Императрица была потрясена, когда узнала новость. Император сам лично сообщил ей об этом и сейчас вот он, совсем рядом, и можно спросить, уточнить. Но у Руомеи просто не было слов. Она передала ребенка даме Яо, после посмотрела на свои опустевшие руки. Просто смотрела на руки.
Цилон видел все это. И ждал, что она спросит. Он ей все объяснил, но понимал, что императрица обиделась.
- Вы мне не доверяете? – Спросила императрица.
- Дело не в этом. – Сказал император. – Я должен быть уверен в том, что мои дети будут в безопасности.
- Значит, с НЕЙ они будут в безопасности?
- В большей, чем с тобой. – Спокойно ответил император. – Она будет отвечать только за безопасность принцев. На тебе же безопасность жен и принцесс. Если что-либо случится, то и этого слишком много для одного человека.
Руомеи кивнула. Но понимать отказалась.
- Не разочаровывай меня. – Сказал Цилон и встал. – Я надеюсь, что ты поступишь как разумная женщина и не объявишь госпоже Чжао войну. Если я узнаю об этом, то буду огорчен.
После этого император покинул комнату императрицы, а Руомеи заплакала. Дама Яо подошла к своей госпоже.
- За что он так со мной? – Спросила Руомеи. – То погладит, то ударит. Как я потом оправлюсь после такого позора?
- Так может… нужно так все повернуть… ну, словно это решение было принято вместе с вами и вы сами на нем настояли? – Спросила дама Яо. – Но… вам придется хорошо общаться с женой князя Чжао. Но… так вы будете и чаще принцев видеть.
Руомеи быстро вытерла слезы и задумалась. В словах Донгмеи был смысл. К тому же, из этой ситуации можно было извлечь много пользы. Руомеи подошла к зеркалу.
- Нужно привести меня в порядок. Мне нужно поговорить с императором до того, как он объявит свое решение.
Вокруг нее закружились служанки с кисточками и красками. Скоро на лице не было и следа от слез. Лицо императрицы вновь было свежим и красивым.
***
Сун просто хвостиком ходила за мужем, который давал последние распоряжения в доме перед отъездом.
- Милая моя, тебе нужно отдохнуть. Не стоит волноваться. – Сказал Аю супруге.
- Как я могу не волноваться? Ты уезжаешь не в гости, а на войну! – Удивилась Сун. – Я же с ума сойду от беспокойства. Аю, возьми меня с собой?
- Конечно же, нет. Ты беременна и сейчас должна думать о ребенке. К тому же, ты не будешь одна. Сюда переедет Ланфен с сыном. И я буду постоянно писать при первой возможности. Но, вы всегда сможете узнать обо всем у Гонконг.
- А почему у нее? – Удивилась Сун.
- Потому что… я не могу ничего сказать до того, как объявит император. – Остановил сам себя Аю.
Скоро он обнял и поцеловал жену и отправился в Запретный город, что бы оттуда выступить в поход.
***
Юнхвэ и Гонконг прибыли в Запретный город и тут же отправились в кабинет императора, где Цилон их уже ждал. Император хмурился. Он посмотрел на склонившихся в поклоне брата с женой, и велел им встать.
- Мой брат сказал тебе о том, какая миссия будет возложена на тебя? – Спросил император.
- Ваше императорское величество, мой супруг известил меня. Но, возможно, охрану принцев лучше поручить мужчине-воину.
- Я думал об этом много раз. – Сказал император. – Но это плохой вариант. Женщина с несколькими детьми не вызовет вопросов, в отличие от мужчины с детьми.
В кабинет зашел Аю. он поклонился и император кивнул.
- Что ж, перед тем, как приступим, расскажи о том, что случилось, когда тебе было 7 лет, а твоей сестре Юнру 5. – Сказал император. – Возможно, сведенья, которые нам передали, неточны, или вовсе лживы.
Юнхвэ с любопытством посмотрел на жену. Гонконг же тяжело вздохнула. Она понимала, про что именно спрашивал ее император.
- Простите, я… только один раз рассказывала об этом. Когда была ребенком. После… я конечно, никогда не забывала о том, что произошло, но никогда ни с кем не говорила о том, что произошло. Хотя эти события вспоминаются иногда в нашей семье, но никто никогда не говорит, что речь идет именно о тех днях. – Сказала Юнру. – Возможно, я что-то уже забыла. Или помню неточно. Прошу простить меня за это.
