#Вэтотдень #эрмитаж #марсельеза
26 апреля 1792 года считается днем рождения знаменитой «Марсельезы» (La Marseillaise).
Текст песни (первое название — «Военная песня для рейнской армии») появился как реакция на вторжение во Францию войск Австрии и Пруссии. Впервые мелодия «Марсельезы» прозвучала на званом вечере у мэра Страсбурга Фредерика де Дитриха 26 апреля 1792 года. Автором песни был военный инженер, друг хозяина дома Клод Жозеф Руже де Лиль.
Декретом от 14 июля 1795 года «Марсельеза» была провозглашена гимном Франции. Позже она потеряла этот статус, какое – то время была запрещена. Песня стала олицетворять борьбу с тиранией.
Окончательно в качестве гимна Французской республики «Марсельеза» была утверждена в 1887 году.
Существуют разные варианты перевода «Марсельезы» на русский язык. Одним из переводчиков был и Николай Степанович Гумилев.
Француз, как воин благородный
Бей иль удары береги,
Не трогай жертвы несвободной,
Что гонят против нас враги.
Но этот деспот кровожадный,
С Буйе в союз вступивший род,
Тигр этот злобный, что грызет
Грудь матернюю беспощадно!
К оружью, граждане! Вперед, плечо с плечом!
Идем, идем!
Одним из исполнителей «Марсельезы» в России был Федор Иванович Шаляпин.
Вот как это описывает поэт и художественный критик Сергей Константинович Маковский в своей книге «Портреты современников» :
«В 1916 году, как раз исполнилось двадцатипятилетние со дня франко-русского соглашения;
Мысль подогреть «алльянс» увлекла Палеолога, на помощь он даже вытребовал из Парижа председателя Палаты РенэВивиани (с Альбертом Тома и свитой парламентариев) и выразил пожелание, чтобы общественный банкет по подписке носил характер официозный в присутствии союзных дипломатов (с женами), под председательством М. В. Родзянко.
Я попросил А. Зилоти и Глазунова исполнить — что требовалось по ритуалу — русский гимн, торжественно, на двух роялях.
Но вечер требовал также Марсельезы. С этой задачей, с исполнением Марсельезы по-французски, мог справиться один Шаляпин. Устроилось и это: Шаляпин мне обещал, а Зилоти вызвался аккомпанировать… Настал черед Шаляпина. Он взошел на невысокую эстраду и стал спиной к роялю. Зилоти взял вступительные аккорды и волной понеслось Шаляпинское — Allons enfants de la patrie…
Я уверен, что все бывшие на этом банкете подтвердили бы мое впечатление. Шаляпин спел Марсельезу с таким драматическим воодушевлением, с каким вряд ли когда-нибудь кто пел до него. Это почувствовали и сидящие за столом французы.
Марсельеза Шаляпиным была пропета с необыкновенным подъемом и не только в смысле чисто-музыкальном, песнь Руже-де-Лиля в устах Шаляпина на этом петербургском торжестве у Контана, за год приблизительно до крушения императорской России, прозвучала каким-то пророческим предвестием революции. В этот год она висела в воздухе. Когда запел Шаляпин, революционная буря ворвалась в залу, и многим не по себе стало от звуков этой песенной бури. За столом замерли — одни с испугом, другие со сладостным головокружением».