Золотистый ретривер, взрыхляя снег, несется по замерзшему озеру: вокруг километры бумажной пустоты и холода, и все какое-то ненастоящее, слишком живое и с фильтрами, как будто ты внутри инстаграмма, а не снаружи.
. . .
Просыпаешься утром, а за окном - белоснежные шапки елей; два невообразимо толстых кота - Кекс и Пончик - деловито ждут, пока ты возьмешь их на руки и потискаешь, как мячики-тренажеры для кистей; позади остаются километры мягкого нежного снега, реки замерзли, и, чтобы не сломать себе ноги, снимаешь лыжи, с палками под мышкой - и вниз, по склону и устью, дыша и сморкаясь, ползешь, “фрирайд на беговых лыжах” - криво улыбаешься;
нанизываешь сосиски на палки, и в костер, обмерзшими пальцами - прямо в огонь; слушаешь рассказы о том, как в сорокоградусный мороз суровые валители леса ели селедку целиком и с костями, а кое-где есть те, кто есть рыбу прямо живой - из реки, и невольно представляешь себя, подкидывающего в воздух рыбу и ловящего её зубами; получилось бы, или рыба тяжелой тушкой упала бы вниз, об лед?
Тонешь в снегу, как в твороге, по пояс. Шоколадки на вкус - как кирпичи, и зубы трещат, когда пытаешься из разгрысть.
Темнеет рано; в шесть вечера внезапно находишь себя посередине сине-черного леса, темного, как твоя душа, конечно; налобный фонарь ты, естественно, не взял, понадеявшись на лунный свет, но на Селигере мало луны - она в это время года любит прятаться за вязковатой мякотью облаков. едешь на интуиции и языческом веровании в славянских богов; перелезаешь на лыжах поваленные бревна, пугаешься звуков их леса - помятуя рассказы об умных тверских волках и колдунах, которые любят ходить из деревни в деревню и устраивать поножовщину;
постепенно из головы уходят все мысли - о работе, об отношениях, семье, друзьях, еде; мозг сужается до уровня маленького туннеля, экзистенциальный опыт давит на лицо, “еще 11 км до базы” - с улыбкой говорит Андрей, и выпускает в воздух сигнальную ракету; “последняя” - добавляет, и ты прям порами ощущаешь, как отчаяние начинает медленно, как гастрит, разъедать тебя изнутри.
За 5 км до базы, у полупустой деревни, вы вызываете машину, чтобы добраться обратно; славишь человеческую жадность и цивилизацию, кровать в деревенском срубе кажется постелью Людовика XVIII, ты такой мертвый, усталый, и одновременно - бесконечно живой, конечно, я люблю эту жить, конечно, я люблю смеяться, люблю дождь и чай с печеньем по утрам, люблю Кекса и Пончика, люблю так многое, что просто невероятно, откуда я беру злые слова для нытья, злобы и ненависти на эту жизнь.
на подъезде к заваленной снегом Москве останавливаемся на заправке, а рядом бродит, бродит кругами собака с головой волка, тощая облезлая, как крыса; стоишь, мнешься, а потом чуть ни со слезами - к Лизе: “пойдем, пойдем, купим собачке поесть”, и Лиза, конечно, идет, и вы кормите на этой богом забытой заправке это животное без роду и племени,
и ты сидишь на корточках на ветру, вперив глаза в эту собаку,
а тебе все не перестает казаться, что ты изо всех сил пытаешься что-то вспомнить - что-то, или кого-то, кем ты сам был много лет назад.
. . .
а походы это хорошо.
#селигер #лыжныйпоход