Император указал на кресла и все сели. Гонконг сидела прямо, а руки просто положила на колени. Казалось, она была совершенно спокойна, но это было не так.
- Тот день был таким же, как и все предыдущие. Я так думаю, потому что мы вели себя как обычно. – Сказала Гонконг. – Не помню, что было за день до этого, или за два дня. Но тот день я не могу забыть.
В тот год очень часто совершали нападения на людей. Монголы совершали. Было лето, к слову, было жарко. Люди часто прятались в тень. Но не мужчины им были нужны. Они крали детей. Девочек и мальчиков.
Было жарко в те дни, и мы любили бегать на речку, промочить ноги. Матушка и отец отпускали нас только с охраной. Часто, завидев, что мы идем на речку, и другие дети отпрашивались у родителей, и те отпускали. Думали, что все будет хорошо. Теперь я понимаю, что два охранника могут защитить двух детей, хотя бы просто взяв их на руки и убежав. Но точно не десяток. Нет, не десять нас тогда было. А всего восемь.
Мы резвились на речке, бегали, смеялись. Вели себя очень громко. Все было спокойно. Вокруг же поле. Охранники специально отводили нас в хорошо просматриваемое место, что бы увидеть врага, как сказать, издалека. Мы думали, что мы в безопасности. Охранники так думали. И… они расслабились. Я и сейчас помню, что они говорили друг с другом, сидя на траве и зевали. Хорошо это запомнила.
Я не скажу и сегодня, откуда они возникли. Думаю, они караулили. Мы же ходили на речку чуть ли не каждый день, когда было жарко. И, если сразу ходили в разные место, то потом в одно и то же. В итоге нас оказалось легко поймать. Думаю, они засели или в высокой траве, или в кустах. Так, что бы их не видели. Они знали, что охрана не делает обход уже несколько дней.
Я первая их увидела. Они крались, как лисы, пригнувшись. В руках мечи, через плечо веревки и сети. Я подумала, что они нас как рыбу ловить собрались? А после я сделала единственное, что могла, я закричала… точнее, запищала. За это мне в голову прилетел камень. Я потеряла сознание, но ненадолго. Когда я пришла в себя, то оказалось, что меня не связали, не стали возится, видя, что я лежу без чувств. Полагаю, если бы я продолжила так лежать, то меня даже не взяли бы. Но я пришла в себя. Охранники уже были мертвы. Где сидели, там и лежали. Часть детей были связаны, кто-то запутался в сети, все плакали. А один из них ударил мою сестру. Вот это я увидела. Подскочила и, схватив парку начала лучить этого монгола по спине со всей своей детской силой, что была у меня.
О, они не были испуганы, они скорее удивились. Меня быстро схватили и связали. После нас бросили в телегу и долго везли. Я лежала тихо. Перед моими глазами была щель, и я видела все, мимо чего мы проезжали. Старалась запомнить, потому что была уверенна, что сбегу и нужно будет как-то возвращаться домой.
Мы ехали недолго. Оказалось, что нас оставляли прямо около границы, как насмешка. Хань не пересекали границу никогда. Заперли в каком-то сарае. Там были и другие украденные дети. Нас пересчитали, были довольны.
Как оказалось, они собрали столько сколько надо. Мальчиков, которые были крепкими здравьем, собирались воспитывать как воинов. Со временем бы они забыли, откуда они. А вот нас, девочек ждала незавидная участь. Мы бы стали рабынями.
Стало ясно, если не убежим сейчас, то не убежим никогда. Те, кто провел несколько дней уже были согласны на все. Детей тут били, не кормили. Но дети были слабы. Все-таки голод давал о себе знать.
Мы начали сразу рыть подкопы. Руками и рыли. Тут нужно сказать, что никто не бросился врассыпную. Они просто прятались в кустах. Мы в итоге все выбрались. И, так как я побудила всех на побег, все решили, что я знаю дорогу.
Не знаю как, но я поняла, что идти по дороге нельзя. Заметят и вернут. И еще больше потом плакать будем. Шли долго ночью. Старались пройти в ночь открытые участки. Шли цепочкой. Было нас 23 ребенка. Когда солнце вставать начало мы были очень уставшие, но сначала хорошенько спрятались в лесу в буреломе. День пересидели. Есть и пить хотелось, но никто не жаловался. Даже самые маленькие, которых несли на руках. Следующей ночью мы уже были на нашей территории.
