, и тут главный судья говорит, что, поскольку по очкам невозможно определить победителя, то определим его по мнению судей (два боковых и один на ковре). Каждый судья должен показать рукой на победителя. Один показал на меня, двое на моего противника. И это было ожидаемо, потому что я на крупных соревнованиях по самбо участвовал впервые, и меня в ленинградском обществе самбистов никто не знал. Можно их понять: приходит на соревнования какой-то никому неизвестный моряк, даже без тренера, и устраивает на ковре своим противникам «день авиации». А первое место в таких соревнованиях — это Мастер Спорта.
Короче, я не особенно расстроился и пошёл с моими ребятами в раздевалку. На выходе из зала нас догоняет этот парень, которому присудили победу. И говорит мне: «Ты знаешь, у меня было такое ощущение, что выиграл ты, а не я. Нехорошо как-то у меня на душе!» Честный парень, не каждый на такое способен. Стоял перед нами, искренне расстроенный. Я решил его успокоить: «Мне тоже так казалось. Но судьям виднее. Ты не переживай, мне это первое место и звание мастера не нужно. Другие задачи — училище закончить и плавать. А борешься ты здорово. Здесь в Ленинграде я таких не встречал. Я тебя поздравляю». Ещё пару минут поговорили, пожелали друг другу успехов и разошлись друзьями. Очень мне этот парень понравился.
На выходе из института, на проходной, охрана забрала у Вани Евдокимова фотоаппарат, которым он фиксировал мои замечательные победы. ЛИАП — режимный объект, и фотографировать там нельзя было. На следующий день Ваня поехал за своим фотоаппаратом. Фотоаппарат вернули, но плёнка оказалась засвеченной. Вот это меня действительно огорчило.