Как мы это поняли? Просто. Почувствовали. Но это не вызывало чувство безопасности. Нас украли недалеко от нашего дома. И сейчас могли поймать.
Ночь мы так же спрятавшись провели в лесу. Не знаю, шли ли по нашему следу или нет. Но мы боялись. Всю ночь нам пахло дымом и едой. И мы думали, что это от голода, а оказалось, что мы были рядом с деревней. Вот и вернулись мы так.
После отец сказал, что нас, скорее всего никто не преследовал, так как подумали, что освобождали солдаты. Но для меня это было не важно.
Первое время я боялась выходить на улицу. Но сидеть дома было скучно. Мы уже не ходили на речку, было страшно. Бегали по полям и по лесу. Разве удержишь детей дома? В один из дней моя сестра решила играть в догонялки. Она уже слишком далеко убежала. Я бежала за ней и почему-то не могла догнать. Я говорила ей, что мать будет сердиться, но она не слушала меня и смеялась и убегала. А потом ее смех стих. Не было ни писка, ни крика. Просто тишина. Я помню, что остановилась. И эта тишина… она пугала меня. Я поняла сразу, что случилась беда. Я бегом побежала туда, где видела сестру последний раз.
Опять монголы начали охоту на детей. Но нас они словно узнали. Сестра плакала, но не вырывалась. Чьи-то руки схватили меня, я же выхватила ножик, что теперь всегда привязывала к юбкам и воткнула его в руку того, кто схватил меня. Тот меня выпустил и я бросилась к тому монголу, что держал сестру. Ткнула его. Он отпустил сестру, я дернула ее и крикнула, что бы она бежала. И она пустилась бежать. А меня схватили. Я отбивалась ножом, кусалась, не хотела в плен. Меня схватили и бросили об дерево. Спиной ударилась. Когда пришла в себя, меня били ногами. Не знаю, как мне это удалось. Я всадила нож в ступню того, кто наступил мне на грудь ногой, а после пустилась бежать.
Бежала куда глаза глядят. После просто упала и потеряла сознание.
Когда пришла в себя, была ночь уже. Все тело болело. Я бродила по лесу, после просто легла и уснула. Прямо на земле. Пришла в себя я уже дома. Отец сказал, что двое, те, кто схватил нас с сестрой, умерли. Оба от потери крови. Сильные раны я им нанесла. А я же била не глядя. Отец сказал, что это я сделала.
Дальше… я болела. Кашляла сильно, да и тело все болело у меня. Почти не вставала.
Но в один из дней мама привела женщин. Они должны были мне перебинтовать ноги. И я тогда подумала о том, что если у меня будут перебинтованы ноги, то никогда я не смогу убежать, защитить сестру или себя. И я подняла крик.
Мама говорила, что я кричала так, что все испугались. Кричала без остановки. Даже соседи пришли, что бы узнать, что случилось. В итоге, мама эту процедуру отложила. А после я просто не далась. Дальше начала тренироваться вместе с мальчишками. Потому что уже знала, что рассчитывать нужно только на себя. И вот так все закрутилось… - Гонконг замолчала.
- Да, именно так нам все и рассказали. – Сказал император. – Что ж, вы не соврали, рассказали все как было. Честность я очень сильно ценю. И я не сомневаюсь, что вы сможете защитить моих сыновей. Но вы понимаете, что будет самое важное, если на столицу нападут?
- Я должна буду увести принцев как можно дальше от опасного места. Глупо дожидаться момента, когда нужно будет вступать в драку. – Ответила Гонконг.
- Верно. Это самое важное. Но самым сложным, пока вы будете тут жить – это сама жизнь в этом дворце. У вас в подчинении будет вся охрана, все евнухи и все слуги, что останутся тут. Более того, вы сможете давать указания и Внутреннему Двору в целях их безопасности. Важно поддерживать порядок Запретного города. Ведь многие, посчитав, что ими руководит женщина, захотят позволить себе нечто большее.
Гонконг поняла, что будет очень сложно. Но она пока не представляла, насколько.
Император передал ей печать.
- Эту печать вы будете ставить на все документы…
В это время зашел евнух Юнксу.
- Ваше императорское величество, пришла императрица.
- Я уже сказал все, что хотел. И услышал все, что она хотела мне сказать. Пусть возвращается к себе. – Сказал Цилон. – Принцев уже перенесут сюда через два часа. За это время вы ознакомитесь со своими обязанностями и с теми, кем будете руководить. Это важно.
- Вы не сказали самое главное, брат-император. – Заметил Аю. – Про то, куда же ей с детьми идти.
Цилон кивнул. Он протянул Гонконг свиток.
- прочтите и запомните. Это то, куда вы отправитесь, если случится беда. Куда сообщите о том, что с вами случилось и где вы находитесь.
Гонконг взяла в руки свиток и все дали ей выучить его содержимое. После того, как она была уверенна в том, что все запомнила, свиток сожгли.
Императрица же ждала императора под дверью.
- Ваше императорское величество, не гневите императора. – Говорил ей евнух Юнксу. – Прошу вас, он очень недоволен. А если вы его перед отъездом и ослушаетесь, то ему будет тяжело уезжать.
- Ваше императорское величество, у вас есть еще одно дело. – Сказала дама Яо. – Внутренний двор никто не сможет покинуть без прощания с вами и дозволения.
Императрица вздохнула.
- Верно. Они должны покинуть Внутренний двор и ожидать императора. Порядок следует соблюдать. Я надеюсь, что император подумает обо мне, когда будет объявлять о своем решении.
Императрица отправилась в Зал Земного Спокойствия, у которого ее уже ждали жены и наложницы. Когда она зашла внутрь, то следом зашли и остальные. Пока она садилась на свой трон, все стояли в поклоне.
Императрица кивнула евнуху Бохаю. И он начал называть имена тех, кто должен был выйти к императрице и попрощаться для того, что бы отправится в поход с императором.
- Талантливая Жена Юймэнь! – Громко сказал евнух Бохай. Юлу, уже облаченная в одежду для выхода, горделиво вышла вперед и склонилась в походе.
Императрица внимательно наблюдала за ней. Она не сомневалась в том, что Юлу сейчас чувствует себя победительницей. Она и вела себя так. Снисходительная улыбка не сходила с ее лица.
«Луноликая. Так назвал тебя император. Много ночей он видел тебя при лунном свете», - думала императрица. – «Интересно, понравится ли ему то, что он увидит при свете дневном».
Евнух Бохай посмотрел на императрицу, и та легонько стукнула ладошкой по ручке трона. Евнух Бохай поднял список и назвал следующее имя.
- Наложница 4-го ранга Юхуа!
Лицо Талантливой Жены тут же изменилось, оно стало удивленным, после растерянным. Когда рядом с ней склонилась наложница в дорожном костюме, Юлу посмотрела сначала на девушку, а после на императрицу. И Руомеи готова была поклясться, что в этом взгляде была одна ненависть.
После евнух назвал еще несколько имен. В итоге было отобрано 7 наложниц и одна супруга.
- Вам предстоит трудное путешествие. – Сказала императрица. – Ваш путь не будет легким. Более того, вы почти никогда не будете видеть то, что вам окружает, так как гарем императора должен быть скрыт от посторонних глаз.
Перед девушками появились служанки, которые держали плотные накидки.
- В пути вы не должны снимать эти накидки. Если вы ослушаетесь, вам казнят. Снимать их будете только тогда, когда вас введут в помещение ваша служанка. В путь вы берете по одной служанке, что бы это не было слишком обременительно. Так же я подготовила для вас защитные амулеты.
Служанки вынесли всем по маленькому мешочку внутри которого были защитные амулеты.
- Доставляйте радость императору даже в трудные военные дни. Не расстраивайте, берегите его покой. – Сказала императрица.
После этого девушки покинули Зал Земного Спокойствия. Как только они подошли к воротом, у которых граничили Внутренний и Внешний Двор, им накинули плотные накидки. После усадили в повозки и девушки стали ждать. Все, что происходило далее они могли только слышать, но не видеть.
Юлу тихо ненавидела императрицу. Для нее все это было неприятным сюрпризом. Она не понимала, как евнух Хи мог допустить подобное. Почему не предупредил хотя бы. Но евнух Хи уже был занят другими заботами. В этот момент, когда Юлу злилась на него, император знакомил евнуха Хи с Гонконг